Становление Московии
Пятый пост из серии публикаций "Происхождение славянских наций".
Первый см. Истоки Руси
Второй см. Что произошло с Русской землёй?
Третий см. Литовский вариант (часть I)
Четвёртый см. Литовский вариант (часть IІ)
Перейти до українськомовного варіанту посту
"Татарское иго"
Правление золотоордынских ханов на территориях северо-востока породило длительные дебаты о влиянии монголов на российскую историю и формирование современной русской идентичности. Историки ориентированные на Запад период монгольского господства трактовали как отклонение от нормального течения русской истории, называя его "татарским игом", отрицали любое влияние монголов на Россию, отвергали западные представления об азиатской природе русского авторитаризма, утверждая, что Россия спасла Запад от монгольского варварства. Евразийская школа историков и политических мыслителей наоборот, подчёркивала азиатское происхождение русской государственной традиции и указывала на огромное, часто положительное, влияние монгольского сюзеренитета на развитие России.
Анализируя политические, административные и военные институты постмонгольской Московии трудно отвергнуть аргумент российских евразийцев и западных исследователей о том, что раннемодерное российское государство было гораздо в большей степени продуктом его недавнего монгольского опыта, чем хронологически и географически отдалённого киевского прошлого. Очевидным является перенятие Московией ряда важных элементов политической культуры и мышления, а также социальных и экономических практик. Среди таких заимствований - концепция, согласно которой вся земля принадлежала правителю; структура Боярской думы; система управления, при которой региональная военная и гражданская власть была сосредоточена в руках представителей центра; институт местничества, ставивший статус служилого человека в зависимость от статуса его семьи; предоставление земли при условии несения военной службы.
По иронии судьбы больше всего, пожалуй, от "татарского ига" выиграла такая институция как православная церковь. Можно даже говорить о союзе между Золотой Ордой и Русской митрополией.
Одной из основ этих тесных отношений был фактический союз между византийскими императорами и золотоордынскими ханами, который был скреплён рядом браков и продолжался со второй половины ХІІІ века до падения Константинополя в 1453 году. Греческие митрополиты Руси старались придерживаться линии Константинополя и поддерживать дружеские отношения с ханами. Даже переезд митрополита в Суздальские земли скорее всего был инициирован Константинополем с целью утверждения во владениях союзника Византии, монгольского хана. Судя по всему, тесные связи между Золотой Ордой и Византией следует считать причиной отказа большинства константинопольских патриархов разделить Русскую митрополию или перенести её резиденцию в Великое княжество Литовское - лишь немногие прозападные патриархи были готовы пойти навстречу устремлениям литовских и польских правителей относительно отдельных митрополий в своих владениях.
Неудивительно, что подконтрольная Константинополю церковь поддерживала тех князей, которые выступали за сотрудничество с монголами. Если в галицко-волынских землях летописцы второй половины ХІІІ в. не скрывали своего негативного отношения к Орде, то на северо-востоке мы не видим никаких признаков оппозиции или негативной характеристики монголов в местном летописании. Такие черты становятся очевидными лишь с середины XV века, когда Московское княжество и Русская церковь начинают выходить из тени своих сюзеренов - Золотой Орды и Константинопольского патриархата. Освободившись от опеки Константинополя, московская церковь начала заниматься антитатарской пропагандой, как это диктовали её собственные интересы. Этот новый антитатарский дух вскоре нашёл своё выражение в летописях и других произведениях, созданных при митрополичьем дворе и среди церковников в целом, что на рубеже XV-XVI веков привело к рождению мифа, главным героем которого стал князь Дмитрий Донской, о сопротивлении Руси монгольскому господству. Позже он был дополнен мифом о "татарском иге", очернявшим Золотую Орду и её практики и приобрёл популярность во второй половине XVII века.
Сочетание мотивов этих двух мифов фактически служили основополагающим мифом Московии и великорусского народа. Последний, согласно ему, возник в результате многовековой героической борьбы за сохранение своего киевского наследия от уничтожения деспотическим монгольским режимом. В XIX веке Александр Пушкин утверждал, что Россия защитила и спасла Запад от ужасов монгольского нашествия. По этой логике, Запад был в большом долгу перед Россией.
Открывая Киев заново
Другим основополагающим мифом Московского государства был миф о его киевском происхождении. В середине XV века, когда московские летописцы отказали Киеву в центральном статусе в Русской земле, заменив её в этом качестве Москвой, ничто не указывало на возможное возрождение интереса к наследию древнего Киева. Однако со временем под влиянием факторов религиозного и политического характера такой интерес начал возрождаться.
