«Вербная песня» крестьянина о нашем красном Союзе... / К 100-летию
Ещё известные литераторы СССР здесь, здесь и здесь
«Недаром многих лет свидетелем Господь меня поставил…»
К 100-летию поэта Николая Тряпкина
Один из замечательных русских поэтов XX века, ровесник Советской власти, Николай Иванович Тряпкин (1918-1999) - свидетель и летописец всей истории страны Советов: Гражданской войны, НЭПа, коллективизации и индустриализации, репрессий, Великой Отечественной, возрождения страны после войны, разоблачения «культа личности», «оттепели», полёта в космос, застоя и перестройки, развала великой державы... ©
Николай Тряпкин
Судьба Николая Ивановича невольно побуждает вспомнить пушкинского Пимена из «Бориса Годунова»:…Ещё одно, последнее сказанье -
И летопись окончена моя.
Исполнен долг, завещанный от Бога
Мне, грешному. Недаром многих лет
Свидетелем Господь меня поставил
И книжному искусству вразумил…
Н.И. Тряпкин отразил в своей поэзии эпоху не с идеологических позиций, а под своим, особым углом зрения, православным и философским, нравственным и совестливым, очень русским и, наконец, крестьянским, ибо происходил из крестьян.
Я не был славой затуманен
И не искал себе венца.
Я был всегда и есть крестьянин -
И не исправлюсь до конца.
И вот опять свой стих подъемлю
Пред ликом внуков и сынов:
Любите землю, знайте землю,
Храните землю до основ.
Не будьте легче мысли птичьей -
Врастайте в землю, как гранит.
Она всему даёт обличье
И всё навеки утвердит:
И нашу суть, и нашу славу,
И запах лучшего плода, -
И нашу русскую державу
Оставит русской навсегда.
И потому-то землю надо
Особой меркой измерять:
Она не только хлеб и стадо,
Она ещё - сестра и мать.
И потому-то в поле вешнем
Сними-ка, братец, сапоги,
И постарайся быть безгрешным,
И никогда земле не лги.
И я не с тем ли, не затем ли
Даю стихам высокий лад
И вот кричу: не грабьте землю,
Не будьте прокляты стократ!
Она не только хмель и сыта,
Она ещё - сундук и клеть,
И нашей речи знаменитой
При ней вовек не оскудеть.
И нашу суть, и нашу славу
Она не спустит без следа
И нашу русскую державу
Оставит русской навсегда.
1969
Тряпкин отображает в своей поэзии эпоху как летописец пушкинского склада. Почему монах Пимен из «Бориса Годунова» вызвал у меня такую аллюзию? Во-первых, поэт жил и творил в столь же многострадальную для Отечества эпоху, как герой Пушкина.
Во-вторых, его прообразом мог послужить земляк Тряпкина - игумен Старицкого Успенского монастыря, впоследствии первый Патриарх Московский Иов (1589-1605), близкий сподвижник Бориса Годунова. После его смерти в 1605 году и победы Лжедмитрия I Патриарх Иов отказался признать самозванца сыном Ивана Грозного, и был заточён в монастыре в родной Старице.
Кроме того, пименская аллюзия возникает и в связи с биографией поэта: в 1939-1941 годах он учился в Московском историко-архивном институте (на Никольской улице, в те годы - улица 25 Октября), где некогда располагалась легендарная Славяно-греко-латинская академия. То есть до окончания в 1958 году Высших литературных курсов при Литературном институте имени А.М. Горького Тряпкин, по первому своему образованию - историк-архивист - имел непосредственное отношение к летописям, документам различных эпох государства Российского.
В дебютном номере альманаха «Неизбывный вертоград», изданного в 2010 году по итогам одноименного конкурса имени Николая Тряпкина (они стали ежегодными), опубликован очень важный для понимания творческого наследия Тряпкина доклад поэта и литературоведа Дмитрия Псурцева «Время Тряпкина - будущее в прошедшем».
«У Тряпкина в стихах, - подчёркивает Дмитрий Псурцев, - оживает в первую очередь наше прошлое - историческая, культурная, языковая память (которая у большинства современных стихотворцев отсутствует), и всё прочее устанавливается относительно этой памяти как точки отсчёта.
