Символы наших побед. Барклай де Толли
Ещё о войнах РИ в XIX веке здесь, здесь и здесь
Восславлен как герой, ославлен как предатель: князь Барклай де Толли
Создатель тактики «выжженной земли» и гениальный русский полководец всю жизнь был вынужден мириться с несправедливым отношением современников / Цикл «Наши победы»
За всю историю русского Императорского Военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия было всего четыре полных кавалера этой высшей военной награды России. И двое из них стали ее обладателями в годы Отечественной войны 1812-го. ©Ещё в «Наших победах», а также по теме: Разведка и казаки в Войне 1812 года
___Генерал-фельдмаршал Михаил Богданович Барклай де Толли. Картина из архива Государственного музея Эрмитаж
Обоих звали Михаилами. Оба последовательно возглавляли русскую армию в ее труднейшем противостоянии лучшей армии Европы - армии французского императора Наполеона I. Но одного из них современники совершенно заслуженно прославили как отца победы при Бородино и организатора разгрома наполеоновских войск, а второго современники совершенно незаслуженно ославили как предателя и бесталанного полководца, допустившего неприятеля до стен Москвы.Первым из двух был генерал-фельдмаршал, светлейший князь Михаил Голенищев-Кутузов-Смоленский, вторым - генерал-фельдмаршал, князь Михаил Барклай де Толли. Именно ему судьба судила сначала стать в глазах общества - причем не только света, но и собственной армии! - виновником поражения русских войск на первом этапе войны, а потом едва ли не в одночасье превратиться в спасителя Европы и одного из величайших полководцев своего времени.
Впрочем, Михаилу Барклаю де Толли к таким вывертам судьбы было не привыкать. Вся его жизнь подчинялась этому не им придуманному закону: прежде чем получить заслуженную награду, нужно вынести множество незаслуженных тягот. Стоит ли удивляться, что потомок шотландских борцов за свободу блестяще умел справляться со вторыми и с достоинством принимал первые…
Наследник воинственных шотландцев
Первым в роду Барклай де Толли, кто заслужил российское дворянство, был дед будущего генерал-фельдмаршала - остзейский немец, отставной секунд-майор русской армии Вильгельм Барклай де Толли. Впрочем, если остзейцем он был настоящим, поскольку родился и жил в Риге, как и его предки, то немцем - весьма условным. Ведь его фамилия указывала на происхождение из шотландского клана Барклаев, или Баркли, из той его ветви, которая жила в городке Тоуви, писавшемся то как Towy, то как Towie, а то и как Tolly. Последний вариант и закрепили в написании титула братья Джон и Питер Барклай де Толли, в 1621 году перебравшиеся из ставшей неуютной после смерти короля Карла Стюарта Шотландии в вольный ганзейский город Росток. А их потомки позже добрались до Риги, где, согласно воспоминаниям самого Михаила Барклая де Толли, он и родился в 1761 году.
Маленький Михаил, записанный в семейных родовых книгах как Михаил Андреас, был вторым сыном среди четверых детей отставного поручика Вейнгольда Готтарда, в православии принявшего имя Богдан (прямой перевод его второго имени). В традициях того времени иной стези, кроме военной, сыновьям офицера в отставке, пожалуй, и не было уготовано. Неудивительно, что все они - и старший Иван, и средний Михаил, и младший Андрей, пошли именно по ней. Иван дослужился до чина инженер-генерал-майора, обрел славу крупного военного аналитика и со временем стал одним из главных советников для брата Михаила. Андрей видных чинов не выслужил, оставив службу в звании майора. Михаил же прославил род на всю Россию и Европу.
Шестилетний капрал
Впрочем, гордиться сыновьям Готтарда-Богдана можно было разве что отцовским дворянством - никаких материальных выгод оно им не дало. Все трое начинали службу с низших чинов и подолгу вынуждены были прозябать в бедности, добиваясь известности и сопутствующего ей материального благополучия. «Барклай де Толли до возвышения в чины имел состояние … ограниченное, … даже скудное, должен был смирять желания, стеснять потребности. Такое состояние, конечно, не препятствует стремлению души благородной, не погашает ума высокие дарования; но бедность … дает способы явить их в приличнейшем виде…», - напишет в своих «Записках» выдающийся военачальник генерал Алексей Ермолов, во время войны 1812 года бывший начальником штаба у командующего 1-й Западной армией Михаила Барклая де Толли.
«Смирению желаний» способствовало и то, что Михаил с раннего детства вынужден был жить так, как велено, а не так, как хочется. Впрочем, то же можно сказать о многих его современниках, но далеко не у всех эта необходимость сочеталась с бедностью.
Малышом Михаил в 1765 году покинул родное поместье на лифляндской мызе Памушисев и отправился в Санкт-Петербург, в семью родной тетки Августы-Вильгельмины, которая была женой Георга Вильгельма фон Вермелена, полковника кирасирского Новотроицкого полка. В эту прославленную часть в 1767 году, как только дядя стал ее командиром, и записали мальчика - капралом. Почти сразу после этого командир полка уехал во вверенное ему подразделение, расквартированное под Орлом, а юный капрал продолжил изучать приличествующие ему науки в столице под надзором искренне любившей его бездетной тетушки.
