Христофор Салнынь - боевик, диверсант и ликвидатор
В начале 1923 года в Харбин прибыл состоятельный коммерсант Христофор Фогель, имевший когда-то прибыльный бизнес в России. Одного упоминания о большевистском режиме он на дух не переносил, а ту страну, что возникла на месте рухнувшей империи, называл не иначе как "Совдепией". Тем не менее свои основные капиталы он каким-то чудом сумел сохранить. Осмотревшись немного, г-н Фогель дал понять, что готов профинансировать любую вооружённую вылазку против "Совдепии", при условии, что это не будет авантюрой.
«РУССКИЙ ГОРОД» ХАРБИН
Харбин тех лет представлял собой весьма пеструю картину. Наряду с многочисленной советской диаспорой, костяк которой составляли служащие Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), в Харбине обосновалась значительная часть бетой эмиграции из Приморья и Забайкалья - по разным оценкам, 100-200 тысяч человек.
Власть в Харбине, как и по всей Маньчжурии, принадлежала китайскому маршалу Чжан Цзолиню, который сотрудничал с японцами и всячески поддерживал белоэмигрантов. Одним из военных советников маршала был белый генерал Нечаев - командир «Русского отряда», насчитывавшего до 70 тысяч сабель и штыков. Белоэмигранты надеялись на скорое падение большевистского режима и рвались в бой, так что призыв коммерсанта Фогеля лег на благодатную почву.
Господин Фогель - худощавый, стройный блондин цветущего возраста, со сдержанными манерами, слегка заикающийся, - выслушивал каждого посетителя, претендующего на приз, с предельным вниманием, задавал конкретные вопросы, обнаруживая хорошие знания тактики диверсионной войны. Он расспрашивал о нынешних связях и былом боевом опыте, о том, по каким каналам его собеседники получают информацию «с той стороны».
Как правило, в завершение беседы Фогель подвергал очередной прожект резкой критике, но обещал подумать о финансовой поддержке. «Коммерсант Фогель» на самом деле был сотрудником разведуправления Штаба РККА (в наше время - ГРУ) Христофором (Кристапом) Интовичем Салнынем, который подписывал свои рапорты кодовым именем «Гришка».
Москву серьезно беспокоила усложняющаяся ситуация в Маньчжурии, по территории которой проходила КВЖД и откуда проистекала военная угроза. Между тем до начала 1923 года агентурная работа в Харбине и Мукдене велась вяло; донесения, поступавшие в Центр, являлись, по сути, перепевами материалов из китайской прессы. Военному разведчику Салныню поручалось выявить в Харбине реальный потенциал враждебных сил.
Это задание он выполнил со свойственной ему изобретательностью и находчивостью, придумав своеобразный конкурс «на лучшую вылазку против большевиков». Всю информацию о возможных провокациях разведчик тут же передавал в Центр. Одновременно он создал в Маньчжурии эффективную агентурную сеть.
ОТ РИГИ ДО САН-ФРАНЦИСКО
Первую русскую революцию 1905 года двадцатилетний Христофор Салнынь, сын рабочего-латыша и простой украинки, встретил в Риге, уже вполне определившись в своих политических взглядах.
Вступив в РСДРП еще в 1902 году, он поначалу занимался распространением пропагандистской литературы, но очень скоро переключился на боевую подпольную работу. Поначалу акции, в которых он участвовал, носили «воспитательный» характер. Во главе группы из 4-5 таких же боевиков он являлся к какой-либо фабричной проходной и с помощью увесистой дубинки «преподавал наглядный урок» выявленным заранее провокаторам и доносчикам. Но постепенно «уроки» становились все более жесткими.
Вечером 7 сентября 1905 года две группы боевиков, одну из которых возглавлял Христофор, совершили нападение на Рижскую центральную тюрьму, где томились два их товарища-подпольщика, приговоренных к смертной казни.
Салнынь для маскировки нашил на свою студенческую шинель офицерские погоны, надел фуражку с кокардой. В результате дерзкой операции смертники были освобождены, при этом среди охраны тюрьмы имелись жертвы.
Об этом происшествии писала европейская пресса. Христофора искали по всей Прибалтике, устраивали засады, многократно обыскивали дом его родителей, что не помешало революционеру устроить новое нападение в Риге - на этот раз на здание полиции, 17 января 1906 года, освободив шестерых арестантов.
Войдя позднее в состав Боевой технической группы при ЦК РСДРП(б), Салнынь участвовал в так называемых акциях по экспроприации денежных средств на нужды партии, выезжал в различные города для ликвидации провокаторов. Кстати говоря, он метко стрелял, не вынимая рук из карманов пальто. В ту пору товарищи называли его «Гришкой», и это прозвище настолько полюбилось ему самому, что он сохранил его на всю жизнь.
