Уззи Орнан, "В начале был язык", фрагмент 4
Продолжение. Начало здесь (1), здесь (2) и здесь (3)
Уззи Орнан ©
Академия языка иврит ©
В начале был язык
Часть I. Возрождение языка
1.1.5.6 Возрождение - в Эрец-Исраэль
Возрождение языка есть социальный процесс, выражающий устремления и возможности данного общества, и в этом мы убедимся, показав, что возрождение иврита могло совершиться только там, где оно фактически совершилось: в еврейском обществе Эрец-Исраэль и, прежде всего, в создававшихся им новых поселениях. Здесь существенно уточнить: не только земледельческих колониях, но также и в новых кварталах, строившихся вблизи существующих городов. При этом даже в Старом Ишуве и, особенно, в его сефардских общинах получил развитие процесс возрождения иврита, как уже было показано нами в связи с деятельностью общества "Сафа брура".
Учебные заведения, из которых вышло поколение учеников, использующих иврит в качестве основного или единственного языка, создавались в последнюю четверть XIX века исключительно в Эрец-Исраэль. Лишь значительно позже в странах еврейской диаспоры стали появляться учебные заведения, в которых преподавание полностью или в значительной мере велось на иврите. Что же до метода обучения ивриту на иврите, который, как мы уже отмечали, был впервые опробован Ниссимом Бехаром в еврейской школе в Константинополе в семидесятые годы XIX столетия, то он, будучи последним словом в области преподавания языков, не мог быть обойден устроителями новых еврейских школ (т.н. хéдер метуккáн) в Восточной Европе. В одной только Российской Империи в 1899-1901 гг. было открыто около тысячи школ подобного типа, и один день в неделю в них выделялся на изучение иврита, причем в 135 таких школах практиковался метод преподавания "иврит на иврите". По словам историка еврейского образования д-ра Аарона Бермана, "школы с преподаванием на иврите стали создаваться в Галиции в конце XIX века, и первая такая школа открылась в 1896 году... при каждой школе действовал клуб, в котором говорили и слушали лекции на иврите".
Но метод "иврит на иврите", как было показано выше, не равнозначен возрождению языка. Более того, новые школы в подавляющем большинстве случаев не могли сделать иврит единственным языком преподавания. Оставшиеся от того времени свидетельства еврейских педагогов ясно указывают на причину такой невозможности. Хаим-Арье Зута, добившийся немалых успехов как преподаватель иврита в школе нового типа в России и продолживший свою педагогическую работу в Эрец-Исраэль, откровенно сообщает в своих мемуарах о том, как на третий год с момента введения метода обучения "иврит на иврите" его класс покинуло большинство учеников, а их родители прямо объявили ему, что находят ненужным слишком серьезное изучение иврита, поскольку оно неизбежно ведется в ущерб изучению русского языка.
Схожее свидетельство оставил педагог и писатель А.З. Рабинович. Посвятив шестнадцать лет преподаванию иврита в диаспоре, он в конце концов был вынужден констатировать, что лишь очень немногие из его учеников приобрели действительно серьезные познания в иврите и ивритской литературе. На вопрос о причинах этого явления А.З. Рабинович дает следующий ответ:
Государственный язык, звучащий повсюду, обладающий богатой литературой и дающий надежду на обретение лучшего заработка, одерживает победу над нашим национальным языком... Своими мощными корнями государственный язык удушает нежное насаждение, каковым является наш иврит в настоящее время.
Пример этому можно найти в мемуарах Каддиша Луза, бывшего председателя Кнессета, родившегося в Бобруйске в 1895 году. Луз учился в новой еврейской школе (хéдер метуккáн) и он, сообщает, что обучение ивриту там было поставлено очень успешно: "Мы так хорошо овладевали ивритом, что уже и говорили между собой в основном на иврите, и не только на школьных уроках, но и на улице, во дворе, во время прогулок", тогда как "со своими родителями, братьями, сестрами и учителем русского языка я говорил по-русски". Но всему этому вскоре пришел конец: "Когда мне исполнилось восемь лет (!), я держал экзамен в русскую гимназию". В дальнейшем Луз действительно учился в русской школе и, как он сообщает, с горечью осознавал, что все больше и больше забывает иврит. При этом он утверждает, что выделялся среди еврейских учеников особенной преданностью ивриту.