Будущее время для Тряпкина - это не безответственное, волюнтаристское будущее, а будущее в прошедшем, будущее, устанавливаемое относительно прошедшего… Поэзия Николая Тряпкина, воскрешая трудное прошлое, связывая его с настоящим, - ведёт нас в будущее.
Русский ковчег, о котором писал Тряпкин, уже в пути. Поэзия Тряпкина - в нашем ковчеге…».
* * *
Николай Иванович Тряпкин - уроженец деревни Саблино Старицкого уезда Тверской губернии.
В его биографии, опубликованной в разных изданиях, указано, что будущий поэт появился здесь на свет Божий 19 декабря 1918 года. Именно в этот день, день своих именин, когда празднуется память самого почитаемого на Руси святого Николая Чудотворца, Николай Иванович всегда отмечал свой день рождения.
Но на самом деле, как и поэты-классики Фёдор Тютчев и Афанасий Фет, традиции которых Тряпкин продолжал в своём творчестве, Николай Иванович родился 5 декабря.
О своей работе с церковными метриками, благодаря которой установлена точная дата рождения поэта, рассказывает старицкий краевед Александр Шитков: «“22 ноября 1918 года родился сын Николай в деревне Саблино гражд. Ивана Филиппова Тряпкина и жена его Параскева Никанорова, оба православного исповедания. Восприемниками были той же деревни Михаил Филиппов Тряпкин и девица Пелагия Филиппова”.
Но подождите, Николай Тряпкин везде указан родившийся под числом и месяцем 19 декабря, а не 22 ноября!
Здесь для понимания процесса нужно чуть-чуть отвлечься. Дело в том, что 26 января 1918 года Декретом Совнаркома в России, на территории находившейся под контролем Советской власти, вместо юлианского вводился григорианский календарь, согласно которому “в 1918 году после 31 января следует 14 февраля”.
Известно, что Русская православная церковь не стала переходить на новый стиль и поныне пользуется юлианским календарём. Таким образом, в метрической записи, относящейся к рождению Николая Тряпкина, к дате 22 ноября мы прибавим 14 дней, то получается, что день рождения Николая Ивановича по новому стилю выпадает на 5 декабря».
Родной деревни поэта, откуда их семья в 1930 году под угрозой раскулачивания перебирается в Лотошино под Москвой, сейчас, увы, нет. Но Саблино живёт в стихотворениях цикла «Из семейной хроники» Николая Тряпкина. Его первая часть «Земля моего детства» - о Саблине:
…Деревенька была небольшая,
Совсем небольшая:
За полсотни дворов - на пригорке,
Поросшем травой,
В два порядка дома.
Дом родителей - с самого края,
Вот он смотрит на юг -
Там овины и клин полевой…
Творчество его глубоко уходит своими корнями в русский фольклор и насквозь пронизано песенными интонациями.
«Николай Тряпкин, - считает его собрат по перу, великий поэт XX века Юрий Кузнецов, - близок к фольклору и этнографической среде, но близок как летящая птица. Он не вязнет, а парит. Оттого в его стихах всегда возникает ощущение ликующего полёта… Бытовые подробности отзываются певучим эхом. Они дышат, как живые. Поэт владеет своим материалом таинственно, не прилагая видимых усилий, как Емеля из сказки, у которого и печь сама ходит, и топор сам рубит. Но это уже не быт, а национальная стихия.
В линии Кольцов - Есенин, поэтов народного лада, Тряпкин - последний русский поэт. Трудно и даже невозможно в будущем ожидать появления поэта подобной народной стихии. Слишком замутнён и исковеркан русский язык и сильно подорваны генетические корни народа.
Но если такое случится - произойдёт поистине чудо. Будем на это надеяться, а я уверен в одном: в XXI веке значение самобытного слова Николая Тряпкина будет только возрастать».
А поэт Геннадий Суздалев, с которым я общался в последние годы его жизни, так рассказывал мне о первой встрече с Николаем Ивановичем в 1974 году в ЦДЛ и о том, что его поразило больше всего:
«…Стихи свои Николай Иванович не читал, а напевал, потому что, читая - заикался. Подобного исполнения в народном духе я никогда раньше не слыхал. Тряпкин напевал стихи и притопывал в такт ногой. Мы были все в восторге…».
