Олеарий-3
Еще немного отборной русофобии от Адама нашего Олеария. И такой гнусной лжи о святых богобоязненных русских у него - немалая часть книги. Возмутительно!
(перевод мой):
«Находясь в том же Новгороде во время нашего второго посольства, я увидел священника, выходящего из питейного заведения. Проходя мимо нашего жилища, он вознамерился благословить стрельцов, стоявших на страже у дверей. Но когда он поднял руки, собираясь сделать наклон, используемый в этой церемонии, его голова, отягощенная винными парами, оказалась столь тяжелой, что, перевесив все тело, священник рухнул в грязь. Наши стрельцы подняли его с большим почтением и приняли его испачканное благословение, что, по-видимому, было для них обычным делом.
[...]
Женщины не меньше мужчин предавались пьянству. Я видел забавный пример этого в Нарве, в доме, где я остановился. Туда однажды пришли многие московитские женщины к своим мужьям, сели с ними и так же лихо опрокидывали чарки. Когда мужчины напились, они хотели идти домой, но женщины считали, что еще не время расходиться, хотя их и побуждали к этому изрядным количеством оплеух. Они заставили мужей снова сесть и пить, как прежде, пока мужчины не попадали на землю. Тогда женщины уселись на них, как на скамьи, и продолжали пить, пока сами не свалились рядом с ними.
Яков де Кёльн, в чьем доме я остановился в Нарве, рассказал мне, что видел подобную комедию на своей свадьбе. Там московиты, задав своим женам хорошую взбучку, сели и пили с ними, пока не повалились на землю, а женщины уселись на них и напились до такой степени, что в конце концов легли среди них.
[...]
Извращенный нрав московитов, низость их воспитания и рабство, с которым они, кажется, рождены, заставляют обращаться с ними скорее как со зверями, чем с людьми, наделенными разумом. Они от природы настолько склонны к праздности, что заставить их трудиться можно только кнутом и дубиной. Впрочем, это их не слишком беспокоит, поскольку они привыкли к побоям из-за обычая молодежи собираться по праздникам и развлекаться кулачными боями или драками на палках, никогда не обижаясь происходящему. Те, кто свободен, но беден, так мало ценят это преимущество, что продают себя вместе с семьёй за малую плату. Более того, они настолько безразличны к своей свободе, что продают себя во второй раз, даже если вернули ее после смерти хозяина или по какой-либо другой причине.
Их покорность перед вышестоящими выдает низость их духа и их рабскую натуру. Они никогда не появляются перед знатными особами, не кланяясь до земли, которой касаются и бьют лбом. Есть и такие, кто бросается к ногам своих господ, чтобы поблагодарить их после того, как те их достаточно избили. Нет такого московита, какого бы звания он ни был, который не хвастался бы тем, что он холоп или раб Великого князя. Чтобы выразить свое смирение или униженность даже в мелочах, они ставят свои имена в уменьшительной форме и, обращаясь к нему, вместо Иван или Иоанн говорят Ивашка, что является уменьшительным именем, или подписываются: «Твой холоп Петрушка». Великий князь, обращаясь к ним, использует то же выражение, обращаясь с ними во всем как с рабами, насколько это возможно с помощью кнутов и дубинок, что вполне соответствует их собственному признанию, что их личности и имущество принадлежат Богу и Великому князю.
Иностранцы, которые селились в Московии или поступали на службу к царю, должны были смириться с такими же унижениями и довольствоваться таким же обращением. Какую бы благосклонность царь к ним ни испытывал, заслужить кнут было настолько легко, что едва ли кто-то мог похвастаться, что избежал его.
[...]
Что касается рабов, их число не регламентировалось. У некоторых господ в поместьях и на фермах было более сотни. Те, кого они держали для службы в городе, не питались в господских домах, а получали деньги на пропитание, причем столь скудные, что едва могли прожить на них. Это было одной из главных причин многочисленных беспорядков и преступлений в Москве - редко проходила ночь без насилия и убийств.
Знатные господа и богатые купцы держали в своих дворах стражу, которая бодрствовала всю ночь и была обязана демонстрировать свою бдительность, стуча палкой по доскам, наподобие игры на тамбурине. При этом они давали столько ударов, сколько часов пробили часы. Но поскольку эта стража зачастую больше способствовала грабителям, чем защищала своих хозяев, теперь ее не используют, и ни одного слугу не берут в дом без надёжного поручительства горожан за его честность.
Такое множество рабов делало небезопасным хождение по улицам Москвы ночью без оружия и сопровождения. Мы убедились в этом на опыте некоторых наших слуг при разных обстоятельствах. Наш главный повар, работавший у одного знатного человека, где обедали послы, был убит, когда возвращался домой ночью. Та же участь постигла и управляющего шведского посла Спиринга. Лейтенант, командовавший нашими немецкими и шотландскими мушкетерами во время путешествия в Персию, также был убит ночью, возвращаясь со свадьбы дочери немецкого купца.
И поскольку почти ни одна ночь не обходилась без убийства, эти беспорядки усиливались к большим праздникам, особенно в мясоед, который они называют масленицей. В канун дня святого Мартина мы насчитали пятнадцать мертвых тел во дворе Земского приказа - месте, где их выставляли, чтобы родственники и друзья могли опознать их и позаботиться о похоронах. Если никто не признавал тела, их оттаскивали оттуда как падаль и без всяких церемоний бросали в яму».