Территориально-правовые общности Речи Посполитой
В предыдущем постинге я приводил слова польского историка Генрика Литвин (Henryk Litwin) относительно такого понятия как "национальное сознание" во времена прошлые и сегодня. Это была цитата из его работы "Из народа руського. Шляхта Киевщины, Волыни и Брацлавщины (1569-1648)", вышедшей в украинском переводе в 2016 году.
Ещё небольшой конспект одного из разделов этой книги о территориально-правовых общностях Речи Посполитой в указанную историческую эпоху (його можна прочитати і на українській мові).
Структуре современного государства присуща унификация; в то же время в старой Речи Посполитой каждая её территориальная единица в большей или меньшей степени сохраняла организационно-правовую обособленность, которая, однако, не противоречила целостности государства. В частности, главными отдельными элементами Речи Посполитой были следующие.
Великая Польша и Малая Польша Понятно, что истоки отдельности этих двух провинций берут начало в эпоху региональной раздробленности, когда они были отдельными государственными организмами. После объединения различия сохранялись, а жителей Познаньского и Калишского воеводств называли поляками (лишь позднее великополяками) в противовес населению Краковской земли (позже - Малой Польши), к которой принадлежали Краковское, Сандомирское и возникшее в XV в. Люблинское воеводства. Между обеими регионами сохранялось политическое деление.
В XVI в. эти расхождения нивелировались всё больше. Однако следы разделения остались. Во время сеймов посольського маршалка избирали поочерёдно из Малой Польши, Великой Польши и Великого княжества Литовского (ВКЛ), по этой же схеме происходили отдельные сеймовые сессии. В иезуитских каталогах членов ордена, в рубрике Patri, где речь шла об их происхождении, последовательно отличались понятия Maior и Minor Polonia. Уже с середины XVI в. чувство единства обеих этих частей Короны было очень прочным. Однако остатки традиционной обособленности все ещё ощущались вплоть до конца существования Речи Посполитой.
Червоная Русь Галицкая Русь была присоединена к Польской Короне в результате договоров и походов Казимира Великого в 1340-1366 гг. Однако фактически она сохраняла значительную самостоятельность, функционируя как Руське Королевство (Regnum Russiae) в соответствии с древними обычаями в области права и устройства. В 1434 г. Львовско-Галицкая Русь и Подолье получили привилей, распространявший действие польского права на эти земли, а в 1462 г. шляхту Белзкой земли уравняли в правах с польской. Однако эта организационно-правовая унификация не была принудительной. Она вытекала из стремлений до тех пор "второсортной" в правовом плане руськой шляхты сравняться с польской гербовой братией. Уже в XVI в. обособленность червоноруських земель сохранялась только в области традиции. Организационно-правовые различия стёрлись, однако осталось убеждение в региональной обособленности руських земель (Подолья, Холмщины, Белзчины и Львовско-Галицкой Руси). Именно с ними связаны термины "Русь", "руськие земли", "руськая шляхта", "руськие сеймики", "руськие послы".
Мазовия Объединение польских земель, состоявшееся в XIV в., не коснулось мазовецких княжеств. Они остались отдельными государствами под правлением Пястовской династии, хотя и в ленной зависимости от "краковского короля". Вымирание мазовецких Пястов дало владетелям Польши возможность начиная с 1462 г. поочерёдно частями приобщить эти земли к королевским владениям, а окончательная ликвидация государственной самостоятельности Мазовии произошла в 1529 г., когда власть перешла в руки короля на правах, которые можно охарактеризовать как унию между Короной и Мазовией, и была ликвидирована финансовая и военная самостоятельность.
В XVII в. ещё была жива память о мазовецкой отдельности. Оставались расхождения в судопроизводстве, также сохранилось название "Мазовецкое княжество", что имело символическое значение. Мазуры охотно акцентировали внимание на различиях, касающихся конфессиональных вопросов, в Варшаве действовал генеральный сеймик, в котором участвовали послы земель Мазовецкого воеводства. Однако действенность этих факторов эффективно ослабляло то, что Вазы превратили Варшаву в собственную резиденцию и столицу государства, ускоряя таким образом унификационные процессы в Мазовии.