Судя по всему, первым учебным заведением в диаспоре, использовавшим иврит как язык воспитания и преподавания, был детский сад, а не школа. В раннем возрасте круг общения ребенка составляли семья и немногочисленные еврейские сверстники, благодаря чему создавалась благоприятная среда, в которой иврит мог господствовать. Важно также, что родители малолетних детей еще не беспокоились о том, что слишком серьезное изучение иврита негативно скажется на их познаниях в государственном языке. Первый из таких детских садов был основан в Варшаве моим покойным отцом Йехиэлем Ѓальпериным в 1909 году. Шломо Ѓарамати сообщает о предшествовавших этому начинаниях аналогичной направленности и подводит итог: "Видимо, попытки создания ивритских детских садов предпринимались и ранее, однако реальное педагогическое движение, решившее эту задачу, началось с основательной, систематической деятельности Ѓальперина и Альтермана".
Несколько позже в Восточной Европе и, главным образом, в Польше возникла сеть школ, действовавших в период между двумя мировыми войнами под эгидой просветительского общества Тарбут, причем одна из ивритских школ была создана этим обществом в далеком ливийском Триполи. Однако, как будет показано далее, процесс возрождения иврита в Эрец-Исраэль - в предлагаемом нами значении данного термина - к тому времени уже завершился. Тем не менее, даже и в этот, позднейший, период, когда иврит уже превратился в нормальный язык еврейского общества в Эрец-Исраэль, невозможно было помыслить о том, что он стал бы единственным или основным языком в устах выпускников этих школ - иначе как в случаях, когда их выпускники уезжали в Эрец-Исраэль вскоре по окончании учебы. В странах диаспоры иврит неизбежно терял позиции в пользу местного национального языка.
1.1.6 Что позволило осуществиться возрождению иврита?
Отметив, что в конце XIX века в Эрец-Исраэль получил развитие социальный процесс, в результате которого иврит стал разговорным языком молодого поколения, и установив, что до тех пор иврит не служил разговорным языком евреев Эрец-Исраэль, нам следует задаться вопросом о том, каковы были обстоятельства, позволившие указанному процессу увенчаться успехом. Любое, сколь угодно возвышенное решение может осуществиться только в том случае, если для его осуществления наличествует подходящая почва. Что сделало возможным реализацию принятого горсткой людей дерзновенного решения превратить иврит в язык обучения, мышления и повседневной речи молодого поколения евреев в Эрец-Исраэль? Ведь, как отмечалось выше, история языкознания не знает другого примера превращения языка письменности диглоссного общества в его единственный или основной язык.
1.1.6.1 Вопрос не задается
Уникальный характер обсуждаемого нами явления привел к тому, что о нем стали говорить как о чуде, а о чудесах, как известно, вопросов не задают, и поэтому факторы, сделавшие возможным возрождение иврита, почти не исследовались. Вместо этого часто описывались конкретные этапы и достижения в деле развития языка, расширения его словарной базы и пр. В других случаях возрождение иврита попросту отрицалось лингвистами, не верившими в возможность подобного "чуда" (см. главу 1.1.5.1 выше). Конкретным способом отрицания в таких случаях становилась попытка преуменьшить роль Элиэзера Бен-Йеѓуды через указание на то, что иврит и до 1882 года использовался евреями Эрец-Исраэль в качестве разговорного языка, причем сторонниками данного тезиса вольно или невольно совершалась подмена понятий могут говорить (= способны объясниться) и говорят на иврите. Итак, в одних случаях разговор о причинах, сделавших возможным возрождение иврита, подменялся описанием достижений связанного с этим процесса, а в других вопрос о причинах вообще не вставал, поскольку отрицалось само явление.