Видимо, обучение проходило активно и результативно, поскольку через два года Михаил получил первое повышение по службе, став вахмистром. Впрочем, удивляться тут особо нечему, ведь для овладения тремя языками - родным для него немецким, привычным русским и непременным для всякого образованного человека той эпохи французским - мальчику вряд ли понадобились какие-то чрезмерные усилия, а математике, которая была обязательным предметом для всякого мечтающего о военной службе, Михаила учил известный математик Леонард Эйлер. Что же касается военной истории, то ее он постигал под руководством дядюшки, вышедшего в отставку в звании генерала.
В итоге в 1776 году 14-летний Михаил с блестящей характеристикой «По-российски, по-немецки и по-французски читать и писать умеет, фортификацию и математику знает» поступил на действительную военную службу в Псковский карабинерный полк и через два года успешно выдержал экзамен на первый офицерский чин корнета.
Карабинеры Псковского карабинерного полка. Рисунок И.К. Бротце. 1790-е гг.
На этом быстрое продвижение по службе закончилось. Следующего звания - поручик - он добился лишь через восемь лет, а чтобы стать полковником, потратил двадцать. Причины те же, что и прежде: незнатность, бедность и то, что, как вспоминал позже генерал Ермолов, «не принадлежа превосходством дарований к числу людей необыкновенных, он излишне скромно ценил хорошие свои способности и потому не имел к самому себе доверия, могущего открыть пути, от обыкновенного порядка не зависящие… Неловкий у двора, не расположил к себе людей, близких государю; холодностию в обращении не снискал приязни равных, ни приверженности подчиненных…»
От Орла до Очакова
Тем не менее с детства приученный к военному порядку и дисциплине, понимающий преданность делу и умение подчиняться приказам как несомненные добродетели, да вдобавок, как писал Ермолов, «свободное время употребивший на полезные занятия, обогативший себя познаниями», молодой офицер не мог остаться незамеченным. И если чинами его обходили, то продвижение по службе дало ему гораздо больше: необходимый военный опыт.
За первые годы службы Михаил успел побывать адъютантом у таких заметных военачальников, как отличившийся в русско-турецкой кампании 1768-1774 годов полковник Богдан Кнорринг, позже - у первого кавалера ордена Святого Георгия 4-й степени генерала Григория фон Паткуля, чьим адъютантом он стал в 1783-м, получив одновременно долгожданное звание подпоручика. А спустя три года, будучи поручиком, молодой де Толли по рекомендации фон Паткуля попадает на службу адъютантом к графу Федору Ангальту, шефу Финляндского егерского корпуса. Именно на этом месте Барклай де Толли, постигая основы штабной службы, впервые пересекается с Михаилом Кутузовым, с которым позднее его имя будет неразрывно связано. Но делает это заочно: одной из настольных книг молодого офицера становятся «Примечания о пехотной службе вообще и о егерской особенно» нестарого еще генерал-майора Кутузова. Вероятно, именно тогда он взял на вооружение одно из правил, которого придерживался в течение всей дальнейшей военной карьеры, - заботиться о подчиненных. В кутузовских «Примечаниях» оно было сформулировано так: «Первейшей причиной доброты и прочности всякого воинского корпуса является содержание солдата, и следует сей предмет считать наиважнейшим. Только учредив благосостояние солдата, следует помышлять о приготовлении к воинской должности».
Два года спустя, и тоже по рекомендации командира, Барклай становится адъютантом генерал-поручика принца Виктора Амадея Ангальт-Бернбург-Шаумбург-Хоймского, двоюродного брата Федора Ангальта. Именно с ним капитан Барклай де Толли отправляется на театр военных действий русско-турецкой войны 1787-1791 годов. Под стенами Очакова он принимает боевое крещение и получает первую значительную награду - Очаковский крест на Георгиевской ленте, одну из пяти боевых офицерских наград, которыми отмечали тех, чьи деяния чуть-чуть не дотянули до награждения орденом Святого Георгия.
Грудь в крестах. Георгиевских
Впрочем, этого ордена произведенному в секунд-майоры Барклаю оставалось ждать не слишком долго. Но прежде он успеет получить за свою первую военную кампанию орден Святого Владимира 4-й степени, познакомиться с фельдмаршалом Александром Суворовым и генерал-поручиком Михаилом Кутузовым и на практике проверить все те теоретические тактические выкладки, над которыми корпел во время адъютантской службы. А в октябре 1789 года Барклай де Толли получил назначение в Финляндию - на этом настоял отправленный туда же его командир и покровитель принц Виктор Ангальт. Именно там, на полях предпоследней русско-шведской войны он впервые и проявил в полной мере свои полководческие таланты, которые, увы, сумели в тот момент разглядеть далеко не все. Одним из первых, кому это удалось, и был генерал-поручик Ангальт: способности подчиненного так глубоко поразили его, что, умирая от раны, он на смертном одре вручил ему свою шпагу - символ воинской и дворянской чести! - с которой Михаил Барклай де Толли не расставался до кончины и попросил положить вместе с собой в гроб.
Это случилось 19 апреля 1790-го. А спустя четыре года, в сентябре 1794-го, премьер-майор, батальонный командир Санкт-Петербургского гренадерского полка Михаил Барклай де Толли получил свой первый орден Святого Георгия 4-й степени «За отличную храбрость, оказанную против польских мятежников при овладении укреплениями и самим городом Вильно».