Королевская Пруссия Территориально-правовая самостоятельность Королевской Пруссии была остаточным явлением после существования государства крестоносцев. Власть Ордена на этой территории было устранена во время тринадцатилетней войны, но институциональную преемственность обеспечивал Прусский союз и его контакты з польским королём. Потомки пруссов, немцев, поморян и поляков считали себя членами прусского сообщества, охватывавшего обе сформированные после Торунського мира 1466 г. части бывших владений Ордена.
С формальной стороны все Пруссия подчинилась власти польского короля в 1454 г. Фактически это произошло только в 1466 г., к тому же только в отношении западной части (Королевская Пруссия). Восточная часть осталась в ленной зависимости (Пруссия Орденская, позднее Княжеская).
Сущность связи между Польшей и Королевской Пруссией оценивается по-разному, но важна тогдашняя интерпретация самих жителей, которые говорили, что "они - отдельный край с отдельными правами [...] а с Короной их связывает только персона короля". И действительно, в 1466-1526 гг. здесь действовала другая, полностью местная организационно-правовая система. Существенные изменения произошли на Люблинском сейме 1569 г.
Инфлянты Инфлянты как часть Речи Посполитой и Курляндия как её лен - это остатки государства ордена меченосцев. Его кризис в середине XVI в., а также опасность со стороны Московии, Швеции и Дании склонили обитателей этих земель заключить т.н. Венское соглашение 1561 г. Согласно ему Инфлянты переходили под власть польского короля, а Курляндия становилась его леном. Монарх оставался в то время практически единственным элементом, связывающим Инфлянты с Короной и Литвой.
В 1566 г. наследники ордена меченосцев заключили парламентскую унию с Великим княжеством Литовским. Инфлянты должны были направлять послов на литовские сеймы. Шляхта этих территорий получила равные права с литовской. Однако были подтверждены старые привилегии "страны ливов", оставлена её самостоятельная судебно-правовая система и основы индигената. Была введена должность администратора как главы правительства.
В 1569 г. Люблинский униатский сейм решил: Инфлянты будут частью Речи Посполитой, а не отдельно Литвы или Короны. Конституция 1582 г. ввела организационно-правовую систему по образцу прусской. Другой законодательный акт - "Постановление инфлянтской земли" (Postanowienie ziemi inflanckiej 1589 г.) - регулировал основы польско-литовского равноправия в крае над Двиной, а следующие "Инфлянтские ординации" (Ordynacje inflanckie) 1598 и 1607 гг. укрепили связь земель
В конце концов с 1621 г. большую часть Инфлянты (до Двины) заняла Швеция, что было подтверждено Оливским миром 1660 г. Кусочек, оставшийся в Речи Посполитой, стал Инфлянтским воеводством, территориально-правовые различия которого почти полностью ограничивались теперь названием - Княжество Инфлянтское.
Волынь и Киевщина Эти земли стали частью Короны в 1569 г. во время Люблинского униатского сейма. Зигмунт Август издал тогда два инкорпорационных акта: один - для Волынского и Брацлавского воеводств, а второй - для Киевского воеводства. Их содержание было почти идентичным. Шляхта этих воеводств была наделена полнотой привилегий коронной гербовой шляхты. В то же время была гарантирована незыблемость территории и признание руських княжеских титулов. На Волыни и Киевщине и в дальнейшем действовал II Литовский статут 1566 г. Вследствие этого было сохранено старое судоустройство - максимально приближенное к польскому, но все же отличное. То есть три воеводства были включены в Корону, но они сохранили существенные черты организационно-правовой обособленности.
