Нестор Махно в документах советских спецслужб
В отраслевом государственном архиве Службы внешней разведки Украины хранится подборка материалов иностранного отделения Секретно-политического управления ГПУ УССР под названием "Махно". По ним прослеживается, хоть и фрагментарно, деятельность Нестора Махно в последние годы его жизни в эмиграции.
В тот период, в 1930-е годы, он уже не представлял реальной угрозы для советской власти, но в отношении него и его близкого окружения продолжали вести оперативные дела, разрабатывали операции, вербовали агентуру из бывших махновцев для вывода за границу.
Активнее всего работали по Махно и махновцам территориальные подразделения ГПУ УССР в Одессе, Запорожье, Днепропетровске, Харькове, Мариуполе. То есть там, где проживало больше всего воинов повстанческой армии, численность которой, по сведениям из оперативных документов ГПУ, достигала 65 000, а в отдельные периоды даже 100 000 человек.
После того, как атаман с немногочисленными остатками своего войска нашел убежище на территории Румынии, а затем перебрался в Польшу, против него начало работать, кроме контрразведывательных подразделений, еще и иностранное отделение ГПУ УССР. Ведь центральным аппаратом советской разведки в Москве перед подразделениями разведки в советской Украине, которые тогда находились в стадии создания, основными странами ответственности были определены именно Румыния и Польша.
Нестор Махно входил в список самых отъявленных врагов советской власти. В связи с этим перед ГПУ УССР ставилась задача по проникновению в его близкое окружение, добыванию информации о планах и намерениях, выманивание атамана и его соратников на территорию СССР.
Силами Одесского окружного отдела ГПУ УССР в тот период велась масштабная операция под названием "Скрипачи". В рамках этой операции даже планировалась физическая ликвидация Махно, но он избежал смерти. Зато органам ГПУ удалось внедрить в его окружение свою агентуру, которая постоянно докладывала о его действиях и перемещениях.
В 1923 году, как докладывали зарубежные источники ГПУ, Махно с группой сторонников выехал из Румынии в Польшу. Сразу после пересечения границы всех задержала польская дефензива (контрразведка). Махно тогда содержали отдельно в Мокотувской тюрьме.
Воспользовавшись разрешением его беременной жене Галине Кузьменко выехать на лечение в Варшаву, он поручил ей посетить посольство УССР в Польше и начать переговоры о заключении соглашения с советской властью. Она сделала все, как велел муж. В результате этого визита посольство 29 июля 1922 года направило письмо в Наркомат иностранных дел УССР следующего содержания:
"Дня 22 июля с. г. в консульский отдел нашего посольства подала заявление жена Махно Галина Кузьменко чтобы дать ей разрешение выезда на Украину для переговоров с Укрурядом по делу возвращения группы махновцев на Украину (заявление при этом приобщаем). Из непосредственной беседы с ней выяснилось, что их всех 16 человек, находятся в лагере интернированных в Стржалкове. Польские власти их изолировали от петлюровцев.
Из слов ее видно, что махновцы очень недовольны своей жизнью в лагере и хотели бы вернуться на родину. Также исчез их боевой дух. Сама она (Галина Кузьменко) производила впечатление измученной и обескураженной, просила даже маленькой денежной помощи.
В разговорах несколько раз упоминала, что польские офицеры (среди них Белинский) из лагерной администрации предлагали им побег из лагеря и переправку на Украину, но помощи пока не хотели давать, говорили, что, когда сделают это, позднее можно будет помочь.
Так же делала намеки в таком направлении: "Если бы нам Укруряд дал хотя бы небольшую помощь в деньгах (каких-нибудь 300.000 - 400.000 польмарок) и 6-8 револьверов, мы могли бы бежать из лагеря и перейти с ведома Укруряда на Украину, а оттуда перешли бы на Гуцульщину в Галицию.
Таким образом (участие) Укруряда было бы скрытым и он мог бы упрекать польуряд, что не выдали в свое время Махно". На такую тему Кузьменко несколько раз сворачивала разговор и подчеркивала, что вопрос Гуцульщины серьезно у них дискутируется.
