6.07.2019 Хорватия.
Близость Венеции напоминает о прохладных осенних вечерах, насквозь пропитанных магией. Он вполне мог бы жить по эту сторону моря. В Ровини ему жить даже правильнее, чем в моей хрустальной.
Здесь есть куда пристать рыбацкой лодке, да и под защитой раскидистых, всегда готовых обнять кедров - чувствуешь себя в безопасности и дома. Дурманящие акации и цикады, способные ввести в транс любого, не без помощи морских волн, конечно же - все располагает к равномерному течению жизни, полной тихой красоты и необузданной природы, обрамляющей нелёгкий труд бедного юноши-сироты, в чьих глазах отражается луна.
И все было бы вполне пасторально: и запах свежесобранных ракушек, дождя с рыбой в воздухе и хлеба, испечённого по соседству. Скользкие камни, коими вымощены улицы его города, так и продолжали бы нагреваться от солнца, столетиями полируя свою безупречную гладкость, если бы не тревожность, которая охватывала его всякий раз, когда над водой восходила луна.
По её мерцающей, дрожащей дорожке ему было уготовано пойти на нечто великое. Он пока и сам не представлял, что же это может быть, но оно совершенно точно звало его, упрямо и настойчиво стучалось ему в виски и сжимало горло. Это мог быть зов неизведанного, клич будущего, или наоборот - отголоски встающих в полных рост картин забытых его прошлых жизней, проявляющихся теперь, как сквозь призму, через луну в его глазах.
Что будет дальше - не столь ценно. Самое важное это вкус, который оставили у меня во рту эти вот слова.
Здесь есть куда пристать рыбацкой лодке, да и под защитой раскидистых, всегда готовых обнять кедров - чувствуешь себя в безопасности и дома. Дурманящие акации и цикады, способные ввести в транс любого, не без помощи морских волн, конечно же - все располагает к равномерному течению жизни, полной тихой красоты и необузданной природы, обрамляющей нелёгкий труд бедного юноши-сироты, в чьих глазах отражается луна.
И все было бы вполне пасторально: и запах свежесобранных ракушек, дождя с рыбой в воздухе и хлеба, испечённого по соседству. Скользкие камни, коими вымощены улицы его города, так и продолжали бы нагреваться от солнца, столетиями полируя свою безупречную гладкость, если бы не тревожность, которая охватывала его всякий раз, когда над водой восходила луна.
По её мерцающей, дрожащей дорожке ему было уготовано пойти на нечто великое. Он пока и сам не представлял, что же это может быть, но оно совершенно точно звало его, упрямо и настойчиво стучалось ему в виски и сжимало горло. Это мог быть зов неизведанного, клич будущего, или наоборот - отголоски встающих в полных рост картин забытых его прошлых жизней, проявляющихся теперь, как сквозь призму, через луну в его глазах.
Что будет дальше - не столь ценно. Самое важное это вкус, который оставили у меня во рту эти вот слова.