Про девочку Сандру, писателя Горчева и ненависть
Вот, посмотрели все-все ролик про то, как несчастную девочку забрали из нормальной Португалии и отправили в ад Ярославской области к упырям, и давай судить-рядить. Я, пожалуй, не пройду мимо и тоже наблюдательно пну этот кефирный бурдюк.
Что мы имеем? Мы имеем крайний случай, когда берут беззащитное существо, ребёнка, которого заранее жалко (просто потому что ребёнок, а над ним всякое учиняют), и перебрасывают его публично из одной культурной среды в другую. И всё это показывают по ютубе на всю страну. Мы на резкой смене кадров видим сначала совершенно нормальных людей-португальцев, которые связно и шустро, хоть и не по-русски, говорят, прилично одеты и как две капли воды похожи на менеджеров из соседнего офиса, а потом упырей из преисподней, у которых на всём, включая лицо и окружающий пейзаж, написаны века алкоголизма и деградации. И мы понимаем, что вот эта маленькая девочка, которую ведут за ручки несколько упырей, только что, буквально, находилась среди обычных, понятных европейских людей и могла бы там и оставаться. А теперь ей приходится спать, пиздец-пиздец, на печи! Это же почти как на плите или в топке.
Но речь не о девочке. В конце концов, такие девочки случаются нечасто. И ей богу, ну что нам до судьбы какой-то одной непонятной чужой девочки? Девочек вокруг миллионы, а в этой истории нас привлекло другое, нас привлёк как раз контраст между Европой и Деревней. И то, что девочку так шустро перекинули из одного в другое. А теперь представим, что мы о Португалии ничего не знаем. И о девочке этой. И каким-то чёртом занесло нас сдуру или спьяну в ярославскую деревню. И вот идём мы по улице, щёлкая ебалом/фотоаппаратом, а навстречу группа пэтэушниц ведёт за руки эту самую Сандру, про которую мы ничего не знаем. И что мы думаем? Мы думаем: “О, говнотёлки дитя повели, прикольное, белобрысое, не чеченёнка какого… И ведь ни одного таджика вокруг! И воздух такой… живут же люди! Кто им, интересно, зимой снег убирает?” А потом тёлки подходят ближе и мы слышим как они разговаривают, со всеми этими тормозами и диалектизмами. И мы думаем: “Бля, как они говорят! А я диктофон не успею включить? Не, лучше так запомню… Это ж, блядь, живая этнография… Потом в ЖЖ напишу…” И уводят девки ребёнка, а мы идём на автостанцию, покупаем в засранном буфете квас в бутылке, ждём автобуса и думаем: “Как же охуительно! Повтыкал в истоки, посмотрел на простых людей…”
Да, пропасть между обынтернеченной Москвой журналистов, писателей, эйчаров, пиарщиков, рекламщиков, программеров, дизайнеров, критиков и менеджеров по продажам с одной стороны и русской деревней с другой - огромна. Да, когда русская деревня начинает вторгаться в уютные офисы, обитатели офисов эту деревню начинают ненавидеть. Потому что мешает, раздражает, не вписывается в стандарты и т.п. Эмоция понятная (я не говорю “правильная”, я говорю “понятная”). Сродни нелюбви москвичей к понаехавшим и белых людей к иммигрантам из Средней Азии. Но разве ненавидим мы ежедневно обитателей этой самой деревни, живущих у себя дома, там, в деревне? Нет. Почему? Да потому что нам, например, насрать. Потому что зачем нам ненавидеть всех этих далёких и, возможно, несчастных людей? Совершенно незачем. Миллионы девочек растут среди упырей и мы как-то с этим миримся в своей повседневной жизни, не хотим из-за этого срочно уехать в Португалию и разбомбить все русские деревни едрёной бонбой.
А ещё у нас есть перед глазами ЖЖ писателя Горчева, который тоже уехал в русскую деревню. “К упырям”, - хочется продолжить. Но в его описаниях все эти люди выходят не упырями вовсе, а скорее такими духами земли, частью пейзажа, местным романтическим колоритом. Лошадь, сосед-алкоголик обещал косу отбить, какая-то баба в какой-то избе сгорела - хрестоматийно всё, нормально. Даже самому начинает иногда хотеться вот так уехать, посадить литературный крыжовник… Соседей-алкашей в деревне представляете себе? Наверняка. И что - страшно вам? Ужасно? Упыри они? Да ведь нет. Люди как люди, странные для нас, но ведь на своём месте. Я не говорю, что они живут правильно, не оправдываю передачи португализированного ребёнка в их руки. Я просто удивляюсь, почему один единственный ролик вдруг всколыхнул такую волну ненависти и обобщений? Можно подумать, что после того, как девочку Сандру увезли в деревню, водка в любимом баре стала вонючее и теплей или двухслойная туалетная бумага в магазинах кончилась. А упыри… тут, думаю, надо, во-первых, по доброй традиции измерить кривизну рожи и провести инвентаризацию брёвен в гляделках, а во-вторых, даже если упыри, у нас целая страна их - заебёмся ненавидеть. Да и ненависть - тяжелая эмоция, затратная. Если уж её испытывать, то продуктивно. А что пользы в ненависти к деревенским алкоголикам? Они о ней и не узнают даже. Конечно, нам приятно сплотиться вокруг этой ненависти и почувствовать себя не так одиноко в этой ужасной стране… Вспоминается реклама: “А может, тебе лучше просто завести подружку?” Понятна, например, волна ненависти к ментам, к правительству: она формирует какое-то политическое поле и теоретически может как-то повлиять на какие-нибудь выборы и даже на решения самого правительства и поведение самих ментов. Ну теоретически. Ну вдруг. Понятна была бы ненависть к деревенским алкоголикам с выводами типа: “Всё, я больше ни капли, не хочу быть похожим на них даже чуть-чуть”. А что мы имеем? “Быдло, быдло, алкоголики, ненавижу, ненавижу…” И?
Запись опубликована в блоге Записки Дениса ЯЦУТКО. Оригинал записи находится здесь.