Следующий орден Святого Георгия 3-й степени Барклай заслужил через тринадцать лет, в январе 1807 года. К этому времени он уже носил звание генерал-майора и занимал должность командира 3-го егерского полка. Новый порядковый номер полк получил за шесть лет до того, в 1801-м, а еще раньше назывался 4-м егерским. Прежде чем прославиться в войне с Наполеоном в 1806-1807 годах, полк был известен как лучшая в Финляндии часть, в которой царит справедливость, порядок и дисциплина. Слава эта совершенно заслуженная, и принесли ее прежде всего усилия командира. Как пишет историк Николай Копылов, «полковой командир Барклай лично отправлялся в депо, где сам отбирал в егеря рекрутов. Когда последние появлялись в полку, он сам проводил с ними первоначальное обучение, стремясь возбудить в новобранцах бодрость духа и охоту к службе. Всякие злоупотребления и оскорбления в адрес рекрутов в 4-м егерском были строжайше запрещены. По итогам трех инспекций 4-й егерский полк из хорошего превратился в лучший, а затем в самый лучший. Довольный действиями Барклая генерал-губернатор Литвы князь Репнин произвел его в генерал-майоры, а 24 марта 1799 года император Павел Петрович высочайше утвердил производство, ибо высоко ценил в офицерах трудолюбие, педантизм и преданность».
С этим полком генерал-майор и вступил в первое боевое соприкосновение с французами в 1806 году. В декабре 1806-го Барклай участвовал в сражении при Пултуске против корпусов французских маршалов Ожеро и Ланна. В этой битве французам впервые не удалось одержать безоговорочной победы, и в том была немалая заслуга Барклая де Толли. Именно это и стало причиной для награждения его орденом Святого Георгия 3-й степени «в воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных в сражении при Пултуске против французских войск, где, командуя авангардом впереди правого фланга, с особенным искусством и благоразумием удерживал неприятеля во все время сражения и опрокинул оного».
Битва при Пултуске 1806 г.
«Барклай, зима иль русский бог»
Следующий орден Святого Георгия 2-й степени Барклай де Толли получил через пять лет, в октябре 1812 года - за мужество и полководческий талант, проявленные в битве под Бородино. Награда стала своего рода ответом недоброжелателям, которые уже успели окрестить Барклая предателем и обвинить в том, что он буквально открыл французам дорогу на Москву.
В этом была лишь небольшая доля правды. Еще в 1807 году, как утверждает Николай Копылов, «проездом в Тильзит Александр I посетил в Мемеле героя Эйлау. В приватной беседе, отвечая на вопрос царя о войне с французами, Барклай впервые высказал план «скифской войны». Уже тогда раненый генерал отметил, что при вторжении неприятеля в Россию следует применить стратегию отступления вглубь территории, растягивая коммуникации противника, а затем уже, собравшись с силами, нанести ему сокрушительный удар. Именно тогда молодой царь начал выделять Барклая де Толли из общей плеяды русских военачальников».
Это дорого обошлось Барклаю. В звание генерала от инфантерии он был произведен со значительным опережением других претендентов. Не заметить столь вопиющего отступления от неписаных правил, пусть даже и по монаршей воле, русский генералитет не мог. И так как высказать недовольство императором было невозможно, оно целиком обратилось на генерала.
Не способствовала популярности у коллег-генералов и деятельность Барклая де Толли на посту военного министра, который он занял в начале 1810 года. Барклай развернул необыкновенно активную деятельность по реформированию, расширению и переподготовке армии, готовя ее к неизбежной войне с Наполеоном, и это внесло смуту в традиционно беспечное существование немалой части полковых командиров. А увеличение ассигнований на военные нужды, которых тоже добился Барклай, не добавило ему любви у чиновников.
И добро бы все эти усилия принесли русской армии успех в первых же сражениях с армиями Наполеона! Но нет, этого не случилось, да и не могло случиться. Ведь Барклай сделал все, чтобы не позволить французскому императору применить излюбленную тактику: пока его войска полны сил и энергии, нанести противнику невосполнимый урон в одном-единственном генеральном сражении. Де Толли хорошо представлял, что ждет Россию, армия которой, несмотря на все его усилия, так и не успела по-настоящему подготовиться к войне, если она решится дать главное сражение прямо сейчас.
Потому и вынужден был Барклай де Толли отводить доверенную ему 1-ю Западную армию вглубь России, к Смоленску, на соединение со 2-й Западной армией. Потому и опускал все ниже и ниже голову, слыша уже не за спиной, а со всех сторон обвинения в предательстве и фактической сдаче страны неприятелю. Но - терпел и довел задумку до конца. Правда, реализовать ее в полной мере довелось уже не ему самому, а сменившему его на посту главнокомандующего армией генерал-фельдмаршалу Михаилу Кутузову. Пост Барклай покинул за два дня до сражения при Бородино, в котором снискал великую славу и добился того, что даже его открытый недруг - командующий 2-й Западной армией князь Петр Багратион - прислал ему извинения со словами примирения. А когда решалась судьба Москвы, был первым, кто поддержал идею Кутузова сдать старую столицу, ведь это полностью укладывалось в разработанную им тактику «выжженной земли».
21 октября генерал от инфантерии Михаил Барклай де Толли был удостоен ордена Святого Георгия 2-й степени. Незадолго до этого он вынужден был оставить армию, которая перестала видеть в нем полководца (даже Кутузов не счел нужным уведомить Барклая о том, что забирает у него 30-тысячный отряд, что было равносильно публичному оскорблению), и отправился в свое имение Бекгоф в Лифляндии. Здесь его и догнала весть о награде, но и это не смогло в ту минуту помочь тяжело переживающему позор генералу.
