Ольга Стефанова: В Антарктиде чувствую себя, как дома
Режиссер Ольга Стефанова, несмотря на свой молодой возраст, уже успела очень многое. Снять более пяти фильмов, трижды побывать в Антарктиде и даже прожить год на станции Беллинсгаузен. Там она работала над документальным кино о жизни и работе российских полярников. Своими впечатлениями о том, каково это - оказаться в самой суровой климатической зоне Земли, она поделилась со мной.
Ольга Стефанова - режиссер-документалист.
Родилась в 1981 году. Окончила факультет журналистики МГУ им. М.В.Ломоносова (1997-2002), режиссерский факультет ВГИК им. С.А. Герасимова (2001-2006). В настоящее время - режиссер киностудий «Гамаюн», «Сирин» и «Алконост». Автор документальных фильмов: «Свет Белого моря» (2005), «Беслан. Право на жизнь» (2006), «В лето 7515-ое от сотворения мира» (2007), «Когда пилотам делать нечего» (2009), «Зимовка» (2010).
- Ольга, давайте начнем с самого начала. Как Вы увлеклись Антарктидой?
- Все началось на Курильских островах, когда я снимала фильм про вулканологов. Мне попала в руки книжка Владимира Санина «Трудно отпускает Антарктида». Я как раз искала себе материал для кино, думала, что же хочу делать дальше. И прочитав книгу, поняла, что Антарктида - та самая тема, на которую мне хочется снимать кино в дальнейшем. Я стала раскапывать информацию, узнавать, какие там существуют станции, и с удивлением обнаружила, что для меня это - абсолютно неизведанный мир. Кто такие полярники, чем они занимаются, зачем нужны полярные станции, сколько их у нас... Было безумно интересно. Если в советские годы об Антарктиде говорилось много, то сейчас практически не говорится и не пишется. Выходят изредка статьи про континент в целом, про науку, про природу… Но не про то, как живут люди. Я нашла группу «ВКонтакте», в которой состояли ребята, на тот момент работавшие на станции Беллинсгаузен. Мы списались, они рассказали, что и как, стали давать практические советы. У нас ведь не принято, чтобы женщины зимовали в Антарктиде. На сегодняшний день мне известно о пяти женщинах, остававшихся на зимовку на российских антарктических станциях в разные годы. На станции Беллинсгаузен это жена начальника станции Павла Селезнёва, жена начальника ДЭС Александра Мороза, и немецкий орнитолог Анна Фройлих. На Новолазаревской - супруги начальника станции Виктора Смирнова и метеоролога Владимира Волкова. Я, получается, шестая.
- Расскажите о съемках фильма «Зимовка»...
- Время в Антарктиде делится на 2 периода: условная зима, с марта по сентябрь - это, собственно зимовка, и условное лето, с октября по март - так называемый сезон. «Зимовка» - это первая серия моего антарктического документального проекта о том, как 16 человек зимуют на полярной станции в Антарктиде. Для ее съемок я уехала на станцию Беллинсгаузен на год - с марта 2009 по февраль 2010 года. Понимаете, вся антарктическая жизнь устроена по-другому. То, что нам кажется героичнеским здесь, там становится будничным, естественным. Меняются ценности, приоритеты, ориентиры. И мне кажется, что там они более нормальные, чем здесь. И человеческие характеры, и отношения между людьми очень сильно зависят от этих ценностей. Вот именно об этом мне хотелось рассказать. Впрочем, это я поняла уже после, а первоначально ехала снимать «настоящих героев, которые каждый день совершают подвиги, преодолевая трудности». Этот фильм уже готов. Он демонстрировался в Москве и Екатеринбурге. Планируем показ в Санкт-Петербурге и других городах. Вторая серия проекта находится в производстве - она будет про антарктический сезон.
"Женщина на зимовке - отвлекающий момент"
- Какое отношение к женщине на зимовке со стороны полярников? Они Вас оберегали, или наоборот, скептически относились? Или же не обращали внимания на пол и воспринимали как боевого товарища?
- Сложно сказать однозначно. Было и первое, и второе, и третье. Вообще, конечно, наши полярники к женщине на зимовке относятся очень скептически. Считается, что она -причина раздоров и нарушения мужской гармонии. Отвлекающий момент от работы. Хотя за всех полярников мне сложно говорить. Станция Беллинсгаузен, на которой я жила, очень нетипичная для Антарктиды. Вокруг нее много других международных станций. Чилийцы, китайцы, корейцы, аргентинцы, уругвайцы, поляки... И на многих из этих баз женщины остаются зимовать. У уругвайцев, например, зимовало вместе со мной три женщины. У чилийцев офицерский состав вообще остается на зимовку семьями - с женами, с детьми. Там у них обустроенные коттеджи, с душем, бытовой техникой, телевидением. К тому же, в сезон и на Беллинсгаузен приезжает много представительниц прекрасного пола: орнитологи, биологи, студентки. Поэтому с точки зрения восприятия женщины на станции у нас было проще, чем, например, на Новолазаревской или на Востоке. Но были и те, кто с иронией относился ко мне. Хотя под конец зимовки таких, по-моему, не осталось (смеется). Конечно, меня оберегали от многого, обо мне заботились. Бывали и конфликтные моменты. Все, как в обычной жизни. Но коллектив сложился, и люди, которые со мной зимовали, воспринимали меня как товарища, за что я им бесконечно благодарна. Однажды возникла ситуация, что у нас заболел повар, и ему пришлось уехать раньше срока. На два месяца его обязанности принял на себя радист, Николай Саныч, а я была у него главным помощником. В это время особенно чувствовалась поддержка, потому что волей обстоятельств я стала не просто сторонним наблюдателем, а полноценным членом команды.
