Марк Леви "Похититель теней"
Герой романа, меланхоличный мечтательный мальчик, обладает даром общаться с человеческими тенями и узнавать от них о прошлом их хозяев. Тени делятся с мальчиком тайнами, просят у него помощи, и постепенно он начинает понимать, что его способности можно использовать во благо - нужно только этого захотеть. Во взрослой жизни он, став врачом, не раз сталкивается с бедами и горем, однако дар, обретенный в детстве, по-прежнему ведет его, не позволяя потерять веру в мечту и любовь.
Вроде все так, но кагбэ не совсем.
Скорее так
В любви, знаешь ли, самое главное - воображение. Нужно, чтобы каждый придумывал другого со всею силой своего воображения, не уступая реальности ни пяди; и вот тогда, когда два воображения встречаются… нет ничего прекраснее.
Ромен Гари. Чародеи
Еще одно "киновосприятие". Не могу отделаться от ощущения, что посмотрела фильм. Проходящий, но хороший, милый , трогательный фильм. В конце (хеппи-энд) особо впечатлительные могут пустить светлую слезу.
Стандартный набор - мальчик, его детство. Умный, думающий, необычный. Отверженный в каком то смысле.. Девочка - немая, но говорящая "внутри себя". Детсякая любовь на основе взаимопонимания. Море, воздушный змей. Красиво и романтично.
Взрослая жизнь. Отношения с мамой, хорошие и теплые. Поиск счастья. Все такое жизненное, душевное.
Угадать концовку не сложно.
Милая хорошая книга. Для романтичных натур. Но меня не тронула нисколько. Все как-то не по настоящему.
Уверена, что по ней снимут фильм. (Если еще не сняли)
Если попадется под руку и под настроение - смело можно прочесть. Там всего ничего листов, на пару часов.
А не попадется - так и нечего специально искать. Ничего не потеряете.
Я боялся темноты, боялся силуэтов, которые колыхались в сгущающихся тенях, танцевали в складках гардин, на обоях спальни. Прошло время, они исчезли. Но мне достаточно вспомнить детство, и я снова вижу их, страшные, угрожающие.
Китайская пословица говорит, что воспитанный человек не наступит на тень своего соседа. Я не знал этого в тот день, когда пришел в новую школу. Мое детство жило там, в школьном дворе. Я гнал его прочь, хотел скорее стать взрослым, а оно крепко держало меня в этом тесном теле, слишком, на мой взгляд, маленьком.
* * *
«Все будет хорошо, вот увидишь…»
Первый день занятий. Я стоял, прислонившись к платану, и смотрел, как образуются группы. Ни к одной из них я не принадлежал. Для меня ни у кого не нашлось ни улыбки, ни дружеского похлопывания по плечу, ни единого знака радости от встречи после каникул, и рассказать было некому, как я их провел. Тем, кого переводили в другую школу, знакомо такое сентябрьское утро, когда силишься проглотить комок в горле и не знаешь, что ответить родителям на их «все будет хорошо». Как будто они что-нибудь помнят! Родители всё забыли, это не их вина, просто они состарились.
На галерее под навесом зазвенел звонок, ученики побежали строиться, учителя начали перекличку. Нас было трое очкариков - немного. Я попал в класс шестой «С» и, как всегда, оказался самым маленьким. Надо же было додуматься родить меня в декабре! Папа и мама радовались, что я на полгода опережаю всех, для меня же начало каждого учебного года превращалось в пытку.
Быть самым маленьким в классе - это значит: вытирать доску, приносить мел, убирать маты в спортивном зале, складывать баскетбольные мячи в ряд на слишком высокую полку и, что всего хуже, на классных фотографиях сидеть одному в первом ряду по-турецки. Нет пределов унижению, когда учишься в школе.
Все это можно было бы пережить, но в шестом «С» был ученик по фамилии Маркес, гроза класса и полная противоположность мне.
Если я пошел в школу с опережением - к великой радости моих родителей, - то Маркес на два года отставал, а его родителям было на это плевать. Сын в школе чем-то занят, обедает в столовой, приходит под вечер, ну и слава богу.
Я носил очки, у Маркеса глаза были как у рыси. Я был на десять сантиметров ниже всех своих ровесников, Маркес на десять выше - понятно, какова была разница в росте между ним и мной; я ненавидел баскетбол, Маркесу же достаточно было чуть потянуться, чтобы положить мяч в корзину; я любил поэзию, он - спорт, не сказать, что это вещи несовместимые, но все же; я любил наблюдать за кузнечиками на стволах деревьев, а Маркес обожал их ловить и отрывать им крылышки.
Но были у нас две точки соприкосновения, а вообще-то скорее одна - Элизабет. Мы оба были в нее влюблены, а Элизабет ни меня, ни его в упор не замечала. Это могло бы сблизить нас с Маркесом, но дух соперничества оказался сильнее.
Элизабет не была самой красивой девочкой в школе, но далеко превосходила всех очарованием. Она по-особому завязывала волосы в хвост, движения ее были просты и грациозны, а ее улыбки хватало, чтобы озарить самые унылые осенние дни, когда дождь льет без продыху, ботинки хлюпают на мокром тротуаре и уличные фонари освещают темноту по дороге в школу и из школы, что утром, что вечером.