1.1.6.2 Попытка объяснения
В восьмидесятые годы XX века попытка ответить на интересующий нас вопрос была все же предпринята. Джордж Мендель, обративший внимание на то, что возрождение языка оказалось возможным именно с ивритом и именно в Эрец-Исраэль, тогда как в других местах культурные начинания аналогичного типа неизменно терпели фиаско, предложил следующее объяснение этому феномену.
Во всяком обществе, ставившем перед собой культурную задачу подобного рода, существовал определенный процент энтузиастов, способных пожертвовать удобством и карьерными шансами своих детей ради достижения поставленной цели. Однако процент таких энтузиастов всегда был невелик, и потому все народы, замышлявшие возрождение своего древнего языка, оказывались неспособны добиться успеха. Фиаско подобного рода особенно ощутимо в случае с ирландцами, поскольку те, обретя политическую независимость, обладали всеми условиями и необходимыми инструментами для того, чтобы отучить своих детей от английского языка и приучить их к ирландскому.
Причину успеха аналогичного начинания с ивритом Мендель связывает с тем, что доля убежденных энтузиастов его возрождения оказалась в Эрец-Исраэль необычайно высокой. В Восточной Европе, где была сосредоточена в соответствующий период основная еврейская масса, доля энтузиастов была примерно такой же, как у других народов, но с началом еврейской эмиграции в Эрец-Исраэль в восьмидесятые годы XIX века здесь оказалась в наличии исключительная концентрация энтузиастов возрождения иврита, поскольку евреи, приверженные данной задаче, устремлялись сюда в первую очередь, тогда как равнодушные к ней уезжали в Америку или оставались в местах своего проживания. Таким образом, в Эрец-Исраэль энтузиасты возрождения иврита составили необходимую для решения данной задачи критическую массу, что и позволило им добиться успеха в деле, оказавшемся непосильным для других народов.
Эта гипотеза весьма интересна, но проверить ее трудно, и кажется, что достаточных аргументов для ее подтверждения Менделем не приведено. В связи с его главным тезисом позволительно высказать кое-какие сомнения. Прежде всего, следует помнить, что и в Эрец-Исраэль энтузиасты возрождения иврита составляли чрезвычайно малую группу. Борьба вокруг вопроса о введении иврита в качестве языка преподавания в школах велась почти во всех населенных пунктах, причем взрослое население, за исключением самих учителей и узкого круга их единомышленников, на иврите не говорило. Как в Старом, так и в Новом Ишуве люди, постоянно говорившие на иврите и призывавшие к этому остальных, были исключением из правила. Даже среди репатриантов Второй алии (1904-1914 гг.) энтузиасты возрождения иврита составляли меньшинство в сравнении с идишистами.
В газетах того времени можно найти массу упоминаний о конфликтах, возникавших по этому поводу на собраниях рабочих. Также и мемуарная литература ясно показывает, насколько одинокими были в то время и с каким сопротивлением сталкивались люди, требовавшие проведения собраний на иврите, чтения лекций на иврите и пр. Йосеф Улицкий упоминает о том, что в 1910 году, когда Давид Бен-Гурион, избранный председателем партийного съезда Поалей Цион, начал свое выступление на иврите, зал опустел и в нем осталось только три делегата. На учредительной конференции партии Ѓа-Поэль ѓа-Цаир в 1906 году выступление Йосефа Аароновича на иврите постоянно прерывали выкриками с мест, и в конце концов вместо него был избран другой председатель. Но тогда же, в первое десятилетие XX века, в Эрец-Исраэль уже наличествовало молодое поколение, для которого иврит был единственным или основным языком, и именно эта данность, а не внутренние споры между репатриантами Второй алии, определила дальнейшее развитие событий (к этому вопросу мы еще вернемся в главах 1.1.7.2 и 1.3.2-1.3.3).
