О назначении человека
Я царь - я раб, я червь - я Бог! Так кто же я?
Кто-то из нас - учитель, кто-то - каменщик, кто-то - отец, кто-то - сын, кто-то - молодой, кто-то - старик… Но ко всем нам применимо одно наименование - человек. Такое привычное слово. А все ли мы знаем, что такое человек? Что он из себя представляет? Только ли - две руки, две ноги, туловище, голова…Часто ли мы задаемся вопросом - кто я? А ведь, если задуматься, то нам может открыться много интересного и неожиданного. Об этом сегодня наша беседа с А.Зайцевым, преподавателем Калужской Духовной семинарии.
- Алексей Алексеевич! Первый и самый общий вопрос: кто же такой человек, что значит, быть человеком, каково его назначение, каким понятием о человеке руководствуется православное богословие?
- «Понятие есть вид ограничения», - сказал св. Григорий Богослов. А человек, как говорил Достоевский, широк, слишком широк. И потому при попытке дать какое-то однозначное определение человека, есть вероятность сузить понятие о нем настолько, что самого человека может и не остаться. А останется лишь какой-то один его несущественный фрагмент.
Кто-то из античных философов дал, например, такое определение человека: смертное, разумное, двуногое, прямоходящее животное, не покрытое шерстью и с плоскими ногтями. - Звучит в наше время забавно, но ведь в этом определении все совершенно верно. Но все ли существенно?
- Так что же существенно в человеке, что именно в нем главное?
- Человек для его же собственного человеческого рассудка есть прежде всего логический парадокс, антиномия. Человека можно описывать на самых разных уровнях, причем на каждом из этих уровней делать это можно с помощью множества взаимоисключающих пар понятий, образов, метафор. - Дитя рая и исчадие ада, венец творения и проклятие вселенной, царь и раб, ангел и зверь, возвышенный дух и низменная плоть, ценитель прекрасного и любитель безобразия и пошлости, сосуд добродетелей и скопище низких пороков… - И все это человек! То есть как выразился упомянутый уже Достоевский, идеал содомский и идеал Мадонны могут в человеке парадоксальным образом уживаться.
Причем, мы затронули сейчас только один-два - этический и эстетический - уровня существования человека. Но ведь и на всех прочих он предстает точно таким же множеством противоречий. Видимо, именно потому в истории мировой культуры можно встретить столь крайние воззрения на человека - от гуманистической идеализации его до полного нигилистического отрицания.
Поэтому, предпринимая попытку определить человека, т. е. в любом случае по необходимости сужая и ограничивая его до некоторого «сухого остатка», мы должны остановиться на таком определении, которое бы, во-первых, вычленяло в нем самое существенное, и вместе с тем, во-вторых, объясняло бы все остальные стороны его жизни, т. е. было бы ключом ко всему многообразию противоречий, которых мы уже коснулись.
- И что, такое определение есть?
- Да. Такое определение в Предании Церкви есть: человек - это живое существо, призванное к обожению; тварь, получившая повеление стать Богом. - Это определение, можно сказать, суммирует всю святоотеческую антропологию, учение о человеке святых Отцов Церкви, т. е. тех людей, которые как раз и осуществили призвание к обожению и выполнили повеление стать Богом. А значит, эти люди знали, о чем говорили и писали - и знали, в первую очередь, на опыте, а не из одних рассуждений и книг.
- «Живое существо, призванное к обожению, тварь, получившая повеление стать Богом!» - звучит вдохновенно. Но каким образом действует этот ключ? Как с его помощью можно разгадать этот парадокс, именуемый человеком?
- Во-первых, из этого определения следует, что человек существо сотворенное. И сотворенное в соответствии с определенным замыслом Творца. Человек имеет призвание. И это призвание совсем не в том, чтобы он прожил отведенный ему век в свое удовольствие, покомфортнее устроившись на этой земле. Это призвание вообще выводит его за земные пределы, за грань этой временной жизни. Оно не ограничивается только тем, чтобы немного духовно возрасти, нравственно развиться и сделать себя самого и мир вокруг себя несколько лучше, чем есть. С точки зрения святых Отцов, это была бы слишком мелкая, слишком незначительная и недостойная человека цель.
Призвание человека превзойти самого себя, возвыситься над собой и над миром, стать не просто в той или иной мере лучше, но сделаться совершенным, подобно всесовершенному Богу. В конце концов стать Им Самим.
- Алексей Алексеевич, здесь хотелось бы уточнить, а не является ли выражение святых Отцов, что человек призван стать Богом, риторическим преувеличением, метафорой? В каком именно смысле человек может быть Богом?
- Как бы это не показалось парадоксальным, человек, согласно святоотеческому учению, может и должен стать Богом в самом реалистическом смысле. Обожение - не метафора и не риторический прием. Это действительное состояние святых, обусловленное Боговоплощением, обожением человеческой природы во Христе.
