Вчерашний день, часу в шестом...
У нас в семье есть примета: как муж куда уезжает, так... черт-те что.
Сначала перегорают лампочки, потом заканчивается газ, иногда какая-нибудь дверь сходит с ума и соскакивает с петель, кран немедленно начинает подтекать, приходит важное письмо с просьбой мужу куда-нибудь явиться, телевизионная антенна отказывается работать, погода резко портится, а ветер ломает мой единственный зонт, - словом, вы поняли, да?
А если у нас в тот период одна машина на семью, то в нашей загородной школе приложат все усилия, чтобы назначить на эти дни хоть что-нибудь.
Если нельзя - рано еще, не положено, как не вовремя он уехал! - устроить мне ловушку в виде родительского собрания, то совещание с классными руководителями лицейских классов - самое оно.
Не придерешься.
Пусть едет на автобусе, ехидна такая. Лампочку ввернет, кран починит, газ закажет, дверь к стене прислонит, на письмо и антенну забьет, остальное разрулит - и пусть едет, как миленькая.
Я поехала.
Оказалось, что на нашем маршруте ходят теперь новые автобусы. Небывалой чистоты и красоты. Я их со стороны-то в городе видала, конечно, но внутри не была.
Больше всего меня порадовал экран - как в самолетах.
На том экране вам показывают, где именно вы сейчас проезжаете, и пишут следующую остановку, и даже имя-фамилию шофера на случай, если вам захочется с ним побеседовать... о, в нашем автобусе немедленно нашлись желающие. Дождавшись, чтобы на мониторе появилось имя, какой-то дядя Ах- или Мехмет (при костюме-галстуке-шляпе) приступил к разговору: "Халиль-бей, - обратился он к шоферу, как к родному, - в вверенном вам автобусе слишком жарко!"
Что тут началось, друзья мои!
На слово "жарко" ("холодно", "ветрено", "глобальное потепление", "всемирный потоп") в Измире все реагируют... очень-очень реагируют.
Я не знаю, кто сказал, что англичане всегда говорят о погоде. Мои знакомые англичане тут этих разговоров натерпелись и говорят о чем угодно, кроме нее, а вот турки! Погода - это наше все.
Микроклимат в автобусе все пассажиры в салоне обсуждали минут пятнадцать. Желающие подходили к шоферу и вникали в систему действия кондиционера, шофер по очереди нажимал на все кнопочки, а народ всем автобусом путем демократического голосования решал, уже холодно или еще слишком жарко, и обсуждал, на кого как именно дует.
Монитор светился, приятный женский голос объявлял остановки таким тоном, что выйти хотелось на каждой, кондиционер то грел, то охлаждал по заявкам публики, все сияло чистотой, все кнопочки работали - лепота.
Когда я собралась выходить... господи, что это? выходить собралась половина автобуса: все дамы, до этого мирно сидевшие на своих местах и греющиеся под сенью струй кондиционера, вдруг все, как одна, в едином порыве... этого не может быть никогда, потому что я - самая хитрая ехидна.
Совещание состояло из двух частей, о чем нам сообщили присланные из школы бумажка, смс-ка и письмо на мейл: "со" и "вещание".
Сперва полчаса "вещание" главной школьной психологини, про как надо и не надо, а потом уже "со" - всем можно разбежаться по своим классным руководителям и "со"беседовать с ними сколько душе угодно. Актуально, разумеется, второе.
Я и поехала: так, чтобы на "вещание" припоздниться, а в очереди к классному руководителю быть первой.
В нашем классе тринадцать человек - они сидят за разными столами, к тому же примета действует только на верящих в нее, так что с этим все в порядке. Но я решила, что надо мне оказаться в той очереди первой... ха.
И еще раз ха.
Все эти дамы из автобуса - вы уже поняли, куда они шли?