Нельзя сказать, что «Гришка» был совсем уж неуловимым. Несколько раз полицейские задерживали его. Но, благодаря отчаянной храбрости, решительности и отличной реакции, ему всегда удавалось бежать.
Салнынь в форме РККА с Орденом Красного знамени ( награжден 20.02.1928) Однажды ему пришлось после задержания совершить прыжок со второго этажа прямо через застекленное окно, а затем скрыться на территории фабрики, которую полиция тотчас оцепила. Сыщики начали дотошный осмотр персонала, выискивая человека с порезами лица. Но они не знали, что у Христофора имелись свои секреты. Выпрыгивая через стекло, он выставлял вперед локоть, как таран, одновременно прикрывая им же лицо, и не получал никаких увечий. В другой раз его посадили в сарай с крепкими запорами. Он заприметил под самой крышей забитый досками люк и сумел бежать через него. Но оставаться и далее в пределах Российской империи становилось все опаснее.
По заданию партии он эмигрировал в Западную Европу. Доставал и переправлял на родину оружие, боеприпасы, агитационную литературу. Именно ему поручили вызволить из берлинской тюрьмы коллегу, легендарного боевика Камо. И не вина Салныня, что операцию пришлось отменить. В 1912 году «Гришка» перебрался в США, где курировал в Бостоне деятельность латышской группы (более 2 тысяч человек) в рядах Американской социалистической партии, организовывал через Красный Крест помощь политзаключенным в России.
Весть о Февральской революции позвала его в дорогу. Так уж получилось, что путь на родину лежал через Тихий океан. Прибыв во Владивосток в апреле 17-го, он не мог предполагать, что с дальневосточной землей будет связана немалая часть его жизни. Но в тот раз он задержался здесь ненадолго. Уже в сентябре Салнынь отправился обратно в США в Сан- Франциско, для организации помощи революции, в частности, собирал медикаменты для отправки сибирским красным партизанам.
Вернувшись в Приморье в 1920-м, с головой окунулся в революционную борьбу, ведя «активную разведку» в тылах белогвардейцев, а затем в окружении братьев Меркуловых, захвативших власть во Владивостоке. Лишь в 1922-м, после завершения Гражданской войны, он смог отправиться, наконец, в Москву, где ему было предложено стать штатным сотрудником разведки молодой Красной армии, то есть продолжить то дело, которому фактически он уже служил. Вскоре «Гришка» выехал со спецзаданием в Харбин...
ШАНХАЙ - ШПИОНСКОЕ ГНЕЗДО
В 1925 году Салнынь вновь оказался в Китае, но теперь уже в Шанхае, в качестве резидента советской военной разведки, под прикрытием должности советника. В тот период в стране велась острая политическая борьба, осложнявшаяся слабостью центральной китайской власти. Обширными провинциями управляли генералы с наполеоновскими замашками. Признавая центральную власть лишь формально, они враждовали друг с другом, заключали временные союзы и тут же разрывали их, а также разыгрывали в собственных интересах то советскую, то японскую, то американскую, то какую-либо еще карту. В этих условиях резиденту советской военной разведки приходилось ходить буквально по лезвию ножа.
Шанхай 20-х. Весной 1927 года глава нанкинского правительства Чан Кайши, наш недавний союзник, обиженный тайными акциями Москвы в поддержку китайских коммунистов, разорвал дипломатические отношения с СССР. Наши советники вынуждены были покинуть страну. «Гришка» остался в Шанхае, но теперь уже во главе нелегальной резидентуры, под именем американца Кристофера Лауберга. Для прикрытия он организовал экспортно-импортную фирму, имевшую филиал в Пекине, а также торговые представительства в основных городах и портах Китая. В Харбине базой для нашей разведывательной сети стала консервная фабрика, возглавляемая одним из агентов «Гришки». Правой рукой нелегального резидента был болгарский коммунист Иван Винаров, а курьером и шифровальщицей - жена Винарова Галина Лебедева.
В ту пору в Шанхае, этом крупнейшем мегаполисе Востока, проживало более миллиона иностранцев, которые компактно селились в обособленных районах, пользовавшихся правом экстерриториальности. Это создавало благоприятные условия для работы иностранных разведок, так что Шанхай тех лет был еще и грандиозным шпионским гнездом, где пересекались интересы мировых держав и многих политических сил.
Салнынь со своим другом Иваном Винаровым, Москва, 1930 год. Главная задача резидентуры «Гришки» заключалась в снабжении оружием китайских коммунистов. Вместе с тем Москву все больше тревожила ситуация в Маньчжурии. «Некоронованный император» Маньчжурии маршал Чжан Цзолинь, поднявшийся на волне Синьхайской революции, давно уже дружил с японцами. Этот диктатор был из тех китайских военных, которые «академий не кончали». Если уж называть вещи своими именами, это был бывший бандит из шайки «рыжебородых». Еще в период Русско-японской войны 1904-1905 годов он во главе своей банды, вооруженной японцами, совершал рейды по тылам русских войск. Позднее, под давлением японцев, банда была включена в состав китайской армии, а главарь назначен командиром дивизии.