* * *
Большинство книг Николая Ивановича Тряпкина было издано в советские годы - он автор 23 поэтических сборников: «Первая борозда» (1953), «Белая ночь» (1956), «Распевы» (1958), «Краснополье» (1962), «Перекрёстки» (1962), «Песни великих дождей» (1965), «Серебряные пруды» (1966), «Летела гагара» (1967), «Гнездо моих отцов» (1967), «Избранная лирика» (1970), «Златоуст» (1971), «Гуси-лебеди» (1971), «Жнива» (1974), «Вечерний звон» (1975), «Заповедь» (1976), «Скрип моей колыбели» (1978), «Избранное» (1980), «Стихотворения» (1983), «Огненные ясли» (1985), «Излуки» (1987), «Подражания Экклезиасту» (1987), «Стихотворения» (1989).
С одной стороны, такому количеству изданий можно было бы и порадоваться: ведь чуть ли не ежегодно читатели знакомились всё с новыми и новыми произведениями большого поэта.
Но, с другой стороны, цензура не дремала. Многое из написанного Николаем Ивановичем оказывалось под запретом. Так, только после его кончины было опубликовано такое известное ныне стихотворение как «Вербная песня»:
За великий Советский Союз!
За святейшее братство людское!
О Господь! Всеблагой Иисус!
Воскреси наше счастье земное.
О Господь! Наклонись надо мной.
Задичали мы в прорве кромешной.
Окропи Ты нас вербной водой,
Осени голосистой скворешней.
Не держи Ты всевышнего зла
За срамные мои вавилоны, -
Что срывал я Твои купола,
Что кромсал я святые иконы!
Огради! Упаси! Защити!
Подними из кровавых узилищ!
Что за гной в моей старой кости,
Что за смрад от бесовских блудилищ!
О Господь! Всеблагой Иисус!
Воскреси моё счастье земное.
Подними Ты мой красный Союз
До Креста Своего аналоя.
В 1992 году первым из своих коллег Николай Тряпкин удостоился Государственной премии России за сборник «Разговор по душам» (1989). Стихи этого сборника - скорбные и гневные произведения о драматических поворотах в жизни нашего Отечества, глубокие раздумья поэта над судьбами Родины и человечества.
Тряпкин призывает нас к трудному, но необходимому деланью - духовной работе над собой.
В трагические годы, которые мы называем новым Смутным временем, Николай Тряпкин продолжал писать, уже не скованный ни идеологическими догмами, ни цензурными запретами. До конца своей долгой жизни резко выступал против разрушения исторической России, против духовной и нравственной деградации общества.
Он был членом редколлегии газеты «День», её постоянным автором и, как отмечают исследователи творчества, в каком-то смысле поэтическим символом.
* * *
После кончины Тряпкина были годы забвения его творчества. Но, слава Богу, это грустное для России время позади. Как трава прорастает сквозь асфальт, так и пророческая поэзия Тряпкина, победив равнодушие, вернулась к нам, оказалась востребованной и в XXI веке.
Одним из первых о Николае Тряпкине сердечно напомнил в своём документальном сериале «Мальчики державы» критик Лев Аннинский:
«…Ровесник советской власти, в отрочестве переживший великий перелом, - переломом души и тела был отодвинут от фронта, комиссован и отправлен в сольвычегодскую ссыльную глушь, где досталось ему, в бессильной ярости задирая голову, наблюдать патрулирующие в высоте немецкие самолёты с крестами. Он очистил родное небо годы спустя - строчками, вошедшими в народную жизнь:
Летела гагара, кричала гагара, махала крылом…
Кричала гагара, кричала гагара над крышей моей…
Кричала гагара, что солнце проснулось, что море поёт…
Что месяц гуляет, что море сияет, что милая ждёт…
… Сегодня о Тряпкине пишут воспоминания и научные исследования. Вновь издаются его стихи.
«Николай Иванович Тряпкин, - считает доктор филологических наук, литературовед Светлана Николаева из Твери, - успел осмыслить и воплотить в слове все важнейшие явления и вехи истории России XX столетия, в том числе и катастрофы конца 1980-1990-х гг.