Это очень продвинутые турецкие дамы, если бы вы встретили их в дикой природе, вы ни за что не догадались бы, что это турецкие дамы. Они такие же, как мы с вами, и такие же хитрые и занятые, как ехидна. Они одеты очень по-европейски, они накрашены не больше и не меньше, чем нужно, они причесаны ровно в меру, они не домохозяйки, а работающие-читающие женщины, и все они... как одна.
И как ваша глупая ехидна - словом, я добежала шестой и постояла в очереди.
Тут затеялся один довольно интересный разговор. Мы все перезнакомились: лицейские классы (лингвистический, физико-математический, общественных наук и "обыкновенный") сформированы только в этом году.
Одна дама сказала: "Я - тетя (с отцовской стороны) девочки Дождь..."
Она помялась и добавила: "Я вместо мамы. Маму мы... словом, при разводе девочка осталась с нами, и ее воспитываю я".
Все одобрили подвиг тети, а она продолжала: "Я даже замуж из-за нее не вышла!"
И тут одна дама и говорит (на полном серьезе, не в шутку и не поддержания разговора для): "И вы, милочка, ничего не потеряли! Абсолютно ничего!"
Я, если честно, хотела засмеяться, думая, что оно таки шутка, но хорошо, что не успела.
"Да-да-да! Это истинная правда. Так и есть. Нечего там делать!" - слушайте, я была просто поражена этим единодушием: одна я среди всех этих теток считала, что замужем житье не худо, представляете?
А потом они еще говорят, что мы, русские женщины, понаехали и лишаем их "ихних" законных мужчин. А им самим не очень-то и хотелось, оказывается! Дамы все около сорока, очень, повторяю, эмансипированные и европеизированные, эх.
Как-то оно у них нелогично устроено в голове: сперва ах замуж, лишь бы замуж, кружева-приданное-девственность, а потом - ничего там хорошего. Мрак какой-то.
Поговорила я с классной дамой - ничего нового, как всегда, на фига было, стемнело совсем, а мне еще обратно на автобусе пилить... да-да, очень приятно, что вам очень приятно, следующий, заходите.
Тьма, пришедшая со Средиземного моря, добралась до Эгейского и накрыла ненавидимый мной пригород по имени Гюзельбахче: ни один фонарь не горел, черт, как не в Турции прям, а ностальгия какая-то... Мытищи, как есть, Мытищи в их худшие, а мои юные дни! где тут эта остановка, а?
"Не там! Не там, ханым-эфенди! - раздался глас вопиющего в этом мраке. - Не на этом углу!"
Это что - здесь все мысли читают?
"Все, кто выходит из школы, думают, что обратно в город он проезжает здесь! - вещает между тем соткавшийся из мрака господин. - А он сюда едет вот тут, а обратно - вон там. И он через две минуты проедет, бегите скорее! А то потом вам полчаса ждать!"
"Спасибо" я говорила уже на бегу, потому что лучше бежать две минуты на каблучищах, для представительства напяленных в школу, чем потом в них же полчаса тут топтаться.
Это был добрый человек, очень добрый. Тут таких много - которые обязательно должны сделать добрость, я уж как-то писала.
Через две минуты я уже сидела в автобусе, который не взял с меня денег, потому что я уложилась в положенные законом полтора часа, и критически приценивалась к теплу, производимому кондиционером: поговорить, что ли, с шофером, или и так сойдет?
Дома меня встретили, как родную: "Ты чего, мам, пришла-то? Мы только поесть успели, а тут уже ты опять... дай-ка мне эти туфли... тебе-то они на фига, в твои-то годы? А мне очень даже... Ты чего не могла подольше поездить? Потусовалась бы там с людьми... да? Ну и зря ты на таких каблуках бежала: могла каблук сломать, а туфли классные, а мы тут и без тебя... как-нибудь. Что-то ты давно вечерами в театр не ходила - может тебе опять?"
Я им искренне сочувствую.
Иногда с ужасом думаю, что мои дети абсолютно лишены радости пустого дома: тут в школе так накувыркаешься, придешь домой - там ты сидишь, эх!
