Тиссо-1
Постепенно завершаем наш августовский марафон по несению мудрости веков в широкие массы. Вот заметки Виктора Тиссо из его книги «Русские и немцы» (1882) - как сегодня утром написано. Перевод мой:
«В России нередко можно встретить русских с дерзкой идеей когда-нибудь завоевать остальную Европу. Европа стара, говорят они; ее упадок очевиден; она должна обновить свою силу кровью более молодых и энергичных наций. "Европа, - пишет князь Одоевский, - представляет собой удивительное и печальное зрелище. Мнения борются с мнениями, силы с силами, троны с тронами. Наука, искусство и религия, три главные движущие силы общественной жизни, утратили свою мощь. Западная Европа вступила на путь, ведущий к упадку и дряхлости. Мы же, русские, напротив, молоды и сильны, и мы никогда не марали рук в преступлениях и позоре Запада. У нас все еще есть великая и благородная миссия, наше имя уже вписано на скрижали победы, ибо наш гений наконец призван занять свое место в истории человечества. Победа ждет нас среди руин падающего Запада".
Как бы ни были глупы эти ультрапатриотические теории, еще глупее было бы не обращать на них внимания. Не будем воображать, что имеем дело лишь с простым собранием рас и народов; Россия - это нация, великая и могущественная нация. Три четверти ее жителей - славяне, то есть три четверти - истинные русские, говорящие на одном языке, принадлежащие к одной религии, группирующиеся вокруг одного центра, образующие единое ядро, так что чужеродные элементы - поляки, немцы, кавказцы, украинцы, финны - оказываются лишь на крайней периферии Империи.
В одной из своих книг г-н Францоз сравнивает русских с мнимыми больными. "Они, - говорит австрийский писатель, - творят поэзию в сумерках больной цивилизации. Едва освободившись от бездумной неловкости детства, общество, в котором они вращаются, кажется им уже старым, изнуренным работой, усталостью и удовольствиями. Отсюда их склонность к поэтам печали, философам отчаяния - Байрону, Мюссе, Гейне, Шопенгауэру и Гартману". Но мы не должны забывать, что основная масса нации, непросвещенная, совершенно чужда этим современным и европейским идеям.
Они избирают вождя и слепо повинуются ему. Их личность стирается и растворяется в этих объединениях, куда одинокий работник идет за помощью и укрытием. В России совершенно отсутствует личная инициатива, частное предпринимательство, дух независимости. Спустя пять лет после отмены крепостного права тысячи крестьян продолжали жить со своими прежними господами, как в прошлые времена. Лишь 514 710 крепостных освободились без помощи государства.
Крепостничество, водка и розги парализовали народ. Мицкевич сказал о людях, выросших под кнутом:
"Их лица плоски, как их страна - плоская равнина - молчаливы и дики; их взгляд мертв".
[...]
Не столько недостаток умственного развития, сколько телесная леность и изоляция, в которой он прозябает, делают [русского] крестьянина рабом. Между ним и его начальством нет никакой связи, никаких уз, никаких отношений. Это два мира, столь же отличных друг от друга, как Европа и Азия. Аристократия и мелкое дворянство следуют западной моде; они говорят по-французски и претендуют на либеральные взгляды. Народ же неизменен. Верный своим древним обычаям, он все еще сохраняет одежду прошлых веков. Он считает каждое изменение, каждое нововведение "дурным делом, приносящим несчастье". Поэтому высшие классы напоминают расу завоевателей, силой утвердившихся в стране, чьи интересы, стремления и инстинкты противоположны и противоречат интересам покоренных.
Это непонимание между образованными классами и народом - главная причина тупика, возникшего в развитии цивилизации в России. Правда, Екатерина II говорила, что крестьянство не должно получать слишком много образования.
"Когда крестьяне будут знать столько же, сколько вы и я, - писала она одному из своих маршалов, - они больше не будут нам повиноваться".
Есть комическая сторона в их хваленых патриотических чувствах и их героизме во имя отечества и национальности, и детский ужас, с которым они смотрят на Запад, который якобы презирают».