Танго и потоки мячиков. Ты что, и правда уедешь из Греции?
Последняя милонга на фестивале бывает или пан, или пропал.
Большинство участников уже разъехалось, зал выбирают небольшой, местный, привычный для постоянных посетителей, народу собирается в пять раз меньше...
И вот именно тут может случиться самое непредвиденное.
Вас могут увидеть другими глазами на новом фоне.
"Танго Бар" находился от отеля "Турист" в пяти минутах ходьбы, и ваша покорнейшая скоро его нашла, несмотря на то, что скверно записала адрес - у дверей какого-то дома мобильный телефон поймал сигнал открытого Интернета, и правильный адрес был тут же восстановлен.
Да здравствует греческая неаккуратность! - скажете вы.
Да нет.
Греческая человечность.
Ну, зачем ставить пароль, если у дверей вашего дома может остановиться заблудившийся путник?
Бар оказался и в самом деле обыкновенным баром, если не считать того, что играли там танго, а забит этот бар был под самую завязку.
Вашу покорнейшую встретил как всегда мрачный Панайотис, хозяин заведения, знакомый ей по фестивалю, и привычно сурово спросил, глядя букой исподлобья:
- Ну что, нравится? Тут шесть дней в неделю играют танго.
Сурово-то сурово... Но как-то очень жадно он смотрел, ожидая ответа.
- Ужасно! - искренне сказала ваша покорнейшая, - Ужасно мне у вас тут нравится, милый Панайотис!
Он тут же неожиданно и наивно просветлел:
- Вот то-то же!
А если бы я неправду говорила?
Ведь страшно подумать.
Ваша покорнейшая за весь фестиваль не танцевала столько, сколько танцевала на этой маленькой милонге.
И учителя ее приглашали, и знаменитости, и хозяин дома, и всякие разные добрые люди...
Когда ставили милонгу, она просто убегала на улицу, чтобы никому не пришлось отказывать - милонгу ваша покорнейшая танцевать покамест не умеет.
То есть абы как, конечно, умеет.
Но абы как не хочет.
А хорошо не умеет.
А потом как-то незаметно сделалось четыре часа утра.
С часами так всегда, я знаю.
Крайне несовершенное изобретение.
Стоит минуту за ними не досмотреть - и вот пожалуйста, пиши пропало.
На одну танду отвернешься - и уже три, а то и все пять.
Мы танцевали с Вассо в центре круга, а вокруг нас танцевали разные местные учителя и знаменитости.
- Держись, Вася, - сказала я, - Подумаешь, одной-двумя знаменитостями больше или меньше. Потом, мы уже вчера на уроке с тобой выяснили, что мы вдвоем храбрее всех.
Вассо посмотрела на меня снизу вверх круглыми черными глазами из-под длинной черной челки - и вдруг как-то жалобно спросила ни к селу, ни к городу:
- Ты что, и правда уедешь из Греции?
Сердце у меня сжалось.
- И даже завтра, - хотела я ответить, но не смогла.
Поперек горла встало.
Я вернулась домой глубокой ночью и поняла, что мне явно предстоит семейная сцена.
- Ты где это столько времени шлялась?! - спросили коты, стуча кулаками по столу.
- В Греции, - ответила ваша покорнейшая, тяжело опускаясь на стул.
- И что ты там смотрела? - подозрительно и ревниво продолжал кот Савелий, - Примечательности? Белую башню? В Греции все есть?
- Вы даже себе не представляете, дорогие коты, сколько всего в Греции есть, - устало сказала ваша покорнейшая, - Там...там есть люди. И мячики. Да и шут с ней, с башней - пусть будет хоть зеленая.
- Ты только посмотри, что с ней творится, - отнесся Савелий к Марусе, - Вот ведь благословил Бог хозяйкой... Кто же нас теперь кормить-то будет? Впрочем, это у нее, наверное, с недосыпу - погляди, ведь на ней лица нет. Сразу видно, что неделю толком не спала.
И шикнул на вашу покорнейшую:
- А ну быстро брысь спать!
И я, конечно, послушалась.
А как их не послушаешься?
Они такое устроят...
Весь дом в щепы разнесут.
Одно слово, коты.
Я уткнулась носом в предрассветно твердую подушку и подумала, что мне сейчас приснится все.
Арис и Наташа на ревущем мотоцикле, пушистые волосы и точные движения Кати, внимательный взгляд Мариано, челочка Вассо, смех Танассоса, смуглые руки Мирто, суровый голос Панайотиса, нарочито саркастические замечания Каллиопы, корабли в море, старинный лифт в отеле "Турист"...
