Как лучше знакомиться с Ингушетией
Ещё религиозные праздники
«У нас семьи разных конфессий отмечают праздники вместе»
Корреспондент «Русской планеты» стала участником первого гастрономического халяль-тура
На Северном Кавказе с успехом опробовали новый туристический продукт: первый гастрономический халяль-тур в дни праздника Ураза-Байрам прошел в Ингушетии. ©
Отдыхающие в санаториях Кавказских Минеральных Вод, купившие однодневную путевку, побывали в ингушских семьях и продегустировали национальные блюда.Рано утром туристов собирают по городам Кавмингруппы: Пятигорск, Ессентуки, Кисловодск, Железноводск. В двухэтажном автобусе разношерстная публика со всей страны и ближнего зарубежья. Некоторые женщины одеты в колготки и носки, одна из отдыхающих, приехавшая в санаторий из Баку, все время спрашивает у меня, нет ли в Ингушетии клещей. Объясняю, что вероятно есть, потому что ареал обитания у членистоногих охватывает практически всю планету. Проезжаем огромное ярко-желтое поле подсолнухов, и москвичи просят остановить автобус на пять минут, чтобы сфотографировать пейзаж.
- Вы что, подсолнухов не видели, еще и фотографировать хотите, - возмущается одна из женщин.
После фотосессии едем дальше: путь в Ингушетию идет через Кабардино-Балкарию и Северную Осетию.
- Мы никогда не были в Ингушетии, - говорит молодая женщина с дочкой. - Жертвоприношений же не будет?
- Жертвоприношения вы можете встретить только в Иране, - объясняет аварец Муслим. -В эти дни даже российское посольство закрывается, так было даже во время Советского Союза. Запасались продуктами. Но мы-то в России, здесь Ураза-Байрам - очень добрый праздник, когда дети собирают конфеты мешками. В исламе 73 течения, в христианстве - 72, а у иудеев - 71. Ураза-Байрам еще называют праздником разговения. Для правоверных мусульман в этот день предписывается предаваться праздничному настроению, есть и пить, запрещено соблюдать пост в праздничный день. Согласно истории, в этот день Бог послал пророку Мухаммеду самые первые стихи Корана. Празднование продолжается в течение трех дней.
- А на флаге Ингушетии изображен солярный знак в форме красного круга с отходящими от него тремя лучами. Это же язычество?
- Ну да, - соглашается наш экскурсовод, - но все в голове. Кошка черная прошла и люди боятся, а это же тоже язычество. Круг символизирует взаимосвязь, бесконечность, вечность всего сущего, символ благополучия.
- Идея устроить такой гастрономический тур в дни мусульманского праздника была у нас совместная с министерством туризма Ингушетии, - рассказывает директор турфирмы «Валькирия» Анна Наумова. - Решили попробовать, надо же уважать культуру, надо ее показывать, что на Кавказе не страшно, что примут в любом доме. Другие республики не догадались такое сделать. В Ингушетии этот праздник получил свой неповторимый национальный колорит. Хозяйки накрывают столы своими лучшими скатертями, выставляют самые вкусные праздничные блюда. Именно в это время есть уникальная возможность попробовать все изыски местной кухни. Люди в своих семьях рады принять туристов, они делают это бесплатно, очень много желающих оказалось. Меня поразило то, что многие туристы отказались, страх до сих пор присутствует. В Грозный уже ехать не боятся, у них за год число туристов выросло в 500 раз. А в Ингушетию опасаются. В Дагестан еще больше боятся, туры не собираются, желающих практически нет.
- Кто в основном ваши клиенты?
- Вся ставка на санатории. О силе экскурсионной фирмы говорит то, сколько у нее точек в санаториях. И если есть точка в санатории, то ты «солидняк», а если две-три точки, то еще круче. Есть агентство «Вершина», у которых девятнадцать точек по здравницам.
Ольга показывает в окно, я вижу недавно заасфальтированную дорогу.
- Сейчас мы в Осетии, и здесь археологи нашли дольменный город. Я как-то проезжала, а его ковшами экскаваторы ломали. И тут же археологи палатки разбили, что-то раскапывают. На семь камней Стоунхэнджа весь мир приезжает смотреть, а тут древний город помешал строительству трассы. Ну вот, следов не осталось, все под асфальтом, а может и под асфальтом ничего не осталось.