Уровень мышления Николая Тряпкина позволил ему связать Тверскую землю со всей Россией, всем миром, даже Вселенной.
Поэт большой внутренней силы и духовной самостоятельности, он решал в своём творчестве проблемы войны и революции, веры и безверия, народного и национального, семьи и рода, цивилизации и космоса и тем самым оказался в эпицентре столкновений противоборствующих идей и партий не только современного ему, но и текущего исторического момента».
А филолог и краевед из Старицы Наталья Терёхина даёт такую оценку творчества своего земляка:
«Семья - Отчизна - Мироздание. Вот особенность лирики Тряпкина. Человек в его мире - часть Вселенной, так же, как тополь, ромашка, родник. Поэтому всё вокруг имеет значение и значительно. Конечно, философичность лирики Тряпкина имеет корни: прежде всего, наследуются традиции Ф.И. Тютчева. Но если Тютчева чаще интересует связь человека с природными стихиями, то Тряпкин видит и воспевает гармонию земли, человека и неба, сосуществование, в основе которого лежит великая Любовь к каждой частичке микрокосма и Мироздания».
…10 лет назад при Союзе писателей России была создана Комиссия по сохранению творческого наследия Н.И. Тряпкина. Она объединила вокруг творчества Николая Ивановича таких подвижников, как первый секретарь правления Союза писателей России поэт Геннадий Иванов; ответственный секретарь Комиссии поэт Алексей Полубота; литературовед, критик, составитель поэтических сборников Н.И. Тряпкина Сергей Куняев; поэт Григорий Шувалов и других.
При их активном участии на месте родной деревни Тряпкина установлен поклонный крест, а проезжающих встречает стенд со стихотворной цитатой Николая Ивановича.
___
«Десятки статей о творчестве и судьбе Николая Ивановича, вечера и фестивали памяти, альманах «Неизбывный вертоград», памятный знак на месте рождения поэта в Саблино, сбор материала для будущего музея, восстановленная могила родителей поэта, сбор денег на восстановление могилы самого Н. Тряпкина - далеко не полный перечень сделанного комиссией», - подвёл итоги сделанного к 100-летию Тряпкина Алексей Полубота.
Так Николай Иванович Тряпкин соединил «век нынешний и век минувший». Его поэзия устремлена в будущее и в космические дали. Именно об этом он мечтает в 1966 году в одном из самых известных своих стихотворений - «Космодромы»:
Где-то есть космодромы,
Где-то есть космодромы.
И над миром проходят всесветные громы.
И, внезапно издав ураганные гамы,
Улетают с земли эти странные храмы,
Эти грозные стрелы из дыма и звука,
Что спускаются кем-то с какого-то лука,
И вонзаются прямо в колпак мирозданья,
И рождаются в сердце иные сказанья:
А всё это Земля, мол, великая Гея
Посылает на небо огонь Прометея,
Ибо жизнь там темней забайкальского леса:
Даже в грамоте школьной никто ни бельмеса.
А в печах в это время у нас в деревнюшке
Завывают, как ведьмы, чугунные вьюшки,
И в ночи, преисполненной странного света,
Загорается печь, как живое магнето.
И гашу я невольно огонь папироски,
И какие-то в сердце ловлю отголоски,
И скорее иду за прогон, к раздорожью,
Где какие-то спектры играют над рожью,
А вокруг силовые грохочут органы…
И стою за бугром, у знакомой поляны,
А в душе, уловляющей что-то и где-то,
Голубым огоньком зацветает магнето…
И, внезапно издав ураганные гамы,
Вдруг шибается небо в оконные рамы,
И летят кувырком с косяками и цвелью
Эти все пошехонские наши изделья.
А вокруг, испуская всё то же свеченье,
Как штыки, стояком замирают растенья.
И дрожат, как в ознобе, подъёмные краны,
А в полях силовые грохочут органы.
И старушки в очках, те, что учат по книжкам,
Говорят из-за парты вскочившим детишкам:
А всё это Земля, мол, великая Гея
Посылает на небо огонь Прометея -
Эти грозные стрелы из грома и света…
Успокойтесь, родные.
И помните это.