Чжан Цзолинь - персонаж далеко не бесталанный. Умный и хитрый, обладавший личным обаянием, он лелеял честолюбивые планы по расширению своих владений. Несколько раз его войска захватывали Пекин, а однажды диктатор даже перевел туда свою штаб-квартиру. Он вел дело к провозглашению Независимой Маньчжурской республики. В 1926 году ему был присвоен титул «генералиссимуса сухопутных и морских сил Китая».
Несмотря на то что маршал поддерживал белую эмиграцию, Москва все же рассчитывала на его благоразумие, особенно после заключения в 1924 году мирного договора по статусу КВЖД. Однако диктатор не спешил выполнять принятые на себя обязательства. Он перестал платить за железнодорожные перевозки живой силы и техники, под дулом пистолета заставлял советских путейцев формировать и отправлять поезда вне расписания, продолжал поощрять вылазки белой эмиграции.
Договориться с ним по-хорошему не удалось, и тогда в Москве было принято решение о его ликвидации. Но первая попытка покушения оказалась неудачной. Трое наших агентов были схвачены в Харбине в момент передачи бомбы, после чего маршал уже не маскировал своего враждебного отношения к СССР, резко усилил поддержку белой эмиграции и даже предложил Чан Кайши заключить союз для совместной борьбы с «красными».
Одновременно он умудрился испортить отношения с японцами, начав заигрывать с Вашингтоном и взяв к себе советником американца. Это и решило его судьбу. Салнынь получил задание ликвидировать строптивого маршала, но так, чтобы подозрение падало на японцев. В помощь ему был отправлен опытнейший сотрудник ИНО ОПТУ Наум Эйтингон.
Эйтингон Наум Исаакович, советский разведчик, генерал-майор государственной безопасности.
ПОКУШЕНИЕ НА «ГЕНЕРАЛИССИМУСА»
Ранним утром 4 июня 1928 года пекинский поезд с бронированным вагоном маршала приближался к пригородам Мукдена (Шэньяна). Внезапно под днищем раздался мощный взрыв. Вагон устоял на рельсах, но крышу снесло почти полностью, большинство пассажиров погибли мгновенно. Маршал был тяжело ранен и скончался в местном госпитале через несколько часов, не приходя в сознание. В поднявшейся суматохе никто не обратил внимания на пассажира одного из уцелевших вагонов, который фотографировал последствия взрыва. Это был Иван Винаров.
Мировая пресса сразу же заговорила о японском следе в этом происшествии. Дело в том, что весь участок пути охраняли китайские солдаты, и лишь виадук, где предположительно заложили бомбу с электрическим детонатором, контролировали японцы.
Горящий поезд Чжан Цзолиня Вдобавок незадолго до этих событий в журналистских кругах распространились неизвестно кем запущенные слухи о том, что японцы хотели бы видеть на месте маршала более сговорчивую фигуру. На руку нашим диверсантам сыграло и то обстоятельство, что японский полковник, сопровождавший китайского диктатора, вышел из его вагона буквально за несколько минут до взрыва, благодаря чему остался жив.
Версия о японском следе нашла еще большее подтверждение в ходе Международного а военного трибунала в Токио в 1946-48 годах, на котором в качестве свидетеля выступил генерал Танака, возглавлявший в годы войны один из отделов военного министерства. Танака заверил, что операция по устранению китайского маршала была разработана в японском генштабе, и даже назвал имена конкретных исполнителей.
Остатки вагона. Так или иначе, но вплоть до 90-х годов прошлого века практически во всех авторитетных справочниках по истории спецслужб, в том числе западноевропейских, утверждалось, что Чжан Цзолиня взорвали японцы за его заигрывания с американцами. Этот взгляд изменился лишь после того, как были рассекречены некоторые архивы советской военной разведки. Что касается японского генерала Танаки, то выяснилось, что, находясь в советском плену, он был завербован МГБ и в последующем давал «нужные» показания.
БОРЬБА ЗА КВЖД
Как бы там ни было, но Салнынь и его помощники выполнили задание безупречно. В апреле 1929 года разведчик вернулся в Москву. Но и на этот раз он пробыл в столице недолго. Уже в сентябре он снова выехал на Дальний Восток, теперь уже по настоянию командарма Блюхера. Вообще, нетрудно заметить, что большинство дальневосточных командировок Салныня было связано с очередными обострениями ситуации вокруг КВЖД. Так случилось и на этот раз. Ликвидация китайского «генералиссимуса» не принесла советской стороне ожидаемых выгод.