Позднее Короне досталось ещё одно территориальное приобретение на востоке - Черниговщина. Это произошло в результате победоносных войн с Россией, закончившихся перемирием в Деулино (1618 г.) и Поляновским миром (1634 г.). Сначала эти земли были отданы под управление королевича Владислава (1620 г.). После его вступления на трон статус Черниговщины определили две внеочередные "ординации" в 1633 и 1635 гг. Она получила статус воеводства, которое было приобщено к "Киевскому праву и статуту" (то есть II Литовскому статуту).
Организационно-правовая обособленность воеводств, которые называли "инкорпорированными", продолжалась долго. В королевской канцелярии было управление руського писаря; на руськом языке велись отдельные книги записей для "инкорпорированных" воеводств - Волынская (Руська) метрика (до 1673 г.).
Идея территориально-правовой обособленности восточных земель Короны получила своё наивысшее выражение в акте Гадячской унии, где провозглашалось создание Княжества Руського - третьего равноправного члена Речи Посполитой наряду с Короной и Литвой (1658). Однако следует отметить, что этот важный акт практически не был воплощён в жизнь. Через десять лет кровавой войны, начатой восстанием Хмельницкого, это уже стало невозможным.
Историки чаще всего говорят об инкорпорации Волыни и Киевщины в Корону. Однако среди руськой шляхты в первой половине XVII в. было распространено убеждение, что эта связь с Короной имеет характер унии. Когда сеймики ссылались на права, обеспечивающие специфический статус восточных земель Короны, то называли "привилеи унии" (przywilej unijej). Шляхта этих земель трактовала их как отдельное от Короны целое, называя его "Руськими воеводствами", "воеводствами украинными", "нашими краями", "краями, которые свои права имеют, руським способом писаные". Киев называли "столицей украинной". Слова привилея 1569 г. декларировали присоединение "свободных к свободным, равных к равным", и русины ссылались на это утверждение. "Наши предки Sarmatae Rossi, - говорил на сейме 1641 г. Адам Кисель, - ad Sarmatas Polonos libere accesserunt".
Следует признать, что мнение руськой шляхты имело реальные основания. Привилей, который неточно называют инкорпорационным, действительно можно понимать как акт, утверждающий двустороннее соглашение. В конечных формулировках говорится, что букве привилея "никакие привилеи, никакие статуты или сеймовые конституции не смогут вредить и ни в чем её преуменьшать", а соблюдение этих принципов должна гарантировать коронационная присяга короля. В такой способ упомянутый акт получил статус нормы высшего порядка, имеющей конституционный характер, а королевская присяга согласно логике польского государственного устройства превращала его в общественное соглашение (нарушение монархом коронационной присяги давало подданным право на сопротивление).
Квазигосударственный статус "воеводств украинных" подтверждает и то, что за ними признавалась территориальная целостность. Об этом свидетельствует, с одной стороны, "инкорпорационный привилей", а с другой - приобщение отвоёванной у Московии Черниговщины "к киевскому праву и статуту". После 1635 г. шляхта включает эти земли в понятие "наши края", "руськие воеводства".
Территориально-правовая обособленность "земель украинных" почти неизменно продолжалась в течение первой половины XVII в. Военные десятилетия во второй половине века и разделение Украины между Московией и Речью Посполитой (Андрусовское перемирие 1667 г., подтверждённое миром Гжимултовського 1686 г.) нанесли ей последний удар, хотя формально эта обособленность существовала до разделов Польши. Однако она стала номинальной.
Великое Княжество Литовское После Кревской унии (1385 г.) в течение последующих почти 200 лет история Польши и Литвы прочно переплелась. Однако государственная обособленность Великого княжества Литовского сохранялась, а его связь с Польской Короной была персональной унией. Лишь после Люблинской унии объединены государственные органы.
В 1569 г. был заключён компромисс. Корона стремилась к инкорпорации, ВКЛ - к свободной конфедерации. В результате образовался союз двух государств, в котором общим должен был быть сейм и король, избранный на общих выборах и коронованный в Кракове как владетель обеих стран, общими были деньги и внешняя политика. Отдельными были канцелярия и министерские учреждения, войско, казна. В ВКЛ действовало местное право (II Литовский статут), а акт унии, утверждая все древние привилегии, санкционировал отличный от польского общественный строй, в котором разделение на сословия было нечётким. Уния сохранила два государственных организма, создавая третий - Речь Посполитую. Её органы - это сейм и король. Все остальное осталось "коронным" или "литовским".