Первые свидетельства нового интереса к киевским временам со стороны московских литераторов появляются в полемических произведениях, посвящённых Флорентийской унии, где речь идёт о святом Владимире и его роли в крещении Руси. В произведениях т.н. Куликовского цикла Дмитрий Донской представлен не только как внук великого князя Ивана Калиты, "собиратель Русской земли", но и как "плодоносная ветвь и прекрасный цвет царя Владимира, нового Константина, крестившего Русскую землю; родственник новых чудотворцев Бориса и Глеба". Необходимость легитимизировать претензии Москвы на Тверь, Новгород и Псков, а также на Смоленск и другие руськие территории Великого княжества Литовского также вызвали интерес к Киеву и сделали важным подчёркивание династической связи между московскими князьями и святым Владимиром.
Более того, разрабатывая теорию translatio, которая постулировала передачу власти в русских землях от Киева к Владимиру на Клязьме, а затем к Москве, московские политики и книжники проводили прямую линию от первых киевских князей к суздальским правителям, исключая другие ветви правящего дома Руси из официальной генеалогии.
Другой причиной обращения к киевскому прошлому в плане династического наследия стали претензии на Третий Рим и царский титул. Этот титул требовал наличия соответствующей "престижной" родословной, и в начале XVI в. в генеалогии московских правителей появился Рюрик, через которого была проведена связь с римским императором Августом, а также была создана легенда о передаче "шапки Мономаха" - "царского венца" полученного киевским князем Владимиром Мономахом от византийского императора Константина Мономаха и унаследованный московскими князьями от их киевского предка.
Все эти факторы (наряду со многими другими) привели к переосмыслению понятия "Русская земля", под которым теперь понимали сам Киев и все земли, некогда находившиеся под властью киевских князей. Но нет никаких фактов, свидетельствующих о том, что московская элита не то что руководствовалась, а даже осознавала какую-то теоретическую или идеологическую программу, которая бы призывала её к объединению под флагом восстановленного киевского наследия. По культуре и традициям она была намного ближе к татарским ханствам, чем к киевскому наследию. Светским элитам связь с Киевом была навязана церковным руководством, которое таким образом пыталось дистанцироваться от татарского прошлого, настаивая на римских, византийских и киевских корнях московской династии.
Происхождение Великой Руси
Монгольское господство создало предпосылки для формирования характера и границ великорусской народности, обозначив её территориальные границы. Объединив различные политические единицы в одну централизованную, московские правители усилили эти предпосылки - то, чего не хватало руським землям Литовского государства, никогда не составлявшим отдельного большого княжества. Более того, политические амбиции руськой элиты ВКЛ никогда не ограничивались "руським гетто", поскольку она имела возможность участвовать в управлении всем Литовским государством - привилегия, которая существенно тормозила развитие отдельной идентичности.
Растущая централизация Московии способствовала формированию единой идентичности, которая пришла на смену множественным идентичностям удельных княжеств. Борьба за освобождение от татарского сюзеренитета дала Московскому государству и его элитам не только общее дело, но и основополагающий миф, который, по правилам жанра, проецировался в прошлое, в данном случае - в 1380-е годы.
Способствовало развитию отдельной этнокультурной идентичности среди московских элит также отделение московской церкви от остального православного мира после Флорентийской унии. Отделение христианской верой от мусульман на Востоке, православными убеждениями от католиков и лютеран на Западе, разрывом с Константинополем от руських православных, привело к изоляции от остального мира и формированию "ментальности осаждённой крепости", что создало для московитов чрезвычайно выгодные условия для формирования собственной идентичности.
Потребность в легитимации династии и церкви, присоединение новых владений, заставила московских летописцев установить связи со славным прошлым Киевского государства, Византии и Рима. Понятие "Русская земля", которое сначала применяли к Киеву и его окрестностям, позже было присвоено для обозначения Суздальской земли, а затем Московией для обозначения всех её новых владений, включая Новгород, Псков и даже Казань. Киев стал неотъемлемой частью официального исторического нарратива и основой для признания титулов и территориальных приобретений царя.
Понятие "Русская земля" стало едва ли не самым главным среди комплекса символов и идей объединительного проекта, определявших идентичность Московского государства. Это понятие основывалось на концепции династической легитимности, означало наследство (отчину) великого князя и использовалось для мобилизации лояльности элиты к нему. В тогдашней московской идеологической конструкции личность великого князя (позже царя) занимала центральное место в политической и общественной структуре московского общества, а следовательно, и в его политической, социальной и религиозной идентичности. Фактическими границами Русской земли были границы Великого княжества Московского.