Говоря об обожении, т. е. свидетельствуя о своем собственном опыте, святые Отцы имели в виду не одно только нравственное уподобление Богу, не одно только внешнее подражание Его свойствам. Они настаивали на реальном единстве человека с Богом, на действительном участии его в жизни Пресвятой Троицы. В состоянии обожения человек вводится внутрь Божества, а Божество пронизывает Собою человека. Причем пронизывает его всецело - и ум, и волю, и чувства, и само тело.
При этом человек сохраняет свою человеческую природу со всеми ее существенными свойствами, не утрачивает своей самотождественности, не превращается в природу божественную и не ставится на ряду с Отцом, Сыном и Святым Духом. Оставаясь сотворенным человеком, конкретной человеческой личностью (точне, ипостасью, говоря богословским языком), он вместе с тем становится нетварным и вечным Богом по причастию, по энергиям или, как принято говорить, по благодати. Из единого человек становится двуединым.
Для того, чтобы подчеркнуть этот факт, святые Отцы использовали различные образы и сравнения. Один из самых распространенных - образ раскаленного железа: огонь своим огненным действием всецело пронизывает природу железа, а железо всецело приобщается свойствам огня, так что одно от другого уже неотделимо. При этом железо не превращается в огонь, а по-прежнему остается железом, огонь же тем более остается неизменным. Еще один характерный образ - единство разноприродных души и тела.
Для примера можно привести очень яркие свидетельства св. Симеона Нового Богослова. Особенно в своих возвышенных гимнах, он говорит о реальности обожения постоянно и настойчиво. Для св. Симеона, в частности, характерна следующая цепь рассуждений.
Душа и тело - две сущности, но соединенные в единого человека, так что два есть один. Соединяясь с Богом разумной душой, а через душу и телом, человек и сам весь делается Богом по причастию. Поэтому святые и называются Богом, т. е. именем Того, Кого всецело приобщились. Ведь горящий уголь действует как огонь и огнем его и называют. Так как предмет может быть наименован не только по его собственной сущности, но и по приобретенным свойствам.
А в заключение одного из таких описаний св. Симеон добавляет, что если же ты сам таковым, т. е. обоженным, еще не являешься, то не отказывайся, по крайней мере, доверять опыту тех святых, которые об этом свидетельствуют. Но от всего сердца взыщи соединения с Богом, отвергнись своих греховных наклонностей, которые одни только и препятствуют обожению, и получишь искру божественного огня, который воспламенит тебя всего.
- Вернемся к нашему «ключу» - к определению человека, как живого существа, призванного к обожению. Какие еще стороны существования человека оно раскрывает?
- Кроме уже сказанного, из этого определения, во-первых, следует, что человек, как тварь, получившая повеление стать Богом, по своей природе не может быть ограничен одной только биологической жизнью. Человек не просто живое существо, животное, движимое заложенными в его природу инстинктами. Осуществлять призвание, тем более призвание превзойти себя, стать выше себя, стать Богом, может только существо, обладающее разумом и свободной волей, способное не только к различению добра и зла, но одновременно и к свободному самоопределению по отношению к ним.
Т. е. в человеке кроме материального начала, есть и разумная душа, высшее духовное начало. Я думаю, всякий согласится, что если разумная душа в человеке все же есть, то она, конечно, выше неразумной плоти и является в нем именно высшим началом.
В-вторых, но это для нас уже самоочевидно, человек - это еще и телесное существо. Он - одушевленное тело, плоть, подчиненная биологическим, растительным и даже неорганическим законам.
Причем тело наше существует не автономно. Оно не самодостаточно. Оно - часть окружающего его мира. Еще древние греки хорошо понимали, что тело человека совмещает в себе все, что присуще видимому миру и вместе с тем теснейшим образом с этим миром связано. Они называли человека микрокосмом, малым космосом, вселенной в миниатюре.
Это, конечно, верно. И потому церковное Предание усвоило эту очевидную идею. Причем, в православном богословии она понимается настолько реально, что, например, св. Иустин (Попович), сербский богослов и подвижник XX в., говорил о видимом материальном мире, как о продолжении тела Адама.
Однако, с учетом еще и двух первых положений, что человек призван стать Богом и что поэтому кроме тела он наделен еще и разумной душой, Отцы Церкви - и особенно ярко и убедительно святые Григорий Богослов, Максим Исповедник и Симеон Новый Богослов - эту античную идею человека как микрокосма не просто усвоили, но восполнили и преобразили. Они наименовали человека макрокосмом. - Лишь своим материальным телом человек есть малый космос, помещенный в большой космос. Но в целом, как единое духовно-телесное существо, да еще и способное к соединению с Богом, он - макрокосм, большой мир, большая вселенная, помещенная в малую. Посредством тела человек связан с видимым, чувственным миром. Посредством души - с миром духовным, умопостигаемым. А будучи способным приобщиться Богу, он этот мир неизмеримо превосходит.