Утверждённый Зигмунтом III Вазой в 1588 г. III Статут трактовал Великое княжество Литовское как полностью самостоятельное государство и вообще не упоминал об унии. Согласно ему коронных жителей надо было считать иностранцами. Только в королевском привилее, утверждавшем Статут, отмечалось, что он "не должен ни в чем противоречить унии". По сути, Статут не разрывал союз двух государств, но с определённостью подчёркивал их обособленность.
Литвины не приспособились к принципам унии и во внешней политике. Она должна была быть общей. Однако запись, касающаяся этого вопроса, интерпретировалась в более широком смысле. Слова "послы по важным делам в иностранные края посылаться должны только с согласия и по общему решению Обоих Народов" трактовались как санкционирующие полную самостоятельность в "менее важных" делах и обязывающие только к консультациям относительно других. Конечно, это была крайняя интерпретация и ссылались на неё редко. Однако в 1627 г. ВКЛ заключило отдельное перемирие со Швецией, войска которой тогда разоряли Королевскую Пруссию, а во время периодов бескоролевья 1632 и 1648 гг. на виленской конвокации даже принимали решение посылать собственные посольства в иностранные государства. А ведение литовской канцелярией дел с Московией было признанной нормой. В 1593 г. особой конституцией панам-раде ВКЛ разрешено принимать московские посольства в отсутствие короля.
"Единая Речь Посполитая, из двух государств и двух народов в один народ соединившаяся и слившаяся" - это не столько факт, сколько мечта создателей унии; мечта, которая в XVII в. наверное не была осуществлена. Государственность Великого княжества Литовского сохранилась, хотя и в более узкой форме. Подчёркивалась отдельность, но стремления отделиться ни были популярны. Их наиболее известное проявление - литовско-шведское Кейданское соглашение 1655 г., которое устанавливало унию со Швецией, - осталось исключением и даже в ВКЛ было оценено как акт предательства.
Ещё небольшой конспект одного из разделов этой книги о территориально-правовых общностях Речи Посполитой в указанную историческую эпоху (його можна прочитати і на українській мові).
Структуре современного государства присуща унификация; в то же время в старой Речи Посполитой каждая её территориальная единица в большей или меньшей степени сохраняла организационно-правовую обособленность, которая, однако, не противоречила целостности государства. В частности, главными отдельными элементами Речи Посполитой были следующие.
Великая Польша и Малая Польша Понятно, что истоки отдельности этих двух провинций берут начало в эпоху региональной раздробленности, когда они были отдельными государственными организмами. После объединения различия сохранялись, а жителей Познаньского и Калишского воеводств называли поляками (лишь позднее великополяками) в противовес населению Краковской земли (позже - Малой Польши), к которой принадлежали Краковское, Сандомирское и возникшее в XV в. Люблинское воеводства. Между обеими регионами сохранялось политическое деление.
В XVI в. эти расхождения нивелировались всё больше. Однако следы разделения остались. Во время сеймов посольського маршалка избирали поочерёдно из Малой Польши, Великой Польши и Великого княжества Литовского (ВКЛ), по этой же схеме происходили отдельные сеймовые сессии. В иезуитских каталогах членов ордена, в рубрике Patri, где речь шла об их происхождении, последовательно отличались понятия Maior и Minor Polonia. Уже с середины XVI в. чувство единства обеих этих частей Короны было очень прочным. Однако остатки традиционной обособленности все ещё ощущались вплоть до конца существования Речи Посполитой.