Чжан Сюэлян Власть в Маньчжурии перешла в руки «маленького маршала» Чжан Сюэляна - сына погибшего диктатора. Новый правитель, помирившись с Чан Кайши, фактически захватил 10 июля 1929 года КВЖД и другие представительства СССР, при этом более 200 советских граждан были арестованы и подвергнуты унижениям. В акциях активно участвовали подразделения генерала Нечаева. На китайско-советскую границу начали стягиваться маньчжурские части, а также белогвардейские отряды.
Убедившись, что никакие призывы к мирному разрешению конфликта не приносят результата, Москва решил применить силу. В сжатые сроки была сформирована Особая Краснознаменная Дальневосточная армия под командованием Блюхера. Разрабатывая план операции, командарм попросил прислать ему Салныня, которого он хорошо знал по прежней работе.
Командующий ОКДА В. К. Блюхер, его заместитель С. И. Западный и полномочный представитель ОГПУ Т. Д. Дерибас. Прибыв на место, Салнынь взялся за привычное дело: создавал и направлял в глубокий китайский тыл разведывательно-диверсионные отряды, которые взрывали важные объекты и боевую технику, сеяли панику и пораженческие настроения. При этом разведчик лично участвовал в наиболее рискованных акциях.
Опираясь на столь эффективную подготовку, Блюхер нанес «маленькому маршалу» ряд сокрушительных ударов, заставив его части бежать. В результате 22 декабря был подписан «Хабаровский протокол», который возвращал КВЖД прежний статус. Еще раньше все узники вышли на свободу. Салнынь с чувством выполненного долга вернулся в Москву.
Между тем ситуация вокруг КВЖД быстро менялась. Осенью 1931-го - весной 1932-го Маньчжурия была оккупирована японцами, которые создали в захваченных провинциях марионеточное государство Маньчжоу-Го. Управление КВЖД фактически перешло под полный контроль японцев.
И вот уже Салнынь снова на Дальнем Востоке. Он создает, теперь уже из китайских патриотов, диверсионные отряды, организует широкое партизанское движение в тылу японских войск. Эта деятельность продолжалась до конца марта 1935 года, когда Москва пошла на вынужденный шаг: подписала с Маньчжоу-Го соглашение о продаже КВЖД. Уже в апреле Салнынь вернулся в советскую столицу.
АРЕСТ ОРДЕНОНОСЦА
Работа Салныня как разведчика-нелегала, резидента агентурных сетей и организатора диверсий отнюдь не ограничивалась Дальним Востоком и Китаем. В промежутках между своими «восточными» командировками он успел побывать во многих европейских странах. Весной 1924-го он оказался в Болгарии. Сначала переправлял из Одессы на парусниках и баркасах оружие в Варну и Бургас для левых партизан, руководимых Военным центром болгарской компартии. Затем сам командовал одним из отрядов в Сливенском округе, проводя диверсии на коммуникациях.
В 1930 году Салныня направили в Европу с целью создания на местах нелегальных боевых групп. Привлекая к выполнению этого задания надежных боевиков из числа болгарских эмигрантов, он побывал в Австрии, Германии, Великобритании, Италии, Румынии, Финляндии, Чехословакии, Швейцарии...
Вскоре после его возвращения из последней «восточной» командировки Салныню исполнилось пятьдесят. Командование РККА наградило его золотыми часами. В том же году ему было присвоено звание «бригадный комиссар». В феврале 1936-го он был назначен помощником начальника спецотделения «А» (активная разведка) Разведупра РККА. Летом 1937 года прибыл в Испанию под именем полковника Виктора Хугоса в качестве старшего советника командира прославленного 14 корпуса. На этом посту он сменил легендарного «диверсанта от бога», полковника Старинова, действовавшего в Испании под псевдонимом Рудольфо.
Франкисты обещали огромную награду за голову полковника Хугоса, но эта плата так и осталась невостребованной. Руководимые Салнынем диверсионные группы пускали под откос поезда, разрушали аэродромы, дороги, линии связи, нападали на штабы, склады, арсеналы... В ноябре того же года бригадный комиссар Салнынь был награжден орденом Ленина. В апреле 1938-го его отозвали в Москву.
Как-то так складывалось в его жизни, что именно в апреле он нередко возвращался в столицу из долгих командировок, возвращался, чтобы получить очередную награду или повышение по службе, а следом и новое ответственное задание. Счастливым месяцем был для него апрель!
Тюремное фото Но на этот раз все было иначе. Вскоре после приезда он был арестован по обвинению в шпионаже и заговоре.
8 мая 1939 года военный разведчик Салнынь был приговорен к смертной казни и в тот же день расстрелян.
Реабилитирован в 1956-м.
Источник: Валерий Нечипоренко. "Боевик, диверсант и ликвидатор" // газета "Секретные материалы"