Продолжение см. https://y-kulyk.livejournal.com/284579.html.
Первый см. Истоки Руси
Второй см. Что произошло с Русской землёй?
Третий см. Литовский вариант (часть I)
Четвёртый см. Литовский вариант (часть IІ)
Перейти до українськомовного варіанту посту
"Татарское иго"
Правление золотоордынских ханов на территориях северо-востока породило длительные дебаты о влиянии монголов на российскую историю и формирование современной русской идентичности. Историки ориентированные на Запад период монгольского господства трактовали как отклонение от нормального течения русской истории, называя его "татарским игом", отрицали любое влияние монголов на Россию, отвергали западные представления об азиатской природе русского авторитаризма, утверждая, что Россия спасла Запад от монгольского варварства. Евразийская школа историков и политических мыслителей наоборот, подчёркивала азиатское происхождение русской государственной традиции и указывала на огромное, часто положительное, влияние монгольского сюзеренитета на развитие России.
Анализируя политические, административные и военные институты постмонгольской Московии трудно отвергнуть аргумент российских евразийцев и западных исследователей о том, что раннемодерное российское государство было гораздо в большей степени продуктом его недавнего монгольского опыта, чем хронологически и географически отдалённого киевского прошлого. Очевидным является перенятие Московией ряда важных элементов политической культуры и мышления, а также социальных и экономических практик. Среди таких заимствований - концепция, согласно которой вся земля принадлежала правителю; структура Боярской думы; система управления, при которой региональная военная и гражданская власть была сосредоточена в руках представителей центра; институт местничества, ставивший статус служилого человека в зависимость от статуса его семьи; предоставление земли при условии несения военной службы.
По иронии судьбы больше всего, пожалуй, от "татарского ига" выиграла такая институция как православная церковь. Можно даже говорить о союзе между Золотой Ордой и Русской митрополией.
Одной из основ этих тесных отношений был фактический союз между византийскими императорами и золотоордынскими ханами, который был скреплён рядом браков и продолжался со второй половины ХІІІ века до падения Константинополя в 1453 году. Греческие митрополиты Руси старались придерживаться линии Константинополя и поддерживать дружеские отношения с ханами. Даже переезд митрополита в Суздальские земли скорее всего был инициирован Константинополем с целью утверждения во владениях союзника Византии, монгольского хана. Судя по всему, тесные связи между Золотой Ордой и Византией следует считать причиной отказа большинства константинопольских патриархов разделить Русскую митрополию или перенести её резиденцию в Великое княжество Литовское - лишь немногие прозападные патриархи были готовы пойти навстречу устремлениям литовских и польских правителей относительно отдельных митрополий в своих владениях.
Неудивительно, что подконтрольная Константинополю церковь поддерживала тех князей, которые выступали за сотрудничество с монголами. Если в галицко-волынских землях летописцы второй половины ХІІІ в. не скрывали своего негативного отношения к Орде, то на северо-востоке мы не видим никаких признаков оппозиции или негативной характеристики монголов в местном летописании. Такие черты становятся очевидными лишь с середины XV века, когда Московское княжество и Русская церковь начинают выходить из тени своих сюзеренов - Золотой Орды и Константинопольского патриархата. Освободившись от опеки Константинополя, московская церковь начала заниматься антитатарской пропагандой, как это диктовали её собственные интересы. Этот новый антитатарский дух вскоре нашёл своё выражение в летописях и других произведениях, созданных при митрополичьем дворе и среди церковников в целом, что на рубеже XV-XVI веков привело к рождению мифа, главным героем которого стал князь Дмитрий Донской, о сопротивлении Руси монгольскому господству. Позже он был дополнен мифом о "татарском иге", очернявшим Золотую Орду и её практики и приобрёл популярность во второй половине XVII века.
Сочетание мотивов этих двух мифов фактически служили основополагающим мифом Московии и великорусского народа. Последний, согласно ему, возник в результате многовековой героической борьбы за сохранение своего киевского наследия от уничтожения деспотическим монгольским режимом. В XIX веке Александр Пушкин утверждал, что Россия защитила и спасла Запад от ужасов монгольского нашествия. По этой логике, Запад был в большом долгу перед Россией.
Открывая Киев заново
Другим основополагающим мифом Московского государства был миф о его киевском происхождении. В середине XV века, когда московские летописцы отказали Киеву в центральном статусе в Русской земле, заменив её в этом качестве Москвой, ничто не указывало на возможное возрождение интереса к наследию древнего Киева. Однако со временем под влиянием факторов религиозного и политического характера такой интерес начал возрождаться.