Николай Головкин
специально для «Столетия», 19 декабря 2018
«Недаром многих лет свидетелем Господь меня поставил…»
К 100-летию поэта Николая Тряпкина
Один из замечательных русских поэтов XX века, ровесник Советской власти, Николай Иванович Тряпкин (1918-1999) - свидетель и летописец всей истории страны Советов: Гражданской войны, НЭПа, коллективизации и индустриализации, репрессий, Великой Отечественной, возрождения страны после войны, разоблачения «культа личности», «оттепели», полёта в космос, застоя и перестройки, развала великой державы... ©
Николай Тряпкин
Судьба Николая Ивановича невольно побуждает вспомнить пушкинского Пимена из «Бориса Годунова»:…Ещё одно, последнее сказанье -
И летопись окончена моя.
Исполнен долг, завещанный от Бога
Мне, грешному. Недаром многих лет
Свидетелем Господь меня поставил
И книжному искусству вразумил…
Н.И. Тряпкин отразил в своей поэзии эпоху не с идеологических позиций, а под своим, особым углом зрения, православным и философским, нравственным и совестливым, очень русским и, наконец, крестьянским, ибо происходил из крестьян.
Я не был славой затуманен
И не искал себе венца.
Я был всегда и есть крестьянин -
И не исправлюсь до конца.
И вот опять свой стих подъемлю
Пред ликом внуков и сынов:
Любите землю, знайте землю,
Храните землю до основ.
Не будьте легче мысли птичьей -
Врастайте в землю, как гранит.
Она всему даёт обличье
И всё навеки утвердит:
И нашу суть, и нашу славу,
И запах лучшего плода, -
И нашу русскую державу
Оставит русской навсегда.
И потому-то землю надо
Особой меркой измерять:
Она не только хлеб и стадо,
Она ещё - сестра и мать.
И потому-то в поле вешнем
Сними-ка, братец, сапоги,
И постарайся быть безгрешным,
И никогда земле не лги.
И я не с тем ли, не затем ли
Даю стихам высокий лад
И вот кричу: не грабьте землю,
Не будьте прокляты стократ!
Она не только хмель и сыта,
Она ещё - сундук и клеть,
И нашей речи знаменитой
При ней вовек не оскудеть.
И нашу суть, и нашу славу
Она не спустит без следа
И нашу русскую державу
Оставит русской навсегда.
1969
Тряпкин отображает в своей поэзии эпоху как летописец пушкинского склада. Почему монах Пимен из «Бориса Годунова» вызвал у меня такую аллюзию? Во-первых, поэт жил и творил в столь же многострадальную для Отечества эпоху, как герой Пушкина.
Во-вторых, его прообразом мог послужить земляк Тряпкина - игумен Старицкого Успенского монастыря, впоследствии первый Патриарх Московский Иов (1589-1605), близкий сподвижник Бориса Годунова. После его смерти в 1605 году и победы Лжедмитрия I Патриарх Иов отказался признать самозванца сыном Ивана Грозного, и был заточён в монастыре в родной Старице.
Кроме того, пименская аллюзия возникает и в связи с биографией поэта: в 1939-1941 годах он учился в Московском историко-архивном институте (на Никольской улице, в те годы - улица 25 Октября), где некогда располагалась легендарная Славяно-греко-латинская академия. То есть до окончания в 1958 году Высших литературных курсов при Литературном институте имени А.М. Горького Тряпкин, по первому своему образованию - историк-архивист - имел непосредственное отношение к летописям, документам различных эпох государства Российского.
В дебютном номере альманаха «Неизбывный вертоград», изданного в 2010 году по итогам одноименного конкурса имени Николая Тряпкина (они стали ежегодными), опубликован очень важный для понимания творческого наследия Тряпкина доклад поэта и литературоведа Дмитрия Псурцева «Время Тряпкина - будущее в прошедшем».
«У Тряпкина в стихах, - подчёркивает Дмитрий Псурцев, - оживает в первую очередь наше прошлое - историческая, культурная, языковая память (которая у большинства современных стихотворцев отсутствует), и всё прочее устанавливается относительно этой памяти как точки отсчёта.