Возвращение героя
Лишь в феврале 1813 года Барклай вернулся в войска, назначенный командовать 3-й армией в заграничном походе против Наполеона. К этому времени французы ушли из России, вынужденные отступать по разоренной и враждебной земле: тактика Барклая полностью оправдалась. Но и тогда этого никто не оценил. Барклаю де Толли понадобилось проявить себя еще в нескольких сражениях (под Торном и при Франкфурте-на-Одере, при Бауцене и Дрездене) и стать главнокомандующим русско-прусской армией вместо Петра Витгенштейна, чтобы вернуть себе былую славу. И доказать, что он достоин ее в полной мере.
Бауценское сражение 1813 г.
Высшей оценкой его полководческих достоинств стал орден Святого Георгия 1-й степени, который Барклай получил 19 августа 1813 года за храбрость и талант, проявленные в сражении при Кульме, где русско-прусско-австрийские войска разгромили корпус французского генерала Доминика Вандамма. За этой победой последовали победы в «битве народов» под Лейпцигом и взятие Парижа. Наконец, 29 декабря 1813 года Барклай де Толли высочайшим указом был возведен в графское достоинство, а через два с половиной месяца произведен в генерал-фельдмаршалы.
Последняя крупная награда ожидала Барклая де Толли 30 августа 1815 года. Позади были возвращение Наполеона на престол и его окончательный разгром при Ватерлоо, куда русская армия попросту не успела, второе триумфальное вступление в Париж и Шампань, где расположились на летние квартиры войска Барклая. Именно здесь прошел триумфальный смотр, за которым наблюдал лично император Александр I, который по его итогам возвел графа Барклая де Толли в княжеское достоинство «За оказанные в продолжение минувшей войны с французами неоднократные важные Отечеству услуги, последствием коих было … заключение мирного трактата в Париже, и за заслуги по устройству войск, двинутых в нынешнем году во Францию, за заведенный в оных порядок, сохранение строжайшей дисциплины в землях иностранных, чем имя российского воина еще более прославлено, и за воинскую исправность, найденную в войске при сделанном у города Вертю смотре».
Но дальнейшей жизни обладателю высших иностранных наград (прусский орден Черного Орла, австрийский командорский крест Марии-Терезии, звезда и лента французского ордена Почетного Легиона, шведский Орден Меча 1-й степени, английский Орден Бани 1-й степени, нидерландский Военный орден Вильгельма 1-й степени, саксонский Военный орден Святого Генриха 1-й степени и французский орден Святого Людовика) было отпущено немного. В январе 1818-го, после долгой инспекционной поездки по стране вместе с Александром I Барклай де Толли ощутил чрезмерную усталость. Он получил отпуск для поправки здоровья и отправился на воды в Германию. Под Инстербургом князь внезапно почувствовал себя плохо и попросил врачебной помощи. Но она опоздала: 14 (26) мая 1818 года генерал-фельдмаршал, второй в истории России полный георгиевский кавалер, князь Михаил Барклай де Толли скончался в возрасте всего лишь 56 лет…
Сергей Антонов
«Русская планета», 24 декабря 2015Из комментариев к статье:
Юрий пишет: - Добрый день! Не соглашусь с автором по следующим пунктам.
1. " двое из них стали ее обладателями в годы Отечественной войны 1812-го." - война продолжалась не годы, а около полугода с июня по декабрь 1812 г. Первой степени ордена Св. Георгия Кутузов был отмечен в последние дни войны, а вот Барклай в 1813 г. и за Кульм.
2. "в 1621 году перебравшиеся из ставшей неуютной после смерти короля Карла Стюарта Шотландии" Карл Стюарт был казнен в 1649 г., а в 1621 г. даже еще не взошел на престол.
3. По поводу рождения Барклая не все однозначно и в современной историографии чаще приводят не 1761 г., а 1757 г.
4. "познакомиться с фельдмаршалом Александром Суворовым" Суворов на момент русско-турецкой войны 1787-91 гг. еще не был генерал-фельдмаршалом (стал им в 1794г.).
5. "В этой битве французам впервые не удалось одержать безоговорочной победы" Почему такое мнение о битве под Пултуском? А Кремское побоище, за год до этого где французы были разбиты Кутузовым.
6. Барклай сдал командование армией Кутузову не за два, а за девять дней до Бородинской битвы - 17 августа 1812 г.
Жаль, что автор не затронул уникальный переход войск Барклая по льду Ботнического залива и роль Михаила Богдановича, как организатора военной разведки.
Джоли Головач пишет: - Вечная слава русскому герою Михаилу Богдановичу Барклай Де Толли
Семен Рыкалов пишет: - Ну, не знаю - лично утменя к Михаилу Богдановича из рода Баркли всегда было уважительное отношение. Особенно впечатляет его шведский прорыв сквозь льды Кваркена.
Думаю, все эти наговоры есть ни что иное, как результат зависти других генералов, называвших Барклая выскочкой, после того как царь назначил его сначала командующим финским фронтом, генералом от инфантерии, потом военным министром, а затем и фельдмаршалом.
Но лично для меня фигура Де-Толли как заслуженного великого полководца неоспорима!