Мое детство жило там, бедное мое детство, в этом маленьком провинциальном городке, где я отчаянно и безнадежно ждал хотя бы взгляда от Элизабет, где я отчаянно и безнадежно ждал, когда же наконец вырасту.
Вроде все так, но кагбэ не совсем.
Скорее так
В любви, знаешь ли, самое главное - воображение. Нужно, чтобы каждый придумывал другого со всею силой своего воображения, не уступая реальности ни пяди; и вот тогда, когда два воображения встречаются… нет ничего прекраснее.
Ромен Гари. Чародеи
Еще одно "киновосприятие". Не могу отделаться от ощущения, что посмотрела фильм. Проходящий, но хороший, милый , трогательный фильм. В конце (хеппи-энд) особо впечатлительные могут пустить светлую слезу.
Стандартный набор - мальчик, его детство. Умный, думающий, необычный. Отверженный в каком то смысле.. Девочка - немая, но говорящая "внутри себя". Детсякая любовь на основе взаимопонимания. Море, воздушный змей. Красиво и романтично.
Взрослая жизнь. Отношения с мамой, хорошие и теплые. Поиск счастья. Все такое жизненное, душевное.
Угадать концовку не сложно.
Милая хорошая книга. Для романтичных натур. Но меня не тронула нисколько. Все как-то не по настоящему.
Уверена, что по ней снимут фильм. (Если еще не сняли)
Если попадется под руку и под настроение - смело можно прочесть. Там всего ничего листов, на пару часов.
А не попадется - так и нечего специально искать. Ничего не потеряете.
Я боялся темноты, боялся силуэтов, которые колыхались в сгущающихся тенях, танцевали в складках гардин, на обоях спальни. Прошло время, они исчезли. Но мне достаточно вспомнить детство, и я снова вижу их, страшные, угрожающие.
Китайская пословица говорит, что воспитанный человек не наступит на тень своего соседа. Я не знал этого в тот день, когда пришел в новую школу. Мое детство жило там, в школьном дворе. Я гнал его прочь, хотел скорее стать взрослым, а оно крепко держало меня в этом тесном теле, слишком, на мой взгляд, маленьком.
* * *
«Все будет хорошо, вот увидишь…»
Первый день занятий. Я стоял, прислонившись к платану, и смотрел, как образуются группы. Ни к одной из них я не принадлежал. Для меня ни у кого не нашлось ни улыбки, ни дружеского похлопывания по плечу, ни единого знака радости от встречи после каникул, и рассказать было некому, как я их провел. Тем, кого переводили в другую школу, знакомо такое сентябрьское утро, когда силишься проглотить комок в горле и не знаешь, что ответить родителям на их «все будет хорошо». Как будто они что-нибудь помнят! Родители всё забыли, это не их вина, просто они состарились.
На галерее под навесом зазвенел звонок, ученики побежали строиться, учителя начали перекличку. Нас было трое очкариков - немного. Я попал в класс шестой «С» и, как всегда, оказался самым маленьким. Надо же было додуматься родить меня в декабре! Папа и мама радовались, что я на полгода опережаю всех, для меня же начало каждого учебного года превращалось в пытку.
Быть самым маленьким в классе - это значит: вытирать доску, приносить мел, убирать маты в спортивном зале, складывать баскетбольные мячи в ряд на слишком высокую полку и, что всего хуже, на классных фотографиях сидеть одному в первом ряду по-турецки. Нет пределов унижению, когда учишься в школе.
Все это можно было бы пережить, но в шестом «С» был ученик по фамилии Маркес, гроза класса и полная противоположность мне.
Если я пошел в школу с опережением - к великой радости моих родителей, - то Маркес на два года отставал, а его родителям было на это плевать. Сын в школе чем-то занят, обедает в столовой, приходит под вечер, ну и слава богу.
Я носил очки, у Маркеса глаза были как у рыси. Я был на десять сантиметров ниже всех своих ровесников, Маркес на десять выше - понятно, какова была разница в росте между ним и мной; я ненавидел баскетбол, Маркесу же достаточно было чуть потянуться, чтобы положить мяч в корзину; я любил поэзию, он - спорт, не сказать, что это вещи несовместимые, но все же; я любил наблюдать за кузнечиками на стволах деревьев, а Маркес обожал их ловить и отрывать им крылышки.
Но были у нас две точки соприкосновения, а вообще-то скорее одна - Элизабет. Мы оба были в нее влюблены, а Элизабет ни меня, ни его в упор не замечала. Это могло бы сблизить нас с Маркесом, но дух соперничества оказался сильнее.
Элизабет не была самой красивой девочкой в школе, но далеко превосходила всех очарованием. Она по-особому завязывала волосы в хвост, движения ее были просты и грациозны, а ее улыбки хватало, чтобы озарить самые унылые осенние дни, когда дождь льет без продыху, ботинки хлюпают на мокром тротуаре и уличные фонари освещают темноту по дороге в школу и из школы, что утром, что вечером.
Мое детство жило там, бедное мое детство, в этом маленьком провинциальном городке, где я отчаянно и безнадежно ждал хотя бы взгляда от Элизабет, где я отчаянно и безнадежно ждал, когда же наконец вырасту.