Будущее время для Тряпкина - это не безответственное, волюнтаристское будущее, а будущее в прошедшем, будущее, устанавливаемое относительно прошедшего… Поэзия Николая Тряпкина, воскрешая трудное прошлое, связывая его с настоящим, - ведёт нас в будущее.
Русский ковчег, о котором писал Тряпкин, уже в пути. Поэзия Тряпкина - в нашем ковчеге…».
* * *
Николай Иванович Тряпкин - уроженец деревни Саблино Старицкого уезда Тверской губернии.
В его биографии, опубликованной в разных изданиях, указано, что будущий поэт появился здесь на свет Божий 19 декабря 1918 года. Именно в этот день, день своих именин, когда празднуется память самого почитаемого на Руси святого Николая Чудотворца, Николай Иванович всегда отмечал свой день рождения.
Но на самом деле, как и поэты-классики Фёдор Тютчев и Афанасий Фет, традиции которых Тряпкин продолжал в своём творчестве, Николай Иванович родился 5 декабря.
О своей работе с церковными метриками, благодаря которой установлена точная дата рождения поэта, рассказывает старицкий краевед Александр Шитков: «“22 ноября 1918 года родился сын Николай в деревне Саблино гражд. Ивана Филиппова Тряпкина и жена его Параскева Никанорова, оба православного исповедания. Восприемниками были той же деревни Михаил Филиппов Тряпкин и девица Пелагия Филиппова”.
Но подождите, Николай Тряпкин везде указан родившийся под числом и месяцем 19 декабря, а не 22 ноября!
Здесь для понимания процесса нужно чуть-чуть отвлечься. Дело в том, что 26 января 1918 года Декретом Совнаркома в России, на территории находившейся под контролем Советской власти, вместо юлианского вводился григорианский календарь, согласно которому “в 1918 году после 31 января следует 14 февраля”.
Известно, что Русская православная церковь не стала переходить на новый стиль и поныне пользуется юлианским календарём. Таким образом, в метрической записи, относящейся к рождению Николая Тряпкина, к дате 22 ноября мы прибавим 14 дней, то получается, что день рождения Николая Ивановича по новому стилю выпадает на 5 декабря».
Родной деревни поэта, откуда их семья в 1930 году под угрозой раскулачивания перебирается в Лотошино под Москвой, сейчас, увы, нет. Но Саблино живёт в стихотворениях цикла «Из семейной хроники» Николая Тряпкина. Его первая часть «Земля моего детства» - о Саблине:
…Деревенька была небольшая,
Совсем небольшая:
За полсотни дворов - на пригорке,
Поросшем травой,
В два порядка дома.
Дом родителей - с самого края,
Вот он смотрит на юг -
Там овины и клин полевой…
Творчество его глубоко уходит своими корнями в русский фольклор и насквозь пронизано песенными интонациями.
«Николай Тряпкин, - считает его собрат по перу, великий поэт XX века Юрий Кузнецов, - близок к фольклору и этнографической среде, но близок как летящая птица. Он не вязнет, а парит. Оттого в его стихах всегда возникает ощущение ликующего полёта… Бытовые подробности отзываются певучим эхом. Они дышат, как живые. Поэт владеет своим материалом таинственно, не прилагая видимых усилий, как Емеля из сказки, у которого и печь сама ходит, и топор сам рубит. Но это уже не быт, а национальная стихия.
В линии Кольцов - Есенин, поэтов народного лада, Тряпкин - последний русский поэт. Трудно и даже невозможно в будущем ожидать появления поэта подобной народной стихии. Слишком замутнён и исковеркан русский язык и сильно подорваны генетические корни народа.
Но если такое случится - произойдёт поистине чудо. Будем на это надеяться, а я уверен в одном: в XXI веке значение самобытного слова Николая Тряпкина будет только возрастать».
А поэт Геннадий Суздалев, с которым я общался в последние годы его жизни, так рассказывал мне о первой встрече с Николаем Ивановичем в 1974 году в ЦДЛ и о том, что его поразило больше всего:
«…Стихи свои Николай Иванович не читал, а напевал, потому что, читая - заикался. Подобного исполнения в народном духе я никогда раньше не слыхал. Тряпкин напевал стихи и притопывал в такт ногой. Мы были все в восторге…».