Сначала перегорают лампочки, потом заканчивается газ, иногда какая-нибудь дверь сходит с ума и соскакивает с петель, кран немедленно начинает подтекать, приходит важное письмо с просьбой мужу куда-нибудь явиться, телевизионная антенна отказывается работать, погода резко портится, а ветер ломает мой единственный зонт, - словом, вы поняли, да?
А если у нас в тот период одна машина на семью, то в нашей загородной школе приложат все усилия, чтобы назначить на эти дни хоть что-нибудь.
Если нельзя - рано еще, не положено, как не вовремя он уехал! - устроить мне ловушку в виде родительского собрания, то совещание с классными руководителями лицейских классов - самое оно.
Не придерешься.
Пусть едет на автобусе, ехидна такая. Лампочку ввернет, кран починит, газ закажет, дверь к стене прислонит, на письмо и антенну забьет, остальное разрулит - и пусть едет, как миленькая.
Я поехала.
Оказалось, что на нашем маршруте ходят теперь новые автобусы. Небывалой чистоты и красоты. Я их со стороны-то в городе видала, конечно, но внутри не была.
Больше всего меня порадовал экран - как в самолетах.
На том экране вам показывают, где именно вы сейчас проезжаете, и пишут следующую остановку, и даже имя-фамилию шофера на случай, если вам захочется с ним побеседовать... о, в нашем автобусе немедленно нашлись желающие. Дождавшись, чтобы на мониторе появилось имя, какой-то дядя Ах- или Мехмет (при костюме-галстуке-шляпе) приступил к разговору: "Халиль-бей, - обратился он к шоферу, как к родному, - в вверенном вам автобусе слишком жарко!"
Что тут началось, друзья мои!
На слово "жарко" ("холодно", "ветрено", "глобальное потепление", "всемирный потоп") в Измире все реагируют... очень-очень реагируют.
Я не знаю, кто сказал, что англичане всегда говорят о погоде. Мои знакомые англичане тут этих разговоров натерпелись и говорят о чем угодно, кроме нее, а вот турки! Погода - это наше все.
Микроклимат в автобусе все пассажиры в салоне обсуждали минут пятнадцать. Желающие подходили к шоферу и вникали в систему действия кондиционера, шофер по очереди нажимал на все кнопочки, а народ всем автобусом путем демократического голосования решал, уже холодно или еще слишком жарко, и обсуждал, на кого как именно дует.
Монитор светился, приятный женский голос объявлял остановки таким тоном, что выйти хотелось на каждой, кондиционер то грел, то охлаждал по заявкам публики, все сияло чистотой, все кнопочки работали - лепота.
Когда я собралась выходить... господи, что это? выходить собралась половина автобуса: все дамы, до этого мирно сидевшие на своих местах и греющиеся под сенью струй кондиционера, вдруг все, как одна, в едином порыве... этого не может быть никогда, потому что я - самая хитрая ехидна.
Совещание состояло из двух частей, о чем нам сообщили присланные из школы бумажка, смс-ка и письмо на мейл: "со" и "вещание".
Сперва полчаса "вещание" главной школьной психологини, про как надо и не надо, а потом уже "со" - всем можно разбежаться по своим классным руководителям и "со"беседовать с ними сколько душе угодно. Актуально, разумеется, второе.
Я и поехала: так, чтобы на "вещание" припоздниться, а в очереди к классному руководителю быть первой.
В нашем классе тринадцать человек - они сидят за разными столами, к тому же примета действует только на верящих в нее, так что с этим все в порядке. Но я решила, что надо мне оказаться в той очереди первой... ха.
И еще раз ха.
Все эти дамы из автобуса - вы уже поняли, куда они шли?