Червоная Русь Галицкая Русь была присоединена к Польской Короне в результате договоров и походов Казимира Великого в 1340-1366 гг. Однако фактически она сохраняла значительную самостоятельность, функционируя как Руське Королевство (Regnum Russiae) в соответствии с древними обычаями в области права и устройства. В 1434 г. Львовско-Галицкая Русь и Подолье получили привилей, распространявший действие польского права на эти земли, а в 1462 г. шляхту Белзкой земли уравняли в правах с польской. Однако эта организационно-правовая унификация не была принудительной. Она вытекала из стремлений до тех пор "второсортной" в правовом плане руськой шляхты сравняться с польской гербовой братией. Уже в XVI в. обособленность червоноруських земель сохранялась только в области традиции. Организационно-правовые различия стёрлись, однако осталось убеждение в региональной обособленности руських земель (Подолья, Холмщины, Белзчины и Львовско-Галицкой Руси). Именно с ними связаны термины "Русь", "руськие земли", "руськая шляхта", "руськие сеймики", "руськие послы".
Мазовия Объединение польских земель, состоявшееся в XIV в., не коснулось мазовецких княжеств. Они остались отдельными государствами под правлением Пястовской династии, хотя и в ленной зависимости от "краковского короля". Вымирание мазовецких Пястов дало владетелям Польши возможность начиная с 1462 г. поочерёдно частями приобщить эти земли к королевским владениям, а окончательная ликвидация государственной самостоятельности Мазовии произошла в 1529 г., когда власть перешла в руки короля на правах, которые можно охарактеризовать как унию между Короной и Мазовией, и была ликвидирована финансовая и военная самостоятельность.
В XVII в. ещё была жива память о мазовецкой отдельности. Оставались расхождения в судопроизводстве, также сохранилось название "Мазовецкое княжество", что имело символическое значение. Мазуры охотно акцентировали внимание на различиях, касающихся конфессиональных вопросов, в Варшаве действовал генеральный сеймик, в котором участвовали послы земель Мазовецкого воеводства. Однако действенность этих факторов эффективно ослабляло то, что Вазы превратили Варшаву в собственную резиденцию и столицу государства, ускоряя таким образом унификационные процессы в Мазовии.
Королевская Пруссия Территориально-правовая самостоятельность Королевской Пруссии была остаточным явлением после существования государства крестоносцев. Власть Ордена на этой территории было устранена во время тринадцатилетней войны, но институциональную преемственность обеспечивал Прусский союз и его контакты з польским королём. Потомки пруссов, немцев, поморян и поляков считали себя членами прусского сообщества, охватывавшего обе сформированные после Торунського мира 1466 г. части бывших владений Ордена.
С формальной стороны все Пруссия подчинилась власти польского короля в 1454 г. Фактически это произошло только в 1466 г., к тому же только в отношении западной части (Королевская Пруссия). Восточная часть осталась в ленной зависимости (Пруссия Орденская, позднее Княжеская).
Сущность связи между Польшей и Королевской Пруссией оценивается по-разному, но важна тогдашняя интерпретация самих жителей, которые говорили, что "они - отдельный край с отдельными правами [...] а с Короной их связывает только персона короля". И действительно, в 1466-1526 гг. здесь действовала другая, полностью местная организационно-правовая система. Существенные изменения произошли на Люблинском сейме 1569 г.
Инфлянты Инфлянты как часть Речи Посполитой и Курляндия как её лен - это остатки государства ордена меченосцев. Его кризис в середине XVI в., а также опасность со стороны Московии, Швеции и Дании склонили обитателей этих земель заключить т.н. Венское соглашение 1561 г. Согласно ему Инфлянты переходили под власть польского короля, а Курляндия становилась его леном. Монарх оставался в то время практически единственным элементом, связывающим Инфлянты с Короной и Литвой.
В 1566 г. наследники ордена меченосцев заключили парламентскую унию с Великим княжеством Литовским. Инфлянты должны были направлять послов на литовские сеймы. Шляхта этих территорий получила равные права с литовской. Однако были подтверждены старые привилегии "страны ливов", оставлена её самостоятельная судебно-правовая система и основы индигената. Была введена должность администратора как главы правительства.