Далее, так ли это верно, что почитатели иврита и энтузиасты его возрождения приезжали именно в Эрец-Исраэль? В первой половине XX века в Америке возник важный центр ивритской культуры: газеты, книжные издательства, образовательные учреждения разного уровня. Этого не произошло бы, не окажись там значительного числа людей, которым был по-настоящему дорог иврит, и такие люди действительно приезжали в Америку непосредственно из Восточной Европы. В Америке к ним присоединялись также и те, кто сначала направился в Эрец-Исраэль, но по прошествии более или менее продолжительного времени уехал отсюда, не выдержав местных трудностей или по каким-то иным причинам. Кроме того, трудно принять тезис о том, что общество может долго делиться на "энтузиастов" и "равнодушных". Люди меняют свои идеологические позиции под влиянием тех или иных обстоятельств, и бывший подвижник может впоследствии стать равнодушным к прежнему предмету своего энтузиазма. Такое случается особенно часто, но бывает и наоборот: тот, кто прежде был равнодушен или враждебен определенной идее, вдруг принимает ее под влиянием новых обстоятельств. В силу вышесказанного трудно принять гипотезу Джорджа Менделя, хотя она несомненно красива. Представляется, что причины, сделавшие возможным возрождение иврита в Эрец-Исраэль, были иными.
1.1.6.3 "Возрождение" или "становление"?
Мы определили процесс возрождения языка как появление общества, для которого данный язык становится всеобъемлющим, и тем самым освободили себя от необходимости заниматься вопросом о том, какого определения заслуживал статус иврита в прежний период, т.е. был ли он до своего возрождения мертвым, полумертвым или полуживым языком. Но некоторые исследователи, и в их числе Шломо Изреэль, не оставляют попыток точно охарактеризовать витальность иврита в период до его возрождения. Не отрицая по существу совершившейся социальной перемены и, напротив, подчеркивая в связи с ней "изменившийся статус иврита", Изреэль, тем не менее, остерегается термина "возрождение" и приводит его не иначе как в кавычках. В связи с его тезисами замечу, что все используемые им определения, будь то "превращение иврита в язык данной местности" или "становление", не противоречат термину "возрождение" в том смысле, в каком он употребляется мною здесь. Применительно к языку выражения типа "возрождение", "мертвый" или "живой" суть метафоры, и вместо спора о терминах мне кажется предпочтительным заняться действительно важным вопросом о причинах, в силу которых иврит смог превратиться в единственный язык диглоссного прежде общества.
Продолжение следует
Уззи Орнан ©
Академия языка иврит ©
В начале был язык
Часть I. Возрождение языка
1.1.5.6 Возрождение - в Эрец-Исраэль
Возрождение языка есть социальный процесс, выражающий устремления и возможности данного общества, и в этом мы убедимся, показав, что возрождение иврита могло совершиться только там, где оно фактически совершилось: в еврейском обществе Эрец-Исраэль и, прежде всего, в создававшихся им новых поселениях. Здесь существенно уточнить: не только земледельческих колониях, но также и в новых кварталах, строившихся вблизи существующих городов. При этом даже в Старом Ишуве и, особенно, в его сефардских общинах получил развитие процесс возрождения иврита, как уже было показано нами в связи с деятельностью общества "Сафа брура".
Учебные заведения, из которых вышло поколение учеников, использующих иврит в качестве основного или единственного языка, создавались в последнюю четверть XIX века исключительно в Эрец-Исраэль. Лишь значительно позже в странах еврейской диаспоры стали появляться учебные заведения, в которых преподавание полностью или в значительной мере велось на иврите. Что же до метода обучения ивриту на иврите, который, как мы уже отмечали, был впервые опробован Ниссимом Бехаром в еврейской школе в Константинополе в семидесятые годы XIX столетия, то он, будучи последним словом в области преподавания языков, не мог быть обойден устроителями новых еврейских школ (т.н. хéдер метуккáн) в Восточной Европе. В одной только Российской Империи в 1899-1901 гг. было открыто около тысячи школ подобного типа, и один день в неделю в них выделялся на изучение иврита, причем в 135 таких школах практиковался метод преподавания "иврит на иврите". По словам историка еврейского образования д-ра Аарона Бермана, "школы с преподаванием на иврите стали создаваться в Галиции в конце XIX века, и первая такая школа открылась в 1896 году... при каждой школе действовал клуб, в котором говорили и слушали лекции на иврите".
Но метод "иврит на иврите", как было показано выше, не равнозначен возрождению языка. Более того, новые школы в подавляющем большинстве случаев не могли сделать иврит единственным языком преподавания. Оставшиеся от того времени свидетельства еврейских педагогов ясно указывают на причину такой невозможности. Хаим-Арье Зута, добившийся немалых успехов как преподаватель иврита в школе нового типа в России и продолживший свою педагогическую работу в Эрец-Исраэль, откровенно сообщает в своих мемуарах о том, как на третий год с момента введения метода обучения "иврит на иврите" его класс покинуло большинство учеников, а их родители прямо объявили ему, что находят ненужным слишком серьезное изучение иврита, поскольку оно неизбежно ведется в ущерб изучению русского языка.
Схожее свидетельство оставил педагог и писатель А.З. Рабинович. Посвятив шестнадцать лет преподаванию иврита в диаспоре, он в конце концов был вынужден констатировать, что лишь очень немногие из его учеников приобрели действительно серьезные познания в иврите и ивритской литературе. На вопрос о причинах этого явления А.З. Рабинович дает следующий ответ:
Государственный язык, звучащий повсюду, обладающий богатой литературой и дающий надежду на обретение лучшего заработка, одерживает победу над нашим национальным языком... Своими мощными корнями государственный язык удушает нежное насаждение, каковым является наш иврит в настоящее время.
Пример этому можно найти в мемуарах Каддиша Луза, бывшего председателя Кнессета, родившегося в Бобруйске в 1895 году. Луз учился в новой еврейской школе (хéдер метуккáн) и он, сообщает, что обучение ивриту там было поставлено очень успешно: "Мы так хорошо овладевали ивритом, что уже и говорили между собой в основном на иврите, и не только на школьных уроках, но и на улице, во дворе, во время прогулок", тогда как "со своими родителями, братьями, сестрами и учителем русского языка я говорил по-русски". Но всему этому вскоре пришел конец: "Когда мне исполнилось восемь лет (!), я держал экзамен в русскую гимназию". В дальнейшем Луз действительно учился в русской школе и, как он сообщает, с горечью осознавал, что все больше и больше забывает иврит. При этом он утверждает, что выделялся среди еврейских учеников особенной преданностью ивриту.
Судя по всему, первым учебным заведением в диаспоре, использовавшим иврит как язык воспитания и преподавания, был детский сад, а не школа. В раннем возрасте круг общения ребенка составляли семья и немногочисленные еврейские сверстники, благодаря чему создавалась благоприятная среда, в которой иврит мог господствовать. Важно также, что родители малолетних детей еще не беспокоились о том, что слишком серьезное изучение иврита негативно скажется на их познаниях в государственном языке. Первый из таких детских садов был основан в Варшаве моим покойным отцом Йехиэлем Ѓальпериным в 1909 году. Шломо Ѓарамати сообщает о предшествовавших этому начинаниях аналогичной направленности и подводит итог: "Видимо, попытки создания ивритских детских садов предпринимались и ранее, однако реальное педагогическое движение, решившее эту задачу, началось с основательной, систематической деятельности Ѓальперина и Альтермана".
Несколько позже в Восточной Европе и, главным образом, в Польше возникла сеть школ, действовавших в период между двумя мировыми войнами под эгидой просветительского общества Тарбут, причем одна из ивритских школ была создана этим обществом в далеком ливийском Триполи. Однако, как будет показано далее, процесс возрождения иврита в Эрец-Исраэль - в предлагаемом нами значении данного термина - к тому времени уже завершился. Тем не менее, даже и в этот, позднейший, период, когда иврит уже превратился в нормальный язык еврейского общества в Эрец-Исраэль, невозможно было помыслить о том, что он стал бы единственным или основным языком в устах выпускников этих школ - иначе как в случаях, когда их выпускники уезжали в Эрец-Исраэль вскоре по окончании учебы. В странах диаспоры иврит неизбежно терял позиции в пользу местного национального языка.
1.1.6 Что позволило осуществиться возрождению иврита?
Отметив, что в конце XIX века в Эрец-Исраэль получил развитие социальный процесс, в результате которого иврит стал разговорным языком молодого поколения, и установив, что до тех пор иврит не служил разговорным языком евреев Эрец-Исраэль, нам следует задаться вопросом о том, каковы были обстоятельства, позволившие указанному процессу увенчаться успехом. Любое, сколь угодно возвышенное решение может осуществиться только в том случае, если для его осуществления наличествует подходящая почва. Что сделало возможным реализацию принятого горсткой людей дерзновенного решения превратить иврит в язык обучения, мышления и повседневной речи молодого поколения евреев в Эрец-Исраэль? Ведь, как отмечалось выше, история языкознания не знает другого примера превращения языка письменности диглоссного общества в его единственный или основной язык.
1.1.6.1 Вопрос не задается
Уникальный характер обсуждаемого нами явления привел к тому, что о нем стали говорить как о чуде, а о чудесах, как известно, вопросов не задают, и поэтому факторы, сделавшие возможным возрождение иврита, почти не исследовались. Вместо этого часто описывались конкретные этапы и достижения в деле развития языка, расширения его словарной базы и пр. В других случаях возрождение иврита попросту отрицалось лингвистами, не верившими в возможность подобного "чуда" (см. главу 1.1.5.1 выше). Конкретным способом отрицания в таких случаях становилась попытка преуменьшить роль Элиэзера Бен-Йеѓуды через указание на то, что иврит и до 1882 года использовался евреями Эрец-Исраэль в качестве разговорного языка, причем сторонниками данного тезиса вольно или невольно совершалась подмена понятий могут говорить (= способны объясниться) и говорят на иврите. Итак, в одних случаях разговор о причинах, сделавших возможным возрождение иврита, подменялся описанием достижений связанного с этим процесса, а в других вопрос о причинах вообще не вставал, поскольку отрицалось само явление.
1.1.6.2 Попытка объяснения
В восьмидесятые годы XX века попытка ответить на интересующий нас вопрос была все же предпринята. Джордж Мендель, обративший внимание на то, что возрождение языка оказалось возможным именно с ивритом и именно в Эрец-Исраэль, тогда как в других местах культурные начинания аналогичного типа неизменно терпели фиаско, предложил следующее объяснение этому феномену.
Во всяком обществе, ставившем перед собой культурную задачу подобного рода, существовал определенный процент энтузиастов, способных пожертвовать удобством и карьерными шансами своих детей ради достижения поставленной цели. Однако процент таких энтузиастов всегда был невелик, и потому все народы, замышлявшие возрождение своего древнего языка, оказывались неспособны добиться успеха. Фиаско подобного рода особенно ощутимо в случае с ирландцами, поскольку те, обретя политическую независимость, обладали всеми условиями и необходимыми инструментами для того, чтобы отучить своих детей от английского языка и приучить их к ирландскому.
Причину успеха аналогичного начинания с ивритом Мендель связывает с тем, что доля убежденных энтузиастов его возрождения оказалась в Эрец-Исраэль необычайно высокой. В Восточной Европе, где была сосредоточена в соответствующий период основная еврейская масса, доля энтузиастов была примерно такой же, как у других народов, но с началом еврейской эмиграции в Эрец-Исраэль в восьмидесятые годы XIX века здесь оказалась в наличии исключительная концентрация энтузиастов возрождения иврита, поскольку евреи, приверженные данной задаче, устремлялись сюда в первую очередь, тогда как равнодушные к ней уезжали в Америку или оставались в местах своего проживания. Таким образом, в Эрец-Исраэль энтузиасты возрождения иврита составили необходимую для решения данной задачи критическую массу, что и позволило им добиться успеха в деле, оказавшемся непосильным для других народов.
Эта гипотеза весьма интересна, но проверить ее трудно, и кажется, что достаточных аргументов для ее подтверждения Менделем не приведено. В связи с его главным тезисом позволительно высказать кое-какие сомнения. Прежде всего, следует помнить, что и в Эрец-Исраэль энтузиасты возрождения иврита составляли чрезвычайно малую группу. Борьба вокруг вопроса о введении иврита в качестве языка преподавания в школах велась почти во всех населенных пунктах, причем взрослое население, за исключением самих учителей и узкого круга их единомышленников, на иврите не говорило. Как в Старом, так и в Новом Ишуве люди, постоянно говорившие на иврите и призывавшие к этому остальных, были исключением из правила. Даже среди репатриантов Второй алии (1904-1914 гг.) энтузиасты возрождения иврита составляли меньшинство в сравнении с идишистами.
В газетах того времени можно найти массу упоминаний о конфликтах, возникавших по этому поводу на собраниях рабочих. Также и мемуарная литература ясно показывает, насколько одинокими были в то время и с каким сопротивлением сталкивались люди, требовавшие проведения собраний на иврите, чтения лекций на иврите и пр. Йосеф Улицкий упоминает о том, что в 1910 году, когда Давид Бен-Гурион, избранный председателем партийного съезда Поалей Цион, начал свое выступление на иврите, зал опустел и в нем осталось только три делегата. На учредительной конференции партии Ѓа-Поэль ѓа-Цаир в 1906 году выступление Йосефа Аароновича на иврите постоянно прерывали выкриками с мест, и в конце концов вместо него был избран другой председатель. Но тогда же, в первое десятилетие XX века, в Эрец-Исраэль уже наличествовало молодое поколение, для которого иврит был единственным или основным языком, и именно эта данность, а не внутренние споры между репатриантами Второй алии, определила дальнейшее развитие событий (к этому вопросу мы еще вернемся в главах 1.1.7.2 и 1.3.2-1.3.3).
Далее, так ли это верно, что почитатели иврита и энтузиасты его возрождения приезжали именно в Эрец-Исраэль? В первой половине XX века в Америке возник важный центр ивритской культуры: газеты, книжные издательства, образовательные учреждения разного уровня. Этого не произошло бы, не окажись там значительного числа людей, которым был по-настоящему дорог иврит, и такие люди действительно приезжали в Америку непосредственно из Восточной Европы. В Америке к ним присоединялись также и те, кто сначала направился в Эрец-Исраэль, но по прошествии более или менее продолжительного времени уехал отсюда, не выдержав местных трудностей или по каким-то иным причинам. Кроме того, трудно принять тезис о том, что общество может долго делиться на "энтузиастов" и "равнодушных". Люди меняют свои идеологические позиции под влиянием тех или иных обстоятельств, и бывший подвижник может впоследствии стать равнодушным к прежнему предмету своего энтузиазма. Такое случается особенно часто, но бывает и наоборот: тот, кто прежде был равнодушен или враждебен определенной идее, вдруг принимает ее под влиянием новых обстоятельств. В силу вышесказанного трудно принять гипотезу Джорджа Менделя, хотя она несомненно красива. Представляется, что причины, сделавшие возможным возрождение иврита в Эрец-Исраэль, были иными.
1.1.6.3 "Возрождение" или "становление"?
Мы определили процесс возрождения языка как появление общества, для которого данный язык становится всеобъемлющим, и тем самым освободили себя от необходимости заниматься вопросом о том, какого определения заслуживал статус иврита в прежний период, т.е. был ли он до своего возрождения мертвым, полумертвым или полуживым языком. Но некоторые исследователи, и в их числе Шломо Изреэль, не оставляют попыток точно охарактеризовать витальность иврита в период до его возрождения. Не отрицая по существу совершившейся социальной перемены и, напротив, подчеркивая в связи с ней "изменившийся статус иврита", Изреэль, тем не менее, остерегается термина "возрождение" и приводит его не иначе как в кавычках. В связи с его тезисами замечу, что все используемые им определения, будь то "превращение иврита в язык данной местности" или "становление", не противоречат термину "возрождение" в том смысле, в каком он употребляется мною здесь. Применительно к языку выражения типа "возрождение", "мертвый" или "живой" суть метафоры, и вместо спора о терминах мне кажется предпочтительным заняться действительно важным вопросом о причинах, в силу которых иврит смог превратиться в единственный язык диглоссного прежде общества.
Продолжение следует