Первые свидетельства нового интереса к киевским временам со стороны московских литераторов появляются в полемических произведениях, посвящённых Флорентийской унии, где речь идёт о святом Владимире и его роли в крещении Руси. В произведениях т.н. Куликовского цикла Дмитрий Донской представлен не только как внук великого князя Ивана Калиты, "собиратель Русской земли", но и как "плодоносная ветвь и прекрасный цвет царя Владимира, нового Константина, крестившего Русскую землю; родственник новых чудотворцев Бориса и Глеба". Необходимость легитимизировать претензии Москвы на Тверь, Новгород и Псков, а также на Смоленск и другие руськие территории Великого княжества Литовского также вызвали интерес к Киеву и сделали важным подчёркивание династической связи между московскими князьями и святым Владимиром.
Более того, разрабатывая теорию translatio, которая постулировала передачу власти в русских землях от Киева к Владимиру на Клязьме, а затем к Москве, московские политики и книжники проводили прямую линию от первых киевских князей к суздальским правителям, исключая другие ветви правящего дома Руси из официальной генеалогии.
Другой причиной обращения к киевскому прошлому в плане династического наследия стали претензии на Третий Рим и царский титул. Этот титул требовал наличия соответствующей "престижной" родословной, и в начале XVI в. в генеалогии московских правителей появился Рюрик, через которого была проведена связь с римским императором Августом, а также была создана легенда о передаче "шапки Мономаха" - "царского венца" полученного киевским князем Владимиром Мономахом от византийского императора Константина Мономаха и унаследованный московскими князьями от их киевского предка.
Все эти факторы (наряду со многими другими) привели к переосмыслению понятия "Русская земля", под которым теперь понимали сам Киев и все земли, некогда находившиеся под властью киевских князей. Но нет никаких фактов, свидетельствующих о том, что московская элита не то что руководствовалась, а даже осознавала какую-то теоретическую или идеологическую программу, которая бы призывала её к объединению под флагом восстановленного киевского наследия. По культуре и традициям она была намного ближе к татарским ханствам, чем к киевскому наследию. Светским элитам связь с Киевом была навязана церковным руководством, которое таким образом пыталось дистанцироваться от татарского прошлого, настаивая на римских, византийских и киевских корнях московской династии.
Происхождение Великой Руси
Монгольское господство создало предпосылки для формирования характера и границ великорусской народности, обозначив её территориальные границы. Объединив различные политические единицы в одну централизованную, московские правители усилили эти предпосылки - то, чего не хватало руським землям Литовского государства, никогда не составлявшим отдельного большого княжества. Более того, политические амбиции руськой элиты ВКЛ никогда не ограничивались "руським гетто", поскольку она имела возможность участвовать в управлении всем Литовским государством - привилегия, которая существенно тормозила развитие отдельной идентичности.
Растущая централизация Московии способствовала формированию единой идентичности, которая пришла на смену множественным идентичностям удельных княжеств. Борьба за освобождение от татарского сюзеренитета дала Московскому государству и его элитам не только общее дело, но и основополагающий миф, который, по правилам жанра, проецировался в прошлое, в данном случае - в 1380-е годы.
Способствовало развитию отдельной этнокультурной идентичности среди московских элит также отделение московской церкви от остального православного мира после Флорентийской унии. Отделение христианской верой от мусульман на Востоке, православными убеждениями от католиков и лютеран на Западе, разрывом с Константинополем от руських православных, привело к изоляции от остального мира и формированию "ментальности осаждённой крепости", что создало для московитов чрезвычайно выгодные условия для формирования собственной идентичности.
Потребность в легитимации династии и церкви, присоединение новых владений, заставила московских летописцев установить связи со славным прошлым Киевского государства, Византии и Рима. Понятие "Русская земля", которое сначала применяли к Киеву и его окрестностям, позже было присвоено для обозначения Суздальской земли, а затем Московией для обозначения всех её новых владений, включая Новгород, Псков и даже Казань. Киев стал неотъемлемой частью официального исторического нарратива и основой для признания титулов и территориальных приобретений царя.
Понятие "Русская земля" стало едва ли не самым главным среди комплекса символов и идей объединительного проекта, определявших идентичность Московского государства. Это понятие основывалось на концепции династической легитимности, означало наследство (отчину) великого князя и использовалось для мобилизации лояльности элиты к нему. В тогдашней московской идеологической конструкции личность великого князя (позже царя) занимала центральное место в политической и общественной структуре московского общества, а следовательно, и в его политической, социальной и религиозной идентичности. Фактическими границами Русской земли были границы Великого княжества Московского.
Продолжение см. https://y-kulyk.livejournal.com/284579.html.