Останавливаемся возле дома, в котором живет осетин дядя Боря. Он может накормить пирогами туристов в любое время, даже ночью, если позвонить заранее. Туристы начинают суетиться, успеют ли купить осетинский пирог. В итоге оставляют деньги, и договариваются, что заедут на обратном пути, чтобы не возить осетинские пироги весь день. Я покупаю половинку традиционного пирога с сыром, ем, и думаю, какой дядя Боря кулинар от Бога.
Спустя полтора часа приезжаем в Назрань к мемориалу «Памяти и Славы», где ждет ингушская стройная девушка-экскурсовод в синем платье «в пол». Рассказывает о дружбе ингушского и русского народов, показывает памятник Дикой дивизии, вокруг которого на солнце сверкают струи фонтанов. Курортники фотографируются, а я неожиданно вижу, что по территории мемориала прогуливается с четырьмя детьми глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров.
- Это не внуки, - объясняет мне Евкуров, - я поздно женился и это мои дети.
Дальше у нас заходит разговор про туризм.
- Никогда не будет противоречия между кавказским долголетием и сибирским здоровьем. Также и кавказское долголетие придумали не мы, а наши предки, и это будет всегда. Но гостеприимство не помешает туристическому бизнесу. Вопрос в том, как мотивировать людей к заработкам в туристической сфере. Есть семейные гостиницы, и это нормально. Но есть и такие, кто, прикрываясь семейным туризмом, берет деньги с гостей, это большой грех. И я надеюсь, что кавказские люди до этого никогда не дойдут. Нам надо развивать исторические места, рассказывать про наши горы, деревья, сады, подготавливать экскурсоводов. Необходимы гостиничные сети, высокого уровня сервиса у нас пока нет. И пока нам и не нужен огромный туристический поток, пока нет условий, к которым привыкли путешественники. У нас спокойный регион, и это тоже надо доносить.
Рассказал глава республике и о своем любимом блюде.
- Я долгое время был холостяком, служил в армии офицером, то всегда ел жареную картошку и соленья. На Кавказе разные кухни есть, все зависит от степени голода. Надо туристов сначала поводить по горам, а уже потом - кормить. Зимой черемшу едим, ягоды консервированные. И не только кормить туристов, но и проводить мастер-классы, как наши национальные блюда готовить. Мужчины пусть учат делать шашлыки, к примеру. Вообще у нас православные отмечают и мусульманские праздники, а мусульмане - православные. Если семьи разных конфессий живут веками рядом, они все вместе отмечают, проблемы в этом нет. А вчера мы к себе домой пригласили украинских беженцев, которые в республике живут, и я приглашал. Им было интересно.
Благодарю Юнус-Бек Евкурова, смотрю, как он фотографирует детей на фоне ярко-синего неба с перистыми легкими облаками. Догоняю туристов, которые идут на стоянку, где садятся по трое в машины и разъезжаются по домам ингушей. Впереди - праздничное застолье. Сажусь в самую традиционную машину Кавказа - черный «Мерседес». Из колонок играет песня о нераздельной кавказской любви. Причем непонятно, чем закончились мучения горца:
«Губы алые твои,
Нежно шепчут о любви,
Ярче розовой зари,
Взгляд свой нежный подари
Сердце кровью обливается,
Посмотри ж на меня,
Когда ты мне улыбаешься,
От тебя я без ума...»
В машину со мной садятся Светлана Евгеньевна с внучкой Ангелиной из Новороссийска и Виктор Иванович из Санкт-Петербурга. Водитель Руслан завозит нас во двор двухэтажного дома. Рассказывает, почему ингушам жить труднее, чем другим кавказцам.
- Мы после свадьбы никогда тещу не видим, не имеем права показываться ей на глаза. Скрываемся, бегаем от нее, и даже на похороны нельзя приходить. Нельзя.
- А почему, я не понимаю, - заинтересовалась Светлана Евгеньевна.
- Некрасиво, стыдно.
- А, это потому, что вы с дочкой делаете, не будем говорить что. Интимная жизнь, одним словом, - догадывается женщина.
- Да, - кивает Руслан, мы ее очень уважаем, подарки через жену передаем, но не встречаемся.