В 1569 г. Люблинский униатский сейм решил: Инфлянты будут частью Речи Посполитой, а не отдельно Литвы или Короны. Конституция 1582 г. ввела организационно-правовую систему по образцу прусской. Другой законодательный акт - "Постановление инфлянтской земли" (Postanowienie ziemi inflanckiej 1589 г.) - регулировал основы польско-литовского равноправия в крае над Двиной, а следующие "Инфлянтские ординации" (Ordynacje inflanckie) 1598 и 1607 гг. укрепили связь земель
В конце концов с 1621 г. большую часть Инфлянты (до Двины) заняла Швеция, что было подтверждено Оливским миром 1660 г. Кусочек, оставшийся в Речи Посполитой, стал Инфлянтским воеводством, территориально-правовые различия которого почти полностью ограничивались теперь названием - Княжество Инфлянтское.
Волынь и Киевщина Эти земли стали частью Короны в 1569 г. во время Люблинского униатского сейма. Зигмунт Август издал тогда два инкорпорационных акта: один - для Волынского и Брацлавского воеводств, а второй - для Киевского воеводства. Их содержание было почти идентичным. Шляхта этих воеводств была наделена полнотой привилегий коронной гербовой шляхты. В то же время была гарантирована незыблемость территории и признание руських княжеских титулов. На Волыни и Киевщине и в дальнейшем действовал II Литовский статут 1566 г. Вследствие этого было сохранено старое судоустройство - максимально приближенное к польскому, но все же отличное. То есть три воеводства были включены в Корону, но они сохранили существенные черты организационно-правовой обособленности.
Позднее Короне досталось ещё одно территориальное приобретение на востоке - Черниговщина. Это произошло в результате победоносных войн с Россией, закончившихся перемирием в Деулино (1618 г.) и Поляновским миром (1634 г.). Сначала эти земли были отданы под управление королевича Владислава (1620 г.). После его вступления на трон статус Черниговщины определили две внеочередные "ординации" в 1633 и 1635 гг. Она получила статус воеводства, которое было приобщено к "Киевскому праву и статуту" (то есть II Литовскому статуту).
Организационно-правовая обособленность воеводств, которые называли "инкорпорированными", продолжалась долго. В королевской канцелярии было управление руського писаря; на руськом языке велись отдельные книги записей для "инкорпорированных" воеводств - Волынская (Руська) метрика (до 1673 г.).
Идея территориально-правовой обособленности восточных земель Короны получила своё наивысшее выражение в акте Гадячской унии, где провозглашалось создание Княжества Руського - третьего равноправного члена Речи Посполитой наряду с Короной и Литвой (1658). Однако следует отметить, что этот важный акт практически не был воплощён в жизнь. Через десять лет кровавой войны, начатой восстанием Хмельницкого, это уже стало невозможным.
Историки чаще всего говорят об инкорпорации Волыни и Киевщины в Корону. Однако среди руськой шляхты в первой половине XVII в. было распространено убеждение, что эта связь с Короной имеет характер унии. Когда сеймики ссылались на права, обеспечивающие специфический статус восточных земель Короны, то называли "привилеи унии" (przywilej unijej). Шляхта этих земель трактовала их как отдельное от Короны целое, называя его "Руськими воеводствами", "воеводствами украинными", "нашими краями", "краями, которые свои права имеют, руським способом писаные". Киев называли "столицей украинной". Слова привилея 1569 г. декларировали присоединение "свободных к свободным, равных к равным", и русины ссылались на это утверждение. "Наши предки Sarmatae Rossi, - говорил на сейме 1641 г. Адам Кисель, - ad Sarmatas Polonos libere accesserunt".
Следует признать, что мнение руськой шляхты имело реальные основания. Привилей, который неточно называют инкорпорационным, действительно можно понимать как акт, утверждающий двустороннее соглашение. В конечных формулировках говорится, что букве привилея "никакие привилеи, никакие статуты или сеймовые конституции не смогут вредить и ни в чем её преуменьшать", а соблюдение этих принципов должна гарантировать коронационная присяга короля. В такой способ упомянутый акт получил статус нормы высшего порядка, имеющей конституционный характер, а королевская присяга согласно логике польского государственного устройства превращала его в общественное соглашение (нарушение монархом коронационной присяги давало подданным право на сопротивление).