- Как люди реагировали на то, что вы постоянно находитесь около них с камерой? Ведь это очень непросто - ощущать себя как участник реалити-шоу.
- Безусловно, всем было непросто. Этот момент преодолевали и они, и я. Ребята чувствовали себя неловко оттого, что я с камерой, а я чувствовала себя неловко, что они чувствуют себя неловко при виде меня с камерой (улыбается). Притирка к камере, по моим ощущениям, длилась месяца три. И примерно столько же - притирка характеров. Сначала ребята играли на камеру, постоянно на нее реагировали: строили рожицы, тут «снимай меня», тут «не снимай меня»... Не было эффекта погружения. А потом, когда мы уже друг к другу привыкли, стало намного проще. Камеру стали воспринимать как неотъемлемое приложение ко мне и перестали обращать на нее внимание, потому что я всегда снимала со штатива, в открытую. Скрытую камеру никогда не использовала. И снять какой-то диалог или рабочий момент стало проще. И эта возможность погрузиться в среду, в жизнь людей, проживать все вместе с ними - для документального кино дорогого стоит.
"Погладить пингвина не так просто"
- У Вас много очень ярких, интересных фотографий животных Антарктики. Я так понимаю, зверей Вы тоже любите снимать?
- Животный мир там очень интересный и своеобразный. Но меня в первую очередь интересовали люди, их характеры и взаимоотношения. Животные были скорее местом действия, фоном, на котором разворачивались события фильма. Но Антарктида - удивительное место. Международным договором об Антарктике животный мир здесь особо охраняется. Например, зверей и птиц запрещено кормить, трогать или пугать. Поэтому они очень и смелые. Пингвины ходят вокруг наших домиков, могут под окнами стоять, кричать, требовать обратить на них внимание. Поморники кружат прямо над головой. Перед началом весны, когда происходит миграция морских котиков, они идут через нашу станцию и устраивают лежбища прямо у крыльца. Выйдешь ночью без фонарика, запросто можешь споткнуться о них. Животные постоянно присутствуют вокруг тебя и живут какой-то своей жизнью, не вторгаясь в твою. И это соприкосновение с их жизнью дает удивительное ощущение. Ты оказываешься внутри дикой природы. Это помогает тебе понять себя как человека. Животные дают очень много. Если в какой-то момент тебе становится худо или скорбно на душе, стоит только выйти со станции и уйти куда-нибудь на пролив Дрейка, походить среди пингвинов, посидеть с морскими слонами, сразу все внутри настраивается иначе. Начинаешь гармоничнее себя ощущать. Мне нравилось снимать всех: морских котиков, футляриков, поморников, пингвинов... Я с ними разговаривала, а они с огромным удовольствием находились в кадре и позировали мне. Я не позволяла себе никакого панибратства, подойти погладить или спугнуть. И мы очень мирно сосуществовали и были друг другом довольны.
- Вы даже отказали себе в удовольствии погладить пингвина или тюленя? Мне кажется, в такой ситуации сложно удержаться от соблазна!
- На самом деле, погладить пингвина - не так-то просто! Он начинает тут же щипаться, брыкаться. Чтобы погладить, нужно сначала достаточно жестко его поймать, держать за крылья, заставлять нервничать. Я делать этого совершенно не собиралась. Правда, однажды к нам зашел королевский пингвин. Это вообще редкость - королевский пингвин у нашей станции, ведь они живут в других зонах. Но периодически какие-то одинокие персонажи забредают. Был он то ли немного приболевший, то ли просто уставший. Сонный. Пришел в нашу бухту и достаточно долго стоял - несколько часов. Съехались полярники со всех окрестных станций, стали с ним фотографироваться. И вот этого пингвина мне удалось погладить. Он не препятствовал, и вообще, складывалось ощущение, что вся эта суета вокруг и мы были ему «до лампочки». Ну, я и не удержалась! Хоть это и запрещено.
"Антарктида делает людей лучше"
- Ольга, у меня сложилось впечатление, что Вы очень жизнерадостный человек. Так было всегда или зимовка на Южном Полюсе так изменила Ваш характер?