Из дверей выбегают две нарядные женщины в туфлях на высоких каблуках и любопытная кошка. Сестры задают, видимо, стандартные при встрече вопросы: как наше здоровье, как доехали, как себя чувствуем. Разуваемся, и босиком идем по мягким коврам на второй этаж. Светлана Евгеньевна временами ахает от красоты ковров и просторных комнат, не нагроможденных мебелью: видим только диваны и столы. Когда заходим в зал с накрытым столом, женщина из Новороссийска громко кричит:
- О боже, это все нам? Я никогда не видела настолько богатого праздничного стола. Как хорошо, что мы приехали, такое бывает раз в жизни. А можно я сфотографирую еду? Это как музейная роскошь.
Стол напоминает картинки из советской «Книги о вкусной и здоровой пищи». Все так же, только без спиртного. На красивой скатерти плотно стоят тарелки с десятками блюд: баранина, гусятина, индейка, печень, запеченный язык, котлеты, мясные салаты, отбивные из курицы, красная и черная икра, фрукты, сухофрукты, орехи, фисташки.
- Сколько дней вы готовили? - спрашиваю женщин.
- Несколько часов, мы умеем быстро готовить, потому что с детства девочек обучают готовить, заниматься хозяйством, - говорит старшая сестра Хади. - У нас это в крови. Так это уже мало осталось, сегодня третий день Ураза-Байрама. Было в три раза больше.
Рассаживают вокруг стола по часовой стрелке по возрасту. Заходит еще один мужчина. Девушки продолжают приносить еду.
- А как вас зовут?
- А я вам сейчас расскажу, - издали начинает мужчина. - Я в 2002 году приехал в Москву, здесь тогда работы не было. Устраиваюсь на работу приставом. Меня представляют начальнице, она спрашивает имя. Я говорю, Лахан меня зовут, отчество Джебраилович. Она раз пять спрашивает: так как зовут. Беру лист и пишу большими буквами пишу «Лахан».
- Ну это просто, - машет рукой Светлана Евгеньевна, - по-украински лоханка, запомнить просто. Если бы в России жил, то тебе бы имя русское придумали, например, Леша.
- Так я в России и живу, - удивляется Лахан. - Я сколько узбеков видел, которые боятся говорить свое имя, я таких не уважаю, нет им доверия. Я никогда не буду стесняться имени, религии.
- Мы с Лаханом близкие друзья, - объясняет Руслан. А в дни праздника мы сбираем не только всех родственников, но и друзей, да даже просто путников. Мы месяц соблюдали пост, нам даже пить нельзя было до вечера и после двух ночи. Мы не имеем права плохое говорить или обижать, нельзя воевать, ссориться. И наука подтверждает, что полезно дать отдохнуть желудку, это хорошо для здоровья.
- У меня был в Москве такой момент, что месяц еды не было, соли даже купить не мог. - вспоминает Лахан. - Конечно, я это никому не рассказывал, не жаловался. Но сколько таких людей, которые бедствуют, им есть нечего. Они не могут себе позволить таких столов, какие есть в Ингушетии. И мы раздаем, если что-то остается, но не всегда остается. У нас есть одна бабка, у которой детей, внуков, правнуков сто шестьдесят человек, представляете, какой она счастливый человек.
Мы говорим о религии, о рецептах, о политике и о жизни в Ингушетии.
- Я хочу, чтобы песня звучала, чтоб вином наполнялся бокал, - неожиданно запевает туристка, явно намекая на отсутствие спиртного на столе.
- Конечно, не все христиане пост соблюдают, и у нас не все, есть и пьющие, - говорит Руслан. - Но, кстати, ингуши позднее всех на Кавказе приняли мусульманство, мы же еще недавно были язычниками.
Со своего места встает Виктор Иванович, поднимая бокал с газировкой, объясняет, что без тоста - никак.
- За мою тридцатипятилетнюю курортную жизнь я впервые попал в такие условия. И не знаю, получится ли у меня попасть на такое застолье. Но в следующем году я постараюсь отдыхать в санатории именно в это время, чтобы вновь к вам попасть, если будет тур. Хочу пожелать мир вашему дому. Я до сих пор считаю себя гражданином Советского Союза, хоть он и развалился.