Восславлен как герой, ославлен как предатель: князь Барклай де Толли
Создатель тактики «выжженной земли» и гениальный русский полководец всю жизнь был вынужден мириться с несправедливым отношением современников / Цикл «Наши победы»
За всю историю русского Императорского Военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия было всего четыре полных кавалера этой высшей военной награды России. И двое из них стали ее обладателями в годы Отечественной войны 1812-го. ©Ещё в «Наших победах», а также по теме: Разведка и казаки в Войне 1812 года
___Генерал-фельдмаршал Михаил Богданович Барклай де Толли. Картина из архива Государственного музея Эрмитаж
Обоих звали Михаилами. Оба последовательно возглавляли русскую армию в ее труднейшем противостоянии лучшей армии Европы - армии французского императора Наполеона I. Но одного из них современники совершенно заслуженно прославили как отца победы при Бородино и организатора разгрома наполеоновских войск, а второго современники совершенно незаслуженно ославили как предателя и бесталанного полководца, допустившего неприятеля до стен Москвы.Первым из двух был генерал-фельдмаршал, светлейший князь Михаил Голенищев-Кутузов-Смоленский, вторым - генерал-фельдмаршал, князь Михаил Барклай де Толли. Именно ему судьба судила сначала стать в глазах общества - причем не только света, но и собственной армии! - виновником поражения русских войск на первом этапе войны, а потом едва ли не в одночасье превратиться в спасителя Европы и одного из величайших полководцев своего времени.
Впрочем, Михаилу Барклаю де Толли к таким вывертам судьбы было не привыкать. Вся его жизнь подчинялась этому не им придуманному закону: прежде чем получить заслуженную награду, нужно вынести множество незаслуженных тягот. Стоит ли удивляться, что потомок шотландских борцов за свободу блестяще умел справляться со вторыми и с достоинством принимал первые…
Наследник воинственных шотландцев
Первым в роду Барклай де Толли, кто заслужил российское дворянство, был дед будущего генерал-фельдмаршала - остзейский немец, отставной секунд-майор русской армии Вильгельм Барклай де Толли. Впрочем, если остзейцем он был настоящим, поскольку родился и жил в Риге, как и его предки, то немцем - весьма условным. Ведь его фамилия указывала на происхождение из шотландского клана Барклаев, или Баркли, из той его ветви, которая жила в городке Тоуви, писавшемся то как Towy, то как Towie, а то и как Tolly. Последний вариант и закрепили в написании титула братья Джон и Питер Барклай де Толли, в 1621 году перебравшиеся из ставшей неуютной после смерти короля Карла Стюарта Шотландии в вольный ганзейский город Росток. А их потомки позже добрались до Риги, где, согласно воспоминаниям самого Михаила Барклая де Толли, он и родился в 1761 году.
Маленький Михаил, записанный в семейных родовых книгах как Михаил Андреас, был вторым сыном среди четверых детей отставного поручика Вейнгольда Готтарда, в православии принявшего имя Богдан (прямой перевод его второго имени). В традициях того времени иной стези, кроме военной, сыновьям офицера в отставке, пожалуй, и не было уготовано. Неудивительно, что все они - и старший Иван, и средний Михаил, и младший Андрей, пошли именно по ней. Иван дослужился до чина инженер-генерал-майора, обрел славу крупного военного аналитика и со временем стал одним из главных советников для брата Михаила. Андрей видных чинов не выслужил, оставив службу в звании майора. Михаил же прославил род на всю Россию и Европу.
Шестилетний капрал
Впрочем, гордиться сыновьям Готтарда-Богдана можно было разве что отцовским дворянством - никаких материальных выгод оно им не дало. Все трое начинали службу с низших чинов и подолгу вынуждены были прозябать в бедности, добиваясь известности и сопутствующего ей материального благополучия. «Барклай де Толли до возвышения в чины имел состояние … ограниченное, … даже скудное, должен был смирять желания, стеснять потребности. Такое состояние, конечно, не препятствует стремлению души благородной, не погашает ума высокие дарования; но бедность … дает способы явить их в приличнейшем виде…», - напишет в своих «Записках» выдающийся военачальник генерал Алексей Ермолов, во время войны 1812 года бывший начальником штаба у командующего 1-й Западной армией Михаила Барклая де Толли.
«Смирению желаний» способствовало и то, что Михаил с раннего детства вынужден был жить так, как велено, а не так, как хочется. Впрочем, то же можно сказать о многих его современниках, но далеко не у всех эта необходимость сочеталась с бедностью.
Малышом Михаил в 1765 году покинул родное поместье на лифляндской мызе Памушисев и отправился в Санкт-Петербург, в семью родной тетки Августы-Вильгельмины, которая была женой Георга Вильгельма фон Вермелена, полковника кирасирского Новотроицкого полка. В эту прославленную часть в 1767 году, как только дядя стал ее командиром, и записали мальчика - капралом. Почти сразу после этого командир полка уехал во вверенное ему подразделение, расквартированное под Орлом, а юный капрал продолжил изучать приличествующие ему науки в столице под надзором искренне любившей его бездетной тетушки.