* * *
Большинство книг Николая Ивановича Тряпкина было издано в советские годы - он автор 23 поэтических сборников: «Первая борозда» (1953), «Белая ночь» (1956), «Распевы» (1958), «Краснополье» (1962), «Перекрёстки» (1962), «Песни великих дождей» (1965), «Серебряные пруды» (1966), «Летела гагара» (1967), «Гнездо моих отцов» (1967), «Избранная лирика» (1970), «Златоуст» (1971), «Гуси-лебеди» (1971), «Жнива» (1974), «Вечерний звон» (1975), «Заповедь» (1976), «Скрип моей колыбели» (1978), «Избранное» (1980), «Стихотворения» (1983), «Огненные ясли» (1985), «Излуки» (1987), «Подражания Экклезиасту» (1987), «Стихотворения» (1989).
С одной стороны, такому количеству изданий можно было бы и порадоваться: ведь чуть ли не ежегодно читатели знакомились всё с новыми и новыми произведениями большого поэта.
Но, с другой стороны, цензура не дремала. Многое из написанного Николаем Ивановичем оказывалось под запретом. Так, только после его кончины было опубликовано такое известное ныне стихотворение как «Вербная песня»:
За великий Советский Союз!
За святейшее братство людское!
О Господь! Всеблагой Иисус!
Воскреси наше счастье земное.
О Господь! Наклонись надо мной.
Задичали мы в прорве кромешной.
Окропи Ты нас вербной водой,
Осени голосистой скворешней.
Не держи Ты всевышнего зла
За срамные мои вавилоны, -
Что срывал я Твои купола,
Что кромсал я святые иконы!
Огради! Упаси! Защити!
Подними из кровавых узилищ!
Что за гной в моей старой кости,
Что за смрад от бесовских блудилищ!
О Господь! Всеблагой Иисус!
Воскреси моё счастье земное.
Подними Ты мой красный Союз
До Креста Своего аналоя.
В 1992 году первым из своих коллег Николай Тряпкин удостоился Государственной премии России за сборник «Разговор по душам» (1989). Стихи этого сборника - скорбные и гневные произведения о драматических поворотах в жизни нашего Отечества, глубокие раздумья поэта над судьбами Родины и человечества.
Тряпкин призывает нас к трудному, но необходимому деланью - духовной работе над собой.
В трагические годы, которые мы называем новым Смутным временем, Николай Тряпкин продолжал писать, уже не скованный ни идеологическими догмами, ни цензурными запретами. До конца своей долгой жизни резко выступал против разрушения исторической России, против духовной и нравственной деградации общества.
Он был членом редколлегии газеты «День», её постоянным автором и, как отмечают исследователи творчества, в каком-то смысле поэтическим символом.
* * *
После кончины Тряпкина были годы забвения его творчества. Но, слава Богу, это грустное для России время позади. Как трава прорастает сквозь асфальт, так и пророческая поэзия Тряпкина, победив равнодушие, вернулась к нам, оказалась востребованной и в XXI веке.
Одним из первых о Николае Тряпкине сердечно напомнил в своём документальном сериале «Мальчики державы» критик Лев Аннинский:
«…Ровесник советской власти, в отрочестве переживший великий перелом, - переломом души и тела был отодвинут от фронта, комиссован и отправлен в сольвычегодскую ссыльную глушь, где досталось ему, в бессильной ярости задирая голову, наблюдать патрулирующие в высоте немецкие самолёты с крестами. Он очистил родное небо годы спустя - строчками, вошедшими в народную жизнь:
Летела гагара, кричала гагара, махала крылом…
Кричала гагара, кричала гагара над крышей моей…
Кричала гагара, что солнце проснулось, что море поёт…
Что месяц гуляет, что море сияет, что милая ждёт…
… Сегодня о Тряпкине пишут воспоминания и научные исследования. Вновь издаются его стихи.
«Николай Иванович Тряпкин, - считает доктор филологических наук, литературовед Светлана Николаева из Твери, - успел осмыслить и воплотить в слове все важнейшие явления и вехи истории России XX столетия, в том числе и катастрофы конца 1980-1990-х гг.