- Мы сейчас можем выйти и пойти по улице, и вы увидите, что все люди будут нас звать к себе, умолять, чтобы мы зашли в гости, хоть немного поели, разделили с ними еду, - объясняет Руслан. - У нас и гостиниц никогда не было, потому что это считалось позорным, путника на улице не оставят. Да и сейчас гостиниц не много. Ради интереса можете пройти и постучаться к людям, и попроситься на ночлег. Все пустят и денег не возьмут.
После мясных блюд переходим к тортам с традиционным в республике крепким чаем. Через час прощаемся с хозяевами, я спрашиваю у Хади, работает ли она.
- Сейчас нет. Ингушки могут работать, могут не работать, это желание женщины. Главное, чтобы они устраивали уют дома. Но я недавно уволилась из кондитерской, мне нравится готовить. И борщ варю и супы, и торты, мясо само собой. Зимой черемшу едим. Очень вкусно с молоком.
- Это как?
- Как и все блюда, очень просто. Кладете в кастрюлю, заливаете водой, доводите до кипения, потом воду сливаете и заливаете горячую черемшу холодным молоком и чуть масла сливочного.
- А сколько молока лить? На пучок, например.
- Пучок сколько килограммов? - уточняет Хади.
Понимаю, что ингуши делают черемшу в промышленных масштабах - она растет в горах республики.
Нашу группу отвозят к автобусу, где туристы делятся друг с другом впечатлениями, показывают фотографии столов, ахают, охают и восхищаются. Перебивая друг друга, говорят о том, что никогда не видели столь богатых застолий, что даже не верится, что где-то это норма жизни. Директор турфирмы на обратном пути говорит, что уже было много звонков в течение дня: сарафанное радио сработало быстро и люди торопятся занять места на следующий гастрономический тур, который будет только через год.
- Видимо, в 2016-м повезем много автобусов, очень удачный турпродукт оказался, тут и экзотика, и национальная еда, и уже масса желающих, идея оправдала себя. Кстати, мне сказали, что многим ингушам туристы не достались, десяток машин уехали пустыми.
Текст и фото: Лариса Бахмацкая
«Русская планета», Ставрополь, 21 июля 2015
«У нас семьи разных конфессий отмечают праздники вместе»
Корреспондент «Русской планеты» стала участником первого гастрономического халяль-тура
На Северном Кавказе с успехом опробовали новый туристический продукт: первый гастрономический халяль-тур в дни праздника Ураза-Байрам прошел в Ингушетии. ©
Отдыхающие в санаториях Кавказских Минеральных Вод, купившие однодневную путевку, побывали в ингушских семьях и продегустировали национальные блюда.Рано утром туристов собирают по городам Кавмингруппы: Пятигорск, Ессентуки, Кисловодск, Железноводск. В двухэтажном автобусе разношерстная публика со всей страны и ближнего зарубежья. Некоторые женщины одеты в колготки и носки, одна из отдыхающих, приехавшая в санаторий из Баку, все время спрашивает у меня, нет ли в Ингушетии клещей. Объясняю, что вероятно есть, потому что ареал обитания у членистоногих охватывает практически всю планету. Проезжаем огромное ярко-желтое поле подсолнухов, и москвичи просят остановить автобус на пять минут, чтобы сфотографировать пейзаж.
- Вы что, подсолнухов не видели, еще и фотографировать хотите, - возмущается одна из женщин.
После фотосессии едем дальше: путь в Ингушетию идет через Кабардино-Балкарию и Северную Осетию.
- Мы никогда не были в Ингушетии, - говорит молодая женщина с дочкой. - Жертвоприношений же не будет?
- Жертвоприношения вы можете встретить только в Иране, - объясняет аварец Муслим. -В эти дни даже российское посольство закрывается, так было даже во время Советского Союза. Запасались продуктами. Но мы-то в России, здесь Ураза-Байрам - очень добрый праздник, когда дети собирают конфеты мешками. В исламе 73 течения, в христианстве - 72, а у иудеев - 71. Ураза-Байрам еще называют праздником разговения. Для правоверных мусульман в этот день предписывается предаваться праздничному настроению, есть и пить, запрещено соблюдать пост в праздничный день. Согласно истории, в этот день Бог послал пророку Мухаммеду самые первые стихи Корана. Празднование продолжается в течение трех дней.