Но все это мне, как ни странно, так и не приснилось.
Снились мне цветастые кожаные мячики, летящие в розовом закатном свете Салоников, каком-то морозном, несмотря на адскую жару.
Потоки мячиков.
Впрочем, это, вероятно, то же самое.
Конец.
Большинство участников уже разъехалось, зал выбирают небольшой, местный, привычный для постоянных посетителей, народу собирается в пять раз меньше...
И вот именно тут может случиться самое непредвиденное.
Вас могут увидеть другими глазами на новом фоне.
"Танго Бар" находился от отеля "Турист" в пяти минутах ходьбы, и ваша покорнейшая скоро его нашла, несмотря на то, что скверно записала адрес - у дверей какого-то дома мобильный телефон поймал сигнал открытого Интернета, и правильный адрес был тут же восстановлен.
Да здравствует греческая неаккуратность! - скажете вы.
Да нет.
Греческая человечность.
Ну, зачем ставить пароль, если у дверей вашего дома может остановиться заблудившийся путник?
Бар оказался и в самом деле обыкновенным баром, если не считать того, что играли там танго, а забит этот бар был под самую завязку.
Вашу покорнейшую встретил как всегда мрачный Панайотис, хозяин заведения, знакомый ей по фестивалю, и привычно сурово спросил, глядя букой исподлобья:
- Ну что, нравится? Тут шесть дней в неделю играют танго.
Сурово-то сурово... Но как-то очень жадно он смотрел, ожидая ответа.
- Ужасно! - искренне сказала ваша покорнейшая, - Ужасно мне у вас тут нравится, милый Панайотис!
Он тут же неожиданно и наивно просветлел:
- Вот то-то же!
А если бы я неправду говорила?
Ведь страшно подумать.
Ваша покорнейшая за весь фестиваль не танцевала столько, сколько танцевала на этой маленькой милонге.
И учителя ее приглашали, и знаменитости, и хозяин дома, и всякие разные добрые люди...
Когда ставили милонгу, она просто убегала на улицу, чтобы никому не пришлось отказывать - милонгу ваша покорнейшая танцевать покамест не умеет.
То есть абы как, конечно, умеет.
Но абы как не хочет.
А хорошо не умеет.
А потом как-то незаметно сделалось четыре часа утра.
С часами так всегда, я знаю.
Крайне несовершенное изобретение.
Стоит минуту за ними не досмотреть - и вот пожалуйста, пиши пропало.
На одну танду отвернешься - и уже три, а то и все пять.
Мы танцевали с Вассо в центре круга, а вокруг нас танцевали разные местные учителя и знаменитости.
- Держись, Вася, - сказала я, - Подумаешь, одной-двумя знаменитостями больше или меньше. Потом, мы уже вчера на уроке с тобой выяснили, что мы вдвоем храбрее всех.
Вассо посмотрела на меня снизу вверх круглыми черными глазами из-под длинной черной челки - и вдруг как-то жалобно спросила ни к селу, ни к городу:
- Ты что, и правда уедешь из Греции?
Сердце у меня сжалось.
- И даже завтра, - хотела я ответить, но не смогла.
Поперек горла встало.
Я вернулась домой глубокой ночью и поняла, что мне явно предстоит семейная сцена.
- Ты где это столько времени шлялась?! - спросили коты, стуча кулаками по столу.
- В Греции, - ответила ваша покорнейшая, тяжело опускаясь на стул.
- И что ты там смотрела? - подозрительно и ревниво продолжал кот Савелий, - Примечательности? Белую башню? В Греции все есть?
- Вы даже себе не представляете, дорогие коты, сколько всего в Греции есть, - устало сказала ваша покорнейшая, - Там...там есть люди. И мячики. Да и шут с ней, с башней - пусть будет хоть зеленая.
- Ты только посмотри, что с ней творится, - отнесся Савелий к Марусе, - Вот ведь благословил Бог хозяйкой... Кто же нас теперь кормить-то будет? Впрочем, это у нее, наверное, с недосыпу - погляди, ведь на ней лица нет. Сразу видно, что неделю толком не спала.
И шикнул на вашу покорнейшую:
- А ну быстро брысь спать!
И я, конечно, послушалась.
А как их не послушаешься?
Они такое устроят...
Весь дом в щепы разнесут.
Одно слово, коты.
Я уткнулась носом в предрассветно твердую подушку и подумала, что мне сейчас приснится все.
Арис и Наташа на ревущем мотоцикле, пушистые волосы и точные движения Кати, внимательный взгляд Мариано, челочка