Роли нелепые и естественные одновременно
Не понимаю, почему мне так часто снятся сны о тоталитарных режимах, о том, как меня расстреливают или я расстреливаю, о том, как делаешь что-то повседневно обычное и вдруг понимаешь, что с точки зрения власти только что стал преступником, которому нет прощения. Я ведь, самое интересное, не верю, что такой жесткий режим возможен в наше время в России. Правда, я и не знаю, как долго это наше время продлится…
Нынче снился сон. Будто я состою в политической организации, ставшей, фактически, филиалом службы госбезопасности. Я разыскиваю какого-то человека, чтобы или поговорить с ним о его неблагонадёжном поведении, или, если он не захочет говорить, просто сообщить по инстанциям, где он находится. Человек принадлежит к какой-то тюркской национальности, в этом его главная проблема: его национальность запрещена. А он, представляясь, всё время её называет. Это нехорошо.
В процессе поисков я неожиданно оказываюсь возле дома моей бабушки. И вижу двух эсбэшников (не из моей политической организации, а настоящих, которые служили ещё до победы того строя, за который я стоял). Они подозрительно смотрят на бабушкино окно. Я подхожу и вопросительно киваю. Один из них показывает тростью на оконный переплёт. Тут необходимо пояснение. В кухонном окне дома моей бабушки в самом деле весьма затейливый переплёт, не просто рама-крест, но во сне он ещё затейливее, чем наяву, - сложный русский орнамент. Я не понимаю, что эсбэшнику не нравится. Он кончиком трости указывает в конкретное место орнамента, и я замечаю, что, если вычленить взглядом четыре линии из остальных, в узоре можно рассмотреть свастику.
Эсбэшники смотрят на меня. Я в шоке. Одно дело преследовать каких-то непонятных незнакомых тюрок или даже друзей детства, а совсем другое дело - моя бабушка. Она ведь совершенно положительный человек, за всю жизнь не сделавший плохо ни единому живому существу. Её все любят и уважают. И потом - она ведь старенькая! Эсбэшники смотрят на меня решительно. Я не согласен с их выводами, я начинаю спорить, злиться… И в один момент понимаю, что только что стал врагом. Дальше смутно. Я что-то делаю с эсбэшниками и начинаю скрываться, продумываю, где жить, где, не привлекая внимания, брать продукты, с кем связаться… Отмечаю забавный момент авторефлексии: быть и преследователем, и преследуемым мне кажется одинаково нелепым и одинаково естественным. Обе эти роли - органично мои, обе заставляют беспокоиться, не сидеть на месте, что-то делать. Ещё отмечаю про себя, что называющегося запрещенной национальностью тюрка я всё равно осуждаю и, если его-таки загребут, не расстроюсь. Потом начинается конспиративная рутина: восстановить старые связи, вернуть доверие… Кто-то из пространства спрашивает у меня, как можно вернуть доверие, побыв преследователем. Про себя отвечаю: “А что особенно сложного? Люди очень легко предают друг друга, легко друг от друга отказываются и столь же легко возобновляют дружбу, когда это удобно, когда есть общие цели и общие интересы или просто хочется поболтать. По крайней мере, многие из тех людей, которых я знаю. Это нормально”.
Проснулся. Ночью, судя по всему, была высокая температура - во рту сухо, как в пустыне Гоби.
Кстати, о запрещенных национальностях.
Меня смешат выражения типа “язык распространён в части села такого-то”. Это про, например, бацбийский язык. Язык, распространённый в части села, - это запредельный какой-то постмодерн. Язык, распространённый в правом полушарии мозга подопытного… Надо бы, пожалуй, распространить какой-нибудь язык…
И ещё о народах. В Дагестане есть группа так называемых андо-цезских этносов. Больше десятка. Раньше, при соввласти, с ними особенно не морочились и считали всех их аварцами. Нынешние же этнографы норовят каждого из этих последних из могикан считать представителем отдельной национальности. Например, гинухцы - народ, живущий в селе Генух. Полтыщи человек. Язык безписьменный. Очень похож на аварский. Все носители владеют также аварским и русским. И т.п. Я вот думаю, а почему товарищи этнографы не норовят, скажем, в полесских деревнях объявлять каждую семью отдельной национальностью? А потому что чувствуют собственную причастность к большим восточнославянским этносам и дробить их не хотят. Кому же хочется отрезать от своего и выбрасывать? А раздробить как следует на микроплемена по пол-аула всяких аварцев и даргинцев - это сам Бог велел. Зачем нам сколько-нибудь заметный аварский народ? Вот лично мне он нахер не нужен. Поэтому да здравствуют чамалалы-гиматлинцы и чамалалы-гакваринцы, слава гунзибцам и даёшь национальное самосознание ахвахцев. А вот поморы пусть считаются русскими, черкесогаи армянами, а русины - по показаниям. Посмотрим на поведение Украины. Где-то так.
P.S. (Соучаствовать в иных сновидениях).
Запись опубликована в блоге Записки Дениса ЯЦУТКО. Оригинал записи находится здесь.