- А на флаге Ингушетии изображен солярный знак в форме красного круга с отходящими от него тремя лучами. Это же язычество?
- Ну да, - соглашается наш экскурсовод, - но все в голове. Кошка черная прошла и люди боятся, а это же тоже язычество. Круг символизирует взаимосвязь, бесконечность, вечность всего сущего, символ благополучия.
- Идея устроить такой гастрономический тур в дни мусульманского праздника была у нас совместная с министерством туризма Ингушетии, - рассказывает директор турфирмы «Валькирия» Анна Наумова. - Решили попробовать, надо же уважать культуру, надо ее показывать, что на Кавказе не страшно, что примут в любом доме. Другие республики не догадались такое сделать. В Ингушетии этот праздник получил свой неповторимый национальный колорит. Хозяйки накрывают столы своими лучшими скатертями, выставляют самые вкусные праздничные блюда. Именно в это время есть уникальная возможность попробовать все изыски местной кухни. Люди в своих семьях рады принять туристов, они делают это бесплатно, очень много желающих оказалось. Меня поразило то, что многие туристы отказались, страх до сих пор присутствует. В Грозный уже ехать не боятся, у них за год число туристов выросло в 500 раз. А в Ингушетию опасаются. В Дагестан еще больше боятся, туры не собираются, желающих практически нет.
- Кто в основном ваши клиенты?
- Вся ставка на санатории. О силе экскурсионной фирмы говорит то, сколько у нее точек в санаториях. И если есть точка в санатории, то ты «солидняк», а если две-три точки, то еще круче. Есть агентство «Вершина», у которых девятнадцать точек по здравницам.
Ольга показывает в окно, я вижу недавно заасфальтированную дорогу.
- Сейчас мы в Осетии, и здесь археологи нашли дольменный город. Я как-то проезжала, а его ковшами экскаваторы ломали. И тут же археологи палатки разбили, что-то раскапывают. На семь камней Стоунхэнджа весь мир приезжает смотреть, а тут древний город помешал строительству трассы. Ну вот, следов не осталось, все под асфальтом, а может и под асфальтом ничего не осталось.
Останавливаемся возле дома, в котором живет осетин дядя Боря. Он может накормить пирогами туристов в любое время, даже ночью, если позвонить заранее. Туристы начинают суетиться, успеют ли купить осетинский пирог. В итоге оставляют деньги, и договариваются, что заедут на обратном пути, чтобы не возить осетинские пироги весь день. Я покупаю половинку традиционного пирога с сыром, ем, и думаю, какой дядя Боря кулинар от Бога.
Спустя полтора часа приезжаем в Назрань к мемориалу «Памяти и Славы», где ждет ингушская стройная девушка-экскурсовод в синем платье «в пол». Рассказывает о дружбе ингушского и русского народов, показывает памятник Дикой дивизии, вокруг которого на солнце сверкают струи фонтанов. Курортники фотографируются, а я неожиданно вижу, что по территории мемориала прогуливается с четырьмя детьми глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров.
- Это не внуки, - объясняет мне Евкуров, - я поздно женился и это мои дети.
Дальше у нас заходит разговор про туризм.
- Никогда не будет противоречия между кавказским долголетием и сибирским здоровьем. Также и кавказское долголетие придумали не мы, а наши предки, и это будет всегда. Но гостеприимство не помешает туристическому бизнесу. Вопрос в том, как мотивировать людей к заработкам в туристической сфере. Есть семейные гостиницы, и это нормально. Но есть и такие, кто, прикрываясь семейным туризмом, берет деньги с гостей, это большой грех. И я надеюсь, что кавказские люди до этого никогда не дойдут. Нам надо развивать исторические места, рассказывать про наши горы, деревья, сады, подготавливать экскурсоводов. Необходимы гостиничные сети, высокого уровня сервиса у нас пока нет. И пока нам и не нужен огромный туристический поток, пока нет условий, к которым привыкли путешественники. У нас спокойный регион, и это тоже надо доносить.
Рассказал глава республике и о своем любимом блюде.