Уровень мышления Николая Тряпкина позволил ему связать Тверскую землю со всей Россией, всем миром, даже Вселенной.
Поэт большой внутренней силы и духовной самостоятельности, он решал в своём творчестве проблемы войны и революции, веры и безверия, народного и национального, семьи и рода, цивилизации и космоса и тем самым оказался в эпицентре столкновений противоборствующих идей и партий не только современного ему, но и текущего исторического момента».
А филолог и краевед из Старицы Наталья Терёхина даёт такую оценку творчества своего земляка:
«Семья - Отчизна - Мироздание. Вот особенность лирики Тряпкина. Человек в его мире - часть Вселенной, так же, как тополь, ромашка, родник. Поэтому всё вокруг имеет значение и значительно. Конечно, философичность лирики Тряпкина имеет корни: прежде всего, наследуются традиции Ф.И. Тютчева. Но если Тютчева чаще интересует связь человека с природными стихиями, то Тряпкин видит и воспевает гармонию земли, человека и неба, сосуществование, в основе которого лежит великая Любовь к каждой частичке микрокосма и Мироздания».
…10 лет назад при Союзе писателей России была создана Комиссия по сохранению творческого наследия Н.И. Тряпкина. Она объединила вокруг творчества Николая Ивановича таких подвижников, как первый секретарь правления Союза писателей России поэт Геннадий Иванов; ответственный секретарь Комиссии поэт Алексей Полубота; литературовед, критик, составитель поэтических сборников Н.И. Тряпкина Сергей Куняев; поэт Григорий Шувалов и других.
При их активном участии на месте родной деревни Тряпкина установлен поклонный крест, а проезжающих встречает стенд со стихотворной цитатой Николая Ивановича.
___
«Десятки статей о творчестве и судьбе Николая Ивановича, вечера и фестивали памяти, альманах «Неизбывный вертоград», памятный знак на месте рождения поэта в Саблино, сбор материала для будущего музея, восстановленная могила родителей поэта, сбор денег на восстановление могилы самого Н. Тряпкина - далеко не полный перечень сделанного комиссией», - подвёл итоги сделанного к 100-летию Тряпкина Алексей Полубота.
Так Николай Иванович Тряпкин соединил «век нынешний и век минувший». Его поэзия устремлена в будущее и в космические дали. Именно об этом он мечтает в 1966 году в одном из самых известных своих стихотворений - «Космодромы»:
Где-то есть космодромы,
Где-то есть космодромы.
И над миром проходят всесветные громы.
И, внезапно издав ураганные гамы,
Улетают с земли эти странные храмы,
Эти грозные стрелы из дыма и звука,
Что спускаются кем-то с какого-то лука,
И вонзаются прямо в колпак мирозданья,
И рождаются в сердце иные сказанья:
А всё это Земля, мол, великая Гея
Посылает на небо огонь Прометея,
Ибо жизнь там темней забайкальского леса:
Даже в грамоте школьной никто ни бельмеса.
А в печах в это время у нас в деревнюшке
Завывают, как ведьмы, чугунные вьюшки,
И в ночи, преисполненной странного света,
Загорается печь, как живое магнето.
И гашу я невольно огонь папироски,
И какие-то в сердце ловлю отголоски,
И скорее иду за прогон, к раздорожью,
Где какие-то спектры играют над рожью,
А вокруг силовые грохочут органы…
И стою за бугром, у знакомой поляны,
А в душе, уловляющей что-то и где-то,
Голубым огоньком зацветает магнето…
И, внезапно издав ураганные гамы,
Вдруг шибается небо в оконные рамы,
И летят кувырком с косяками и цвелью
Эти все пошехонские наши изделья.
А вокруг, испуская всё то же свеченье,
Как штыки, стояком замирают растенья.
И дрожат, как в ознобе, подъёмные краны,
А в полях силовые грохочут органы.
И старушки в очках, те, что учат по книжкам,
Говорят из-за парты вскочившим детишкам:
А всё это Земля, мол, великая Гея
Посылает на небо огонь Прометея -
Эти грозные стрелы из грома и света…
Успокойтесь, родные.
И помните это.
Николай Головкин
специально для «Столетия», 19 декабря 2018