Мы со своей стороны обошли молчанием предложения такого рода и коснулись исключительно того, за чем она пришла - то есть возвращения ее на Украину. Мы сказали, что Укруряд едва ли будет вести переговоры с ними как с группой, а каждый из них индивидуально может просить об амнистии как все, которые активно боролись с Советской властью. Такой ответ ее не удовлетворил, и она просила, чтобы заявление ее все-таки выслали в НКВД" (ЦГАВО Украины. - Ф. 4. - Оп. 1. - Д. № 566. - Л. 16).
В конце 1923 года Нестора Махно за отсутствием доказательств в подготовке восстания на западноукраинских землях с целью якобы дальнейшего присоединения их к УССР освободили из тюрьмы.
В то же время активизация деятельности махновцев за рубежом заставила руководство ГПУ принять дополнительные меры для получения как можно более полной информации об их планах и намерениях. Соответствующее указание получили Иностранный отдел ГПУ и представитель варшавской резидентуры советской внешней разведки.
В начале 1924 года из резидентуры поступило очередное сообщение. Снова группа махновцев обратилась с просьбой предоставить разрешение на возвращение на Украину. Резидент при этом сделал свои комментарии: "Мы считаем, что этих людей можно смело пропустить на родину. У нас есть все основания полагать, что Махно был искренним, когда пытался связаться с советской властью.
Он прекрасно и мужественно держался в тюрьме, не компрометируя никого, хотя за последнее он получил бы и свободу и еще кое-что. Его люди, которые пережили арест у поляков, теперь настроены решительно в пользу Советской власти... Считаю, что нужно способствовать как ускорению выдачи им такого разрешения, так и использованию этих людей после их возвращения в наших интересах".
Взвесив все "за" и "против", руководство ГПУ приняло решение: въезд махновцам в Украину, где они будут под надзором и не так опасны, все же разрешить. За другими, кто останется за границей во главе с Махном, продолжить пристально следить и регулярно докладывать всю информацию.
Полностью.
В одном из архивных документов под названием "О местопребывании и деятельности Махно" от 11 октября 1931 значится: "По данным на 30.09 с.г. Махно находится сейчас в Париже. Несколько месяцев тому Махно сильно нуждался и работал в качестве маляра по окраске одного из домов на бульваре Распай" (ОГА СВРУ. - Ф. 1. - Д. № 7935.- Т. 1. - Л. 51).
В документе от 20.11.1931 значится, что "материальное состояние всей парижской группы анархистов довольно сложное. Денег нет ни у Махно, ни у Волина, ни у Аршинова... он так же без работы и фактически живет на средства своей жены, которая работает в одной из семей домашней работницей... Материальное состояние Махно настолько тяжкое, что он ныне боится, что его выселят из комнаты за неплатежи" (ОГА СВРУ. - Ф. 1. - Д. № 7935.- Т. 1. - Л. 65-66).
В деле есть справка парижской полиции про Махно от 10.11.1931 такого содержания: "Михненко Нестор Иванович, называемый Махно, 42 г., ул. Дидро в Венсенне. Живет благодеяниями анархистов-активистов. Сотрудничает с "Либертер", в котором 7.02.1931 напечатал статью "Против большевицкой тирании". Его сожительница Кузьменко Галина Андреевна, 35 л., в прошлом школьная учительница в России" (ОГА СВРУ. - Ф. 1. - Д. № 7935.- Т. 1. - Л. 60).
В документе от 20.11.1931 под названием "Связь Беседовского с Махно" рассказывается о встрече атамана с Григорием Беседовским, бывшим советским дипломатом, советником посольства СССР во Франции в 1927 году, ставшим через 2 года одним из первых "невозвращенцев" (ОГА СВРУ. - Ф. 1. - Д. № 7935.- Т. 1. - Л. 49-51).
У деле иноотделения СПУ ҐПУ УССР "Махно" хранится так называемая "полотнянка" - собственноручно написанная Нестором Махно на клочке шелковой ткани записка своему бывшему адъютанту Лепетченко.
"Ваня, пришли мне всех наших родственников - С. Каретника и других фотографии. Какие есть наши листовки, газеты, все заматывай в большие газеты и пересылай на адресу…" (ОГА СВРУ. - Ф. 1. - Д. № 7932.- Т. 1. - Л. 5).