- Я долгое время был холостяком, служил в армии офицером, то всегда ел жареную картошку и соленья. На Кавказе разные кухни есть, все зависит от степени голода. Надо туристов сначала поводить по горам, а уже потом - кормить. Зимой черемшу едим, ягоды консервированные. И не только кормить туристов, но и проводить мастер-классы, как наши национальные блюда готовить. Мужчины пусть учат делать шашлыки, к примеру. Вообще у нас православные отмечают и мусульманские праздники, а мусульмане - православные. Если семьи разных конфессий живут веками рядом, они все вместе отмечают, проблемы в этом нет. А вчера мы к себе домой пригласили украинских беженцев, которые в республике живут, и я приглашал. Им было интересно.
Благодарю Юнус-Бек Евкурова, смотрю, как он фотографирует детей на фоне ярко-синего неба с перистыми легкими облаками. Догоняю туристов, которые идут на стоянку, где садятся по трое в машины и разъезжаются по домам ингушей. Впереди - праздничное застолье. Сажусь в самую традиционную машину Кавказа - черный «Мерседес». Из колонок играет песня о нераздельной кавказской любви. Причем непонятно, чем закончились мучения горца:
«Губы алые твои,
Нежно шепчут о любви,
Ярче розовой зари,
Взгляд свой нежный подари
Сердце кровью обливается,
Посмотри ж на меня,
Когда ты мне улыбаешься,
От тебя я без ума...»
В машину со мной садятся Светлана Евгеньевна с внучкой Ангелиной из Новороссийска и Виктор Иванович из Санкт-Петербурга. Водитель Руслан завозит нас во двор двухэтажного дома. Рассказывает, почему ингушам жить труднее, чем другим кавказцам.
- Мы после свадьбы никогда тещу не видим, не имеем права показываться ей на глаза. Скрываемся, бегаем от нее, и даже на похороны нельзя приходить. Нельзя.
- А почему, я не понимаю, - заинтересовалась Светлана Евгеньевна.
- Некрасиво, стыдно.
- А, это потому, что вы с дочкой делаете, не будем говорить что. Интимная жизнь, одним словом, - догадывается женщина.
- Да, - кивает Руслан, мы ее очень уважаем, подарки через жену передаем, но не встречаемся.
Из дверей выбегают две нарядные женщины в туфлях на высоких каблуках и любопытная кошка. Сестры задают, видимо, стандартные при встрече вопросы: как наше здоровье, как доехали, как себя чувствуем. Разуваемся, и босиком идем по мягким коврам на второй этаж. Светлана Евгеньевна временами ахает от красоты ковров и просторных комнат, не нагроможденных мебелью: видим только диваны и столы. Когда заходим в зал с накрытым столом, женщина из Новороссийска громко кричит:
- О боже, это все нам? Я никогда не видела настолько богатого праздничного стола. Как хорошо, что мы приехали, такое бывает раз в жизни. А можно я сфотографирую еду? Это как музейная роскошь.
Стол напоминает картинки из советской «Книги о вкусной и здоровой пищи». Все так же, только без спиртного. На красивой скатерти плотно стоят тарелки с десятками блюд: баранина, гусятина, индейка, печень, запеченный язык, котлеты, мясные салаты, отбивные из курицы, красная и черная икра, фрукты, сухофрукты, орехи, фисташки.
- Сколько дней вы готовили? - спрашиваю женщин.
- Несколько часов, мы умеем быстро готовить, потому что с детства девочек обучают готовить, заниматься хозяйством, - говорит старшая сестра Хади. - У нас это в крови. Так это уже мало осталось, сегодня третий день Ураза-Байрама. Было в три раза больше.
Рассаживают вокруг стола по часовой стрелке по возрасту. Заходит еще один мужчина. Девушки продолжают приносить еду.
- А как вас зовут?
- А я вам сейчас расскажу, - издали начинает мужчина. - Я в 2002 году приехал в Москву, здесь тогда работы не было. Устраиваюсь на работу приставом. Меня представляют начальнице, она спрашивает имя. Я говорю, Лахан меня зовут, отчество Джебраилович. Она раз пять спрашивает: так как зовут. Беру лист и пишу большими буквами пишу «Лахан».
- Ну это просто, - машет рукой Светлана Евгеньевна, - по-украински лоханка, запомнить просто. Если бы в России жил, то тебе бы имя русское придумали, например, Леша.