- Жизнерадостной я была всегда. Наверное, это черта характера, данная мне от Бога. Но в Антарктиде чувствовать радость от жизни оказалось намного проще, чем на Большой земле. А внутренние перемены во мне действительно произошли. Когда ты оказываешься в таких условиях, с людьми, которых не выбирал - ни по интересам, ни по возрасту, ни по другим критериям, перемены обязательно происходят. Тебе ведь нужно ужиться в коллективе, стать своим, принять людей такими, какие они есть. А чтобы это сделать, нужно обязательно заглянуть вглубь себя. Увидеть негативные черты и постараться избавиться от них. В Антарктиде невозможно выжить одному, только вместе с людьми. А чтобы жить вместе, нужно быть добрым, отзывчивым, уметь прощать слабость, не осуждать и не обвинять никого. Нужно быть честным и готовым прийти на помощь. Это достигается путем внутренней борьбы с собой. Все это мне принесла моя зимовка.
- По возвращении в Москву все эти черты характера остаются или со временем все возвращается на круги своя? Все же жизнь в огромном мегаполисе, среди суеты, стрессов, и в нетронутом цивилизацией мире - две большие разницы.
- Думаю, дело не Москве, а в нас самих. Возвращаясь с зимовки, я очень боялась это растерять. И по прошествии года оглянулась и поняла, что, действительно, многое не сохранила. Почему так произошло, сложно сказать. Конечно, городская жизнь вносит свои коррективы. Но какие-то приобретенные черты, безусловно, остались. Главное - осталось стремление и желание, чтобы все те положительные качества присутствовали во мне. Еще я поняла, что мне очень хочется в Антарктиду и вновь испытать эти ощущения. Когда в этом феврале удалось снова поехать на Беллинсгаузен на сорок дней, я почувствовала, что возвращаюсь домой. Возвращаюсь к себе.
"Когда пилотам делать нечего"
- Насколько мне известно, до «Зимовки» Вы снимали еще один фильм в Антарктиде - о полярных лётчиках…
- История нашего знакомства с летчиками-высокоширотниками и последующих съемок фильма - по-настоящему удивительная. Когда я приняла решение, что хочу снимать кино про Антарктиду, стала думать, где получить разрешение на съемки, к кому обращаться, чтобы поехать и так далее. С этими мыслями выхожу со студии, и у меня звонит телефон. Беру трубку. Звонят из авиационного комплекса «Ильюшин». Сообщают, что хотят снять фильм про полярную авиацию в Антарктиде, про то, что это нужное дело, про плачевное нынешнее состояние и про то, как много сил нужно вкладывать для ее возрождения. Что планируются испытания по десантированию грузов на станцию Восток со станции Новолазаревская, и полетит туда наш единственный экипаж, способный летать в высоких широтах. И спрашивают меня, не хотела ли я бы это снять. Моему удивлению и радости не было предела! Я благодарна тем людям, которые дали мой телефон, хотя до сих пор не знаю, кто это был. Вот таким чудом я первый раз оказалась в Антарктиде. Так появился фильм «Когда пилотам делать нечего». Тогда же, будучи на Новолазаревской, я всем рассказывала, что мечтаю сделать кино про зимовку, получала указания, кому звонить, с кем договариваться.
- Каковы Ваши впечатления от общения с летчиками? Наверняка, это особые люди.
- Да, они совершенно удивительные! Настоящие герои и огромные энтузиасты. В нашей стране в советские годы была ликвидирована вся школа полярной авиации. А ведь наука полетов в высоких широтах - совершенно особая. Там огромное количество нюансов, которые можно понять только на практике. Сложные условия взлета и посадки: там же нет аэродромов как таковых, нужно садится на лед. Экстремальные погодные условия. Частая необходимость экстренных полетов… Эта наука всегда передавалась и передается до сих пор из уст в уста. Невозможно прийти в летное училище, закончить его и работать в Антарктиде. Для этого нужно пройти огромную школу опыта. Чтобы это было возможно, должны существовать самолеты, на которых можно летать, и летчики, который этот опыт будут передавать. У нас на данный момент есть всего один экипаж, летающий в Антарктиде. Им с 2001 года бессменно руководит заслуженный летчик-испытатель, герой России Рубен Тотевосович Есаян. Эти люди уже который год бьются, чтобы у нас в стране был создан центр по подготовке пилотов для полетов в высоких широтах. А он может быть создан только при государственной поддержке. Пока же, чтобы летать в Антарктиде, мы нанимаем канадские самолеты с их же пилотами. Такие люди, как Рубен Есаян и его команда производят неизгладимое впечатление. Вы представляете себе, какая это должна быть сила характера, какая воля, какой патриотизм и желание делать что-то для своей страны! К тому же, все члены экипажа не просто летчики, а летчики-испытатели. А у всех испытателей, наверное, совершенно особенные жизненные принципы и ценности. Особый склад характера - людей, готовых рисковать ради дела, жертвовать собой. И это не может не вызывать восхищение.
Беседовала Елена Яркова
Фото Василия Котубей, Алексея Нагаева, Николая Плешивцева, Виктора Перского, из личного архива Ольги Стефановой
Для журнала "Люди Летают" (авиакомпания НордАвиа, апрель 2011)