И последнее. Для осуществления человеком своего призвания Бог даровал ему все необходимое. - В нашу разумную природу заложено естественное стремление к Богу; наш ум имеет способность познавать материальный мира и словно в зеркале видеть в нем отражение мира небесного; в нашем сердце есть внутренний критерий различения добра и зла - совесть, которую святитель Григорий Палама назвал незнающей компромисса нормой, непогрешимым судьей и не заблуждающимся наставником; наконец, нашей душе присущи естественная вера и естественное покаяние. - Все необходимое, повторю, заложено в нас по природе.
- Но если есть все необходимое для достижения цели, почему же она не была достигнута первыми людьми? Ведь Писание говорит, что Адам сотворен по образу и подобию Божию. Как же подобный Богу мог пасть?
- Да, человек сотворен по образу и подобию. Да, он, как мы уже определили, призван к обожению и для достижения этой цели ему дано было все необходимое. Да, никаких внешних непреодолимых препятствий для осуществления им своего призвания не было. Но была и остается свобода!
Образ Божий, по которому человек сотворен, как раз и предполагает одной из своих самых существенных черт свободную волю. Как существо разумное, человек вместе с тем и существо свободное, способное к самоопределению.
Будучи образом Божиим по природе, имея его как изначальную данность, человек по замыслу Творца должен был свободно следовать этому образу и в этом следовании достигать подобия Богу, обоживаться, осуществлять свое призвание. Но по этой же самой причине, т. е. будучи именно образом Божиим и потому обладая свободной волей, человек имел возможность это призвание и отвергнуть. Что собственно, увы, и произошло. Человек пал, извратив божественный замысел о самом себе. В результате вместо того, чтобы уподобиться Богу, он, как сказал св. пророк Давид, уподобился скотам бессмысленным. Или как о том же выразился блаженный Августин: «Я увидел себя далеко от Тебя, в месте Твоего неподобия».
Повторим еще раз. Образ Божий есть изначальная природная данность. Подобие - динамическая задача, оно достигается через свободное стремление. Поэтому образ Божий в человеке неизгладим, он сохраняется даже в закоренелых грешниках. А вот подобие Божие напечатлевается только в тех, кто его свободно взыскует, - в святых. И потому во все времена человек в конечном счете сам выбирает, кем ему быть, - Богом или червем, царем или рабом, духом или плотью, спутником ангелов или заложником бесов.
- Человек сам делает свой выбор, но в библейском повествовании о грехопадении следствия греха Адама описываются не просто как его личная трагедия и даже не только как трагедия общечеловеческая, но как вселенская катастрофа.
- Потому что выбор человека - это, можно сказать, выбор всей вселенной. Ведь созданный как средоточие сотворенного мира, как его царь, к тому же имеющий доступ к Царю Верховному - Богу, человек через себя и в себе должен был ввести в божественное царство всю подчиненную ему тварь, всю материальную природу. Участь вселенной полностью зависит от человека, он всецело за нее ответствен. В зависимости от направленности свободной воли человека, от направленности его движения или к Богу или же от Бога, тварный мир либо преображается, либо обезображивается. По слову апостола Павла, «тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих» (Рим. 8, 20-21).
- Следует ли из этих слов апостола, что тварь будет освобождена от рабства тлению, что вместе с людьми воскреснет и вся природа?
- Да. Причем, в начатке это освобождение уже совершилось во Христе. А при Втором Его Пришествии в силу того, что все сотворенное естество есть, по выражению св. Григория Нисского, как бы одно живое существо, воскресение части перейдет на все целое.
Мы начали разговор с того, что первый человек, Адам, царь и предводитель сотворенного мира, должен был, соединив этот мир во всем его многообразии в одно целое, в себе и через себя ввести его в божественную жизнь и тем самым на веки прославить его божественной славой и обессмертить божественным нетлением. Но Адам не выполнил своего призвания. Вместо того, чтобы подчинить чувственный мир своей умопостигаемой душе и тем самым соединить и срастворить их, а душу подчинить Богу, таким образом срастворив все и с Ним, Адам сам подчинился чувственному миру и из царя вселенной сделался ее рабом. И мир Божий стал миром, лежащим во зле, а сам человек - его заложником, заложником похоти плоти, похоти очей и гордости житейской (1 Ин. 2, 16).
Но Божии обетования неизменны. И потому задачу, невыполненную первым Адамом, выполняет второй Адам - Христос. «Если человек, причастный к духовному и вещественному, - говорит прп. Иоанн Дамаскин в слове на Рождество Богородицы - связует собой все видимое и невидимое творение, то творческое Слово Божие соединившись с человеческим естеством, соединилось тем самым со всем творением». Таким образом Сын Божий становится Человеком, чтобы в Себе все воссоединить, все восстановить и привести все к задуманной Им конечной цели - «да будет Бог все во всем» (1 Кор. 15,28).
Беседовала Марина Улыбышева