- Так я в России и живу, - удивляется Лахан. - Я сколько узбеков видел, которые боятся говорить свое имя, я таких не уважаю, нет им доверия. Я никогда не буду стесняться имени, религии.
- Мы с Лаханом близкие друзья, - объясняет Руслан. А в дни праздника мы сбираем не только всех родственников, но и друзей, да даже просто путников. Мы месяц соблюдали пост, нам даже пить нельзя было до вечера и после двух ночи. Мы не имеем права плохое говорить или обижать, нельзя воевать, ссориться. И наука подтверждает, что полезно дать отдохнуть желудку, это хорошо для здоровья.
- У меня был в Москве такой момент, что месяц еды не было, соли даже купить не мог. - вспоминает Лахан. - Конечно, я это никому не рассказывал, не жаловался. Но сколько таких людей, которые бедствуют, им есть нечего. Они не могут себе позволить таких столов, какие есть в Ингушетии. И мы раздаем, если что-то остается, но не всегда остается. У нас есть одна бабка, у которой детей, внуков, правнуков сто шестьдесят человек, представляете, какой она счастливый человек.
Мы говорим о религии, о рецептах, о политике и о жизни в Ингушетии.
- Я хочу, чтобы песня звучала, чтоб вином наполнялся бокал, - неожиданно запевает туристка, явно намекая на отсутствие спиртного на столе.
- Конечно, не все христиане пост соблюдают, и у нас не все, есть и пьющие, - говорит Руслан. - Но, кстати, ингуши позднее всех на Кавказе приняли мусульманство, мы же еще недавно были язычниками.
Со своего места встает Виктор Иванович, поднимая бокал с газировкой, объясняет, что без тоста - никак.
- За мою тридцатипятилетнюю курортную жизнь я впервые попал в такие условия. И не знаю, получится ли у меня попасть на такое застолье. Но в следующем году я постараюсь отдыхать в санатории именно в это время, чтобы вновь к вам попасть, если будет тур. Хочу пожелать мир вашему дому. Я до сих пор считаю себя гражданином Советского Союза, хоть он и развалился.
- Мы сейчас можем выйти и пойти по улице, и вы увидите, что все люди будут нас звать к себе, умолять, чтобы мы зашли в гости, хоть немного поели, разделили с ними еду, - объясняет Руслан. - У нас и гостиниц никогда не было, потому что это считалось позорным, путника на улице не оставят. Да и сейчас гостиниц не много. Ради интереса можете пройти и постучаться к людям, и попроситься на ночлег. Все пустят и денег не возьмут.
После мясных блюд переходим к тортам с традиционным в республике крепким чаем. Через час прощаемся с хозяевами, я спрашиваю у Хади, работает ли она.
- Сейчас нет. Ингушки могут работать, могут не работать, это желание женщины. Главное, чтобы они устраивали уют дома. Но я недавно уволилась из кондитерской, мне нравится готовить. И борщ варю и супы, и торты, мясо само собой. Зимой черемшу едим. Очень вкусно с молоком.
- Это как?
- Как и все блюда, очень просто. Кладете в кастрюлю, заливаете водой, доводите до кипения, потом воду сливаете и заливаете горячую черемшу холодным молоком и чуть масла сливочного.
- А сколько молока лить? На пучок, например.
- Пучок сколько килограммов? - уточняет Хади.
Понимаю, что ингуши делают черемшу в промышленных масштабах - она растет в горах республики.
Нашу группу отвозят к автобусу, где туристы делятся друг с другом впечатлениями, показывают фотографии столов, ахают, охают и восхищаются. Перебивая друг друга, говорят о том, что никогда не видели столь богатых застолий, что даже не верится, что где-то это норма жизни. Директор турфирмы на обратном пути говорит, что уже было много звонков в течение дня: сарафанное радио сработало быстро и люди торопятся занять места на следующий гастрономический тур, который будет только через год.
- Видимо, в 2016-м повезем много автобусов, очень удачный турпродукт оказался, тут и экзотика, и национальная еда, и уже масса желающих, идея оправдала себя. Кстати, мне сказали, что многим ингушам туристы не достались, десяток машин уехали пустыми.
Текст и фото: Лариса Бахмацкая
«Русская планета», Ставрополь, 21 июля 2015