Видимо, обучение проходило активно и результативно, поскольку через два года Михаил получил первое повышение по службе, став вахмистром. Впрочем, удивляться тут особо нечему, ведь для овладения тремя языками - родным для него немецким, привычным русским и непременным для всякого образованного человека той эпохи французским - мальчику вряд ли понадобились какие-то чрезмерные усилия, а математике, которая была обязательным предметом для всякого мечтающего о военной службе, Михаила учил известный математик Леонард Эйлер. Что же касается военной истории, то ее он постигал под руководством дядюшки, вышедшего в отставку в звании генерала.
В итоге в 1776 году 14-летний Михаил с блестящей характеристикой «По-российски, по-немецки и по-французски читать и писать умеет, фортификацию и математику знает» поступил на действительную военную службу в Псковский карабинерный полк и через два года успешно выдержал экзамен на первый офицерский чин корнета.
Карабинеры Псковского карабинерного полка. Рисунок И.К. Бротце. 1790-е гг.
На этом быстрое продвижение по службе закончилось. Следующего звания - поручик - он добился лишь через восемь лет, а чтобы стать полковником, потратил двадцать. Причины те же, что и прежде: незнатность, бедность и то, что, как вспоминал позже генерал Ермолов, «не принадлежа превосходством дарований к числу людей необыкновенных, он излишне скромно ценил хорошие свои способности и потому не имел к самому себе доверия, могущего открыть пути, от обыкновенного порядка не зависящие… Неловкий у двора, не расположил к себе людей, близких государю; холодностию в обращении не снискал приязни равных, ни приверженности подчиненных…»
От Орла до Очакова
Тем не менее с детства приученный к военному порядку и дисциплине, понимающий преданность делу и умение подчиняться приказам как несомненные добродетели, да вдобавок, как писал Ермолов, «свободное время употребивший на полезные занятия, обогативший себя познаниями», молодой офицер не мог остаться незамеченным. И если чинами его обходили, то продвижение по службе дало ему гораздо больше: необходимый военный опыт.
За первые годы службы Михаил успел побывать адъютантом у таких заметных военачальников, как отличившийся в русско-турецкой кампании 1768-1774 годов полковник Богдан Кнорринг, позже - у первого кавалера ордена Святого Георгия 4-й степени генерала Григория фон Паткуля, чьим адъютантом он стал в 1783-м, получив одновременно долгожданное звание подпоручика. А спустя три года, будучи поручиком, молодой де Толли по рекомендации фон Паткуля попадает на службу адъютантом к графу Федору Ангальту, шефу Финляндского егерского корпуса. Именно на этом месте Барклай де Толли, постигая основы штабной службы, впервые пересекается с Михаилом Кутузовым, с которым позднее его имя будет неразрывно связано. Но делает это заочно: одной из настольных книг молодого офицера становятся «Примечания о пехотной службе вообще и о егерской особенно» нестарого еще генерал-майора Кутузова. Вероятно, именно тогда он взял на вооружение одно из правил, которого придерживался в течение всей дальнейшей военной карьеры, - заботиться о подчиненных. В кутузовских «Примечаниях» оно было сформулировано так: «Первейшей причиной доброты и прочности всякого воинского корпуса является содержание солдата, и следует сей предмет считать наиважнейшим. Только учредив благосостояние солдата, следует помышлять о приготовлении к воинской должности».
Два года спустя, и тоже по рекомендации командира, Барклай становится адъютантом генерал-поручика принца Виктора Амадея Ангальт-Бернбург-Шаумбург-Хоймского, двоюродного брата Федора Ангальта. Именно с ним капитан Барклай де Толли отправляется на театр военных действий русско-турецкой войны 1787-1791 годов. Под стенами Очакова он принимает боевое крещение и получает первую значительную награду - Очаковский крест на Георгиевской ленте, одну из пяти боевых офицерских наград, которыми отмечали тех, чьи деяния чуть-чуть не дотянули до награждения орденом Святого Георгия.
Грудь в крестах. Георгиевских
Впрочем, этого ордена произведенному в секунд-майоры Барклаю оставалось ждать не слишком долго. Но прежде он успеет получить за свою первую военную кампанию орден Святого Владимира 4-й степени, познакомиться с фельдмаршалом Александром Суворовым и генерал-поручиком Михаилом Кутузовым и на практике проверить все те теоретические тактические выкладки, над которыми корпел во время адъютантской службы. А в октябре 1789 года Барклай де Толли получил назначение в Финляндию - на этом настоял отправленный туда же его командир и покровитель принц Виктор Ангальт. Именно там, на полях предпоследней русско-шведской войны он впервые и проявил в полной мере свои полководческие таланты, которые, увы, сумели в тот момент разглядеть далеко не все. Одним из первых, кому это удалось, и был генерал-поручик Ангальт: способности подчиненного так глубоко поразили его, что, умирая от раны, он на смертном одре вручил ему свою шпагу - символ воинской и дворянской чести! - с которой Михаил Барклай де Толли не расставался до кончины и попросил положить вместе с собой в гроб.
Это случилось 19 апреля 1790-го. А спустя четыре года, в сентябре 1794-го, премьер-майор, батальонный командир Санкт-Петербургского гренадерского полка Михаил Барклай де Толли получил свой первый орден Святого Георгия 4-й степени «За отличную храбрость, оказанную против польских мятежников при овладении укреплениями и самим городом Вильно».
