«Книги С. Алексиевич требуют душевной работы»
Хорошая заметка появилась на postnauka по поводо присуждения Нобелевской премии по литературе за 2015 год беларусской писательнице Светлане Алексиевич (анализ сделал д. фил.н., проф. Госан Гусейнов). Столько споров вокруг этого решения Нобелевского комитета спустя 28 лет присвоить премию русскоязычному журналисту и публицисту.
Статья находится здесь по ссылке:
Нобелевская премия по литературе - 2015
О безмолвии травмированных людей, книжной культуре России и связи Алексиевич с русскими лауреатами прошлого века
Нобелевскую премию по литературе 2015 года вручили белорусской писательнице Светлане Алексиевич. Как объявил Нобелевский комитет, награда вручена «за ее многоголосое творчество - памятник страданию и мужеству в наше время». Мы попросили прокомментировать это событие доктора филологических наук Гасана Гусейнова.
В XX-XXI веке разделить литературу и политику сложно, в том числе в отношении Нобелевской премии, хотя многие говорят, что ее вручают конкретному человеку, а не представителю какого-то языка или страны. Но все-таки, если вспомнить, кому давали Нобелевскую премию среди тех, кто пишет по-русски, будут и Бунин, и Пастернак, и Солженицын, и Бродский - список очень интересный, и в нем, конечно, значение имеет не только художественно-литературная сторона, но и общественная.
В отношении Алексиевич такой парадокс тоже существует. Многие считают ее в большей степени общественным деятелем, чем писательницей, а это не совсем правильно. Алексиевич еще с поздних советских лет пыталась, и с большим успехом этого добивалась, дать голос людям, которые формально вроде бы могли о себе заявить, но на самом деле о них молчала и литература, и публицистика, потому что существовала цензура. Алексиевич - это антицензурный, противоцензурный человек, она говорит о тех страстях и о тех страданиях, которые безмолвные и сами за себя не имеющие возможность сказать люди переносили, и в этом ее огромное достоинство.
Кроме того, важная часть ее полифоничности, отмеченной Нобелевским комитетом, - это ее самосознание русско-белорусской писательницы, то есть ее родной язык - русский, а родина ее Украина, но это русский язык и не русского белорусского человека, травмированного десятилетиями затухания белорусской национально-культурной традиции, в данном случае я имею в виду язык, который все-таки отличается и от русского, и от украинского. Но такой влиятельной литературы на этом языке, как на русском, в мире нет. Или пока нет.
Задолго до появления социальных сетей Алексиевич применила примерно тот же прием, который одновременно с нею использовал немецкий писатель Кемповски, автор «Эхолота». Но Кемповски писал о прошлом, о Второй мировой войне, составив психограмму целого поколения, а Алексиевич начала говорить о больших и очень больших группах травмированных людей - от «советских афганцев» до «чернобыльцев».
В постсоветской литературе простая гуманистическая тема оказалась сейчас крайне непопулярной. Детектив, триллер, стеб, социальный гротеск, фэнтези господствуют на книжном рынке. Алексиевич же - «У войны не женское лицо», «Цинковые мальчики» - требует душевной работы, на которую у большинства людей ресурсов осталось совсем мало. Россия в этом, книжно-культурном отношении, слишком отсталая страна, чтобы понять всю важность присуждения премии Алексиевич. А ведь здесь продолжается линия Солженицын - Бродский - Алексиевич. Если русский писатель и получает Нобелевскую премию по литературе, то такой, которого официальная Россия боится, а не официальная, угрюмо-обидчивая, или не любит, или просто не знает.
Гасан Гусейнов
доктор филологических наук, профессор НИУ ВШЭ
Все материалы автора
Статья находится здесь по ссылке:
Нобелевская премия по литературе - 2015
О безмолвии травмированных людей, книжной культуре России и связи Алексиевич с русскими лауреатами прошлого века
Нобелевскую премию по литературе 2015 года вручили белорусской писательнице Светлане Алексиевич. Как объявил Нобелевский комитет, награда вручена «за ее многоголосое творчество - памятник страданию и мужеству в наше время». Мы попросили прокомментировать это событие доктора филологических наук Гасана Гусейнова.
В XX-XXI веке разделить литературу и политику сложно, в том числе в отношении Нобелевской премии, хотя многие говорят, что ее вручают конкретному человеку, а не представителю какого-то языка или страны. Но все-таки, если вспомнить, кому давали Нобелевскую премию среди тех, кто пишет по-русски, будут и Бунин, и Пастернак, и Солженицын, и Бродский - список очень интересный, и в нем, конечно, значение имеет не только художественно-литературная сторона, но и общественная.
В отношении Алексиевич такой парадокс тоже существует. Многие считают ее в большей степени общественным деятелем, чем писательницей, а это не совсем правильно. Алексиевич еще с поздних советских лет пыталась, и с большим успехом этого добивалась, дать голос людям, которые формально вроде бы могли о себе заявить, но на самом деле о них молчала и литература, и публицистика, потому что существовала цензура. Алексиевич - это антицензурный, противоцензурный человек, она говорит о тех страстях и о тех страданиях, которые безмолвные и сами за себя не имеющие возможность сказать люди переносили, и в этом ее огромное достоинство.
Кроме того, важная часть ее полифоничности, отмеченной Нобелевским комитетом, - это ее самосознание русско-белорусской писательницы, то есть ее родной язык - русский, а родина ее Украина, но это русский язык и не русского белорусского человека, травмированного десятилетиями затухания белорусской национально-культурной традиции, в данном случае я имею в виду язык, который все-таки отличается и от русского, и от украинского. Но такой влиятельной литературы на этом языке, как на русском, в мире нет. Или пока нет.
Задолго до появления социальных сетей Алексиевич применила примерно тот же прием, который одновременно с нею использовал немецкий писатель Кемповски, автор «Эхолота». Но Кемповски писал о прошлом, о Второй мировой войне, составив психограмму целого поколения, а Алексиевич начала говорить о больших и очень больших группах травмированных людей - от «советских афганцев» до «чернобыльцев».
В постсоветской литературе простая гуманистическая тема оказалась сейчас крайне непопулярной. Детектив, триллер, стеб, социальный гротеск, фэнтези господствуют на книжном рынке. Алексиевич же - «У войны не женское лицо», «Цинковые мальчики» - требует душевной работы, на которую у большинства людей ресурсов осталось совсем мало. Россия в этом, книжно-культурном отношении, слишком отсталая страна, чтобы понять всю важность присуждения премии Алексиевич. А ведь здесь продолжается линия Солженицын - Бродский - Алексиевич. Если русский писатель и получает Нобелевскую премию по литературе, то такой, которого официальная Россия боится, а не официальная, угрюмо-обидчивая, или не любит, или просто не знает.
Гасан Гусейнов
доктор филологических наук, профессор НИУ ВШЭ
Все материалы автора