Квазигосударственный статус "воеводств украинных" подтверждает и то, что за ними признавалась территориальная целостность. Об этом свидетельствует, с одной стороны, "инкорпорационный привилей", а с другой - приобщение отвоёванной у Московии Черниговщины "к киевскому праву и статуту". После 1635 г. шляхта включает эти земли в понятие "наши края", "руськие воеводства".
Территориально-правовая обособленность "земель украинных" почти неизменно продолжалась в течение первой половины XVII в. Военные десятилетия во второй половине века и разделение Украины между Московией и Речью Посполитой (Андрусовское перемирие 1667 г., подтверждённое миром Гжимултовського 1686 г.) нанесли ей последний удар, хотя формально эта обособленность существовала до разделов Польши. Однако она стала номинальной.
Великое Княжество Литовское После Кревской унии (1385 г.) в течение последующих почти 200 лет история Польши и Литвы прочно переплелась. Однако государственная обособленность Великого княжества Литовского сохранялась, а его связь с Польской Короной была персональной унией. Лишь после Люблинской унии объединены государственные органы.
В 1569 г. был заключён компромисс. Корона стремилась к инкорпорации, ВКЛ - к свободной конфедерации. В результате образовался союз двух государств, в котором общим должен был быть сейм и король, избранный на общих выборах и коронованный в Кракове как владетель обеих стран, общими были деньги и внешняя политика. Отдельными были канцелярия и министерские учреждения, войско, казна. В ВКЛ действовало местное право (II Литовский статут), а акт унии, утверждая все древние привилегии, санкционировал отличный от польского общественный строй, в котором разделение на сословия было нечётким. Уния сохранила два государственных организма, создавая третий - Речь Посполитую. Её органы - это сейм и король. Все остальное осталось "коронным" или "литовским".
Утверждённый Зигмунтом III Вазой в 1588 г. III Статут трактовал Великое княжество Литовское как полностью самостоятельное государство и вообще не упоминал об унии. Согласно ему коронных жителей надо было считать иностранцами. Только в королевском привилее, утверждавшем Статут, отмечалось, что он "не должен ни в чем противоречить унии". По сути, Статут не разрывал союз двух государств, но с определённостью подчёркивал их обособленность.
Литвины не приспособились к принципам унии и во внешней политике. Она должна была быть общей. Однако запись, касающаяся этого вопроса, интерпретировалась в более широком смысле. Слова "послы по важным делам в иностранные края посылаться должны только с согласия и по общему решению Обоих Народов" трактовались как санкционирующие полную самостоятельность в "менее важных" делах и обязывающие только к консультациям относительно других. Конечно, это была крайняя интерпретация и ссылались на неё редко. Однако в 1627 г. ВКЛ заключило отдельное перемирие со Швецией, войска которой тогда разоряли Королевскую Пруссию, а во время периодов бескоролевья 1632 и 1648 гг. на виленской конвокации даже принимали решение посылать собственные посольства в иностранные государства. А ведение литовской канцелярией дел с Московией было признанной нормой. В 1593 г. особой конституцией панам-раде ВКЛ разрешено принимать московские посольства в отсутствие короля.
"Единая Речь Посполитая, из двух государств и двух народов в один народ соединившаяся и слившаяся" - это не столько факт, сколько мечта создателей унии; мечта, которая в XVII в. наверное не была осуществлена. Государственность Великого княжества Литовского сохранилась, хотя и в более узкой форме. Подчёркивалась отдельность, но стремления отделиться ни были популярны. Их наиболее известное проявление - литовско-шведское Кейданское соглашение 1655 г., которое устанавливало унию со Швецией, - осталось исключением и даже в ВКЛ было оценено как акт предательства.