Следующий орден Святого Георгия 3-й степени Барклай заслужил через тринадцать лет, в январе 1807 года. К этому времени он уже носил звание генерал-майора и занимал должность командира 3-го егерского полка. Новый порядковый номер полк получил за шесть лет до того, в 1801-м, а еще раньше назывался 4-м егерским. Прежде чем прославиться в войне с Наполеоном в 1806-1807 годах, полк был известен как лучшая в Финляндии часть, в которой царит справедливость, порядок и дисциплина. Слава эта совершенно заслуженная, и принесли ее прежде всего усилия командира. Как пишет историк Николай Копылов, «полковой командир Барклай лично отправлялся в депо, где сам отбирал в егеря рекрутов. Когда последние появлялись в полку, он сам проводил с ними первоначальное обучение, стремясь возбудить в новобранцах бодрость духа и охоту к службе. Всякие злоупотребления и оскорбления в адрес рекрутов в 4-м егерском были строжайше запрещены. По итогам трех инспекций 4-й егерский полк из хорошего превратился в лучший, а затем в самый лучший. Довольный действиями Барклая генерал-губернатор Литвы князь Репнин произвел его в генерал-майоры, а 24 марта 1799 года император Павел Петрович высочайше утвердил производство, ибо высоко ценил в офицерах трудолюбие, педантизм и преданность».
С этим полком генерал-майор и вступил в первое боевое соприкосновение с французами в 1806 году. В декабре 1806-го Барклай участвовал в сражении при Пултуске против корпусов французских маршалов Ожеро и Ланна. В этой битве французам впервые не удалось одержать безоговорочной победы, и в том была немалая заслуга Барклая де Толли. Именно это и стало причиной для награждения его орденом Святого Георгия 3-й степени «в воздаяние отличного мужества и храбрости, оказанных в сражении при Пултуске против французских войск, где, командуя авангардом впереди правого фланга, с особенным искусством и благоразумием удерживал неприятеля во все время сражения и опрокинул оного».
Битва при Пултуске 1806 г.
«Барклай, зима иль русский бог»
Следующий орден Святого Георгия 2-й степени Барклай де Толли получил через пять лет, в октябре 1812 года - за мужество и полководческий талант, проявленные в битве под Бородино. Награда стала своего рода ответом недоброжелателям, которые уже успели окрестить Барклая предателем и обвинить в том, что он буквально открыл французам дорогу на Москву.
В этом была лишь небольшая доля правды. Еще в 1807 году, как утверждает Николай Копылов, «проездом в Тильзит Александр I посетил в Мемеле героя Эйлау. В приватной беседе, отвечая на вопрос царя о войне с французами, Барклай впервые высказал план «скифской войны». Уже тогда раненый генерал отметил, что при вторжении неприятеля в Россию следует применить стратегию отступления вглубь территории, растягивая коммуникации противника, а затем уже, собравшись с силами, нанести ему сокрушительный удар. Именно тогда молодой царь начал выделять Барклая де Толли из общей плеяды русских военачальников».
Это дорого обошлось Барклаю. В звание генерала от инфантерии он был произведен со значительным опережением других претендентов. Не заметить столь вопиющего отступления от неписаных правил, пусть даже и по монаршей воле, русский генералитет не мог. И так как высказать недовольство императором было невозможно, оно целиком обратилось на генерала.
Не способствовала популярности у коллег-генералов и деятельность Барклая де Толли на посту военного министра, который он занял в начале 1810 года. Барклай развернул необыкновенно активную деятельность по реформированию, расширению и переподготовке армии, готовя ее к неизбежной войне с Наполеоном, и это внесло смуту в традиционно беспечное существование немалой части полковых командиров. А увеличение ассигнований на военные нужды, которых тоже добился Барклай, не добавило ему любви у чиновников.
И добро бы все эти усилия принесли русской армии успех в первых же сражениях с армиями Наполеона! Но нет, этого не случилось, да и не могло случиться. Ведь Барклай сделал все, чтобы не позволить французскому императору применить излюбленную тактику: пока его войска полны сил и энергии, нанести противнику невосполнимый урон в одном-единственном генеральном сражении. Де Толли хорошо представлял, что ждет Россию, армия которой, несмотря на все его усилия, так и не успела по-настоящему подготовиться к войне, если она решится дать главное сражение прямо сейчас.
Потому и вынужден был Барклай де Толли отводить доверенную ему 1-ю Западную армию вглубь России, к Смоленску, на соединение со 2-й Западной армией. Потому и опускал все ниже и ниже голову, слыша уже не за спиной, а со всех сторон обвинения в предательстве и фактической сдаче страны неприятелю. Но - терпел и довел задумку до конца. Правда, реализовать ее в полной мере довелось уже не ему самому, а сменившему его на посту главнокомандующего армией генерал-фельдмаршалу Михаилу Кутузову. Пост Барклай покинул за два дня до сражения при Бородино, в котором снискал великую славу и добился того, что даже его открытый недруг - командующий 2-й Западной армией князь Петр Багратион - прислал ему извинения со словами примирения. А когда решалась судьба Москвы, был первым, кто поддержал идею Кутузова сдать старую столицу, ведь это полностью укладывалось в разработанную им тактику «выжженной земли».
21 октября генерал от инфантерии Михаил Барклай де Толли был удостоен ордена Святого Георгия 2-й степени. Незадолго до этого он вынужден был оставить армию, которая перестала видеть в нем полководца (даже Кутузов не счел нужным уведомить Барклая о том, что забирает у него 30-тысячный отряд, что было равносильно публичному оскорблению), и отправился в свое имение Бекгоф в Лифляндии. Здесь его и догнала весть о награде, но и это не смогло в ту минуту помочь тяжело переживающему позор генералу.
Возвращение героя
Лишь в феврале 1813 года Барклай вернулся в войска, назначенный командовать 3-й армией в заграничном походе против Наполеона. К этому времени французы ушли из России, вынужденные отступать по разоренной и враждебной земле: тактика Барклая полностью оправдалась. Но и тогда этого никто не оценил. Барклаю де Толли понадобилось проявить себя еще в нескольких сражениях (под Торном и при Франкфурте-на-Одере, при Бауцене и Дрездене) и стать главнокомандующим русско-прусской армией вместо Петра Витгенштейна, чтобы вернуть себе былую славу. И доказать, что он достоин ее в полной мере.
Бауценское сражение 1813 г.
Высшей оценкой его полководческих достоинств стал орден Святого Георгия 1-й степени, который Барклай получил 19 августа 1813 года за храбрость и талант, проявленные в сражении при Кульме, где русско-прусско-австрийские войска разгромили корпус французского генерала Доминика Вандамма. За этой победой последовали победы в «битве народов» под Лейпцигом и взятие Парижа. Наконец, 29 декабря 1813 года Барклай де Толли высочайшим указом был возведен в графское достоинство, а через два с половиной месяца произведен в генерал-фельдмаршалы.
Последняя крупная награда ожидала Барклая де Толли 30 августа 1815 года. Позади были возвращение Наполеона на престол и его окончательный разгром при Ватерлоо, куда русская армия попросту не успела, второе триумфальное вступление в Париж и Шампань, где расположились на летние квартиры войска Барклая. Именно здесь прошел триумфальный смотр, за которым наблюдал лично император Александр I, который по его итогам возвел графа Барклая де Толли в княжеское достоинство «За оказанные в продолжение минувшей войны с французами неоднократные важные Отечеству услуги, последствием коих было … заключение мирного трактата в Париже, и за заслуги по устройству войск, двинутых в нынешнем году во Францию, за заведенный в оных порядок, сохранение строжайшей дисциплины в землях иностранных, чем имя российского воина еще более прославлено, и за воинскую исправность, найденную в войске при сделанном у города Вертю смотре».
Но дальнейшей жизни обладателю высших иностранных наград (прусский орден Черного Орла, австрийский командорский крест Марии-Терезии, звезда и лента французского ордена Почетного Легиона, шведский Орден Меча 1-й степени, английский Орден Бани 1-й степени, нидерландский Военный орден Вильгельма 1-й степени, саксонский Военный орден Святого Генриха 1-й степени и французский орден Святого Людовика) было отпущено немного. В январе 1818-го, после долгой инспекционной поездки по стране вместе с Александром I Барклай де Толли ощутил чрезмерную усталость. Он получил отпуск для поправки здоровья и отправился на воды в Германию. Под Инстербургом князь внезапно почувствовал себя плохо и попросил врачебной помощи. Но она опоздала: 14 (26) мая 1818 года генерал-фельдмаршал, второй в истории России полный георгиевский кавалер, князь Михаил Барклай де Толли скончался в возрасте всего лишь 56 лет…
Сергей Антонов
«Русская планета», 24 декабря 2015Из комментариев к статье:
Юрий пишет: - Добрый день! Не соглашусь с автором по следующим пунктам.
1. " двое из них стали ее обладателями в годы Отечественной войны 1812-го." - война продолжалась не годы, а около полугода с июня по декабрь 1812 г. Первой степени ордена Св. Георгия Кутузов был отмечен в последние дни войны, а вот Барклай в 1813 г. и за Кульм.
2. "в 1621 году перебравшиеся из ставшей неуютной после смерти короля Карла Стюарта Шотландии" Карл Стюарт был казнен в 1649 г., а в 1621 г. даже еще не взошел на престол.
3. По поводу рождения Барклая не все однозначно и в современной историографии чаще приводят не 1761 г., а 1757 г.
4. "познакомиться с фельдмаршалом Александром Суворовым" Суворов на момент русско-турецкой войны 1787-91 гг. еще не был генерал-фельдмаршалом (стал им в 1794г.).
5. "В этой битве французам впервые не удалось одержать безоговорочной победы" Почему такое мнение о битве под Пултуском? А Кремское побоище, за год до этого где французы были разбиты Кутузовым.
6. Барклай сдал командование армией Кутузову не за два, а за девять дней до Бородинской битвы - 17 августа 1812 г.
Жаль, что автор не затронул уникальный переход войск Барклая по льду Ботнического залива и роль Михаила Богдановича, как организатора военной разведки.
Джоли Головач пишет: - Вечная слава русскому герою Михаилу Богдановичу Барклай Де Толли
Семен Рыкалов пишет: - Ну, не знаю - лично утменя к Михаилу Богдановича из рода Баркли всегда было уважительное отношение. Особенно впечатляет его шведский прорыв сквозь льды Кваркена.
Думаю, все эти наговоры есть ни что иное, как результат зависти других генералов, называвших Барклая выскочкой, после того как царь назначил его сначала командующим финским фронтом, генералом от инфантерии, потом военным министром, а затем и фельдмаршалом.
Но лично для меня фигура Де-Толли как заслуженного великого полководца неоспорима!