Это очень продвинутые турецкие дамы, если бы вы встретили их в дикой природе, вы ни за что не догадались бы, что это турецкие дамы. Они такие же, как мы с вами, и такие же хитрые и занятые, как ехидна. Они одеты очень по-европейски, они накрашены не больше и не меньше, чем нужно, они причесаны ровно в меру, они не домохозяйки, а работающие-читающие женщины, и все они... как одна.
И как ваша глупая ехидна - словом, я добежала шестой и постояла в очереди.
Тут затеялся один довольно интересный разговор. Мы все перезнакомились: лицейские классы (лингвистический, физико-математический, общественных наук и "обыкновенный") сформированы только в этом году.
Одна дама сказала: "Я - тетя (с отцовской стороны) девочки Дождь..."
Она помялась и добавила: "Я вместо мамы. Маму мы... словом, при разводе девочка осталась с нами, и ее воспитываю я".
Все одобрили подвиг тети, а она продолжала: "Я даже замуж из-за нее не вышла!"
И тут одна дама и говорит (на полном серьезе, не в шутку и не поддержания разговора для): "И вы, милочка, ничего не потеряли! Абсолютно ничего!"
Я, если честно, хотела засмеяться, думая, что оно таки шутка, но хорошо, что не успела.
"Да-да-да! Это истинная правда. Так и есть. Нечего там делать!" - слушайте, я была просто поражена этим единодушием: одна я среди всех этих теток считала, что замужем житье не худо, представляете?
А потом они еще говорят, что мы, русские женщины, понаехали и лишаем их "ихних" законных мужчин. А им самим не очень-то и хотелось, оказывается! Дамы все около сорока, очень, повторяю, эмансипированные и европеизированные, эх.
Как-то оно у них нелогично устроено в голове: сперва ах замуж, лишь бы замуж, кружева-приданное-девственность, а потом - ничего там хорошего. Мрак какой-то.
Поговорила я с классной дамой - ничего нового, как всегда, на фига было, стемнело совсем, а мне еще обратно на автобусе пилить... да-да, очень приятно, что вам очень приятно, следующий, заходите.
Тьма, пришедшая со Средиземного моря, добралась до Эгейского и накрыла ненавидимый мной пригород по имени Гюзельбахче: ни один фонарь не горел, черт, как не в Турции прям, а ностальгия какая-то... Мытищи, как есть, Мытищи в их худшие, а мои юные дни! где тут эта остановка, а?
"Не там! Не там, ханым-эфенди! - раздался глас вопиющего в этом мраке. - Не на этом углу!"
Это что - здесь все мысли читают?
"Все, кто выходит из школы, думают, что обратно в город он проезжает здесь! - вещает между тем соткавшийся из мрака господин. - А он сюда едет вот тут, а обратно - вон там. И он через две минуты проедет, бегите скорее! А то потом вам полчаса ждать!"
"Спасибо" я говорила уже на бегу, потому что лучше бежать две минуты на каблучищах, для представительства напяленных в школу, чем потом в них же полчаса тут топтаться.
Это был добрый человек, очень добрый. Тут таких много - которые обязательно должны сделать добрость, я уж как-то писала.
Через две минуты я уже сидела в автобусе, который не взял с меня денег, потому что я уложилась в положенные законом полтора часа, и критически приценивалась к теплу, производимому кондиционером: поговорить, что ли, с шофером, или и так сойдет?
Дома меня встретили, как родную: "Ты чего, мам, пришла-то? Мы только поесть успели, а тут уже ты опять... дай-ка мне эти туфли... тебе-то они на фига, в твои-то годы? А мне очень даже... Ты чего не могла подольше поездить? Потусовалась бы там с людьми... да? Ну и зря ты на таких каблуках бежала: могла каблук сломать, а туфли классные, а мы тут и без тебя... как-нибудь. Что-то ты давно вечерами в театр не ходила - может тебе опять?"
Я им искренне сочувствую.
Иногда с ужасом думаю, что мои дети абсолютно лишены радости пустого дома: тут в школе так накувыркаешься, придешь домой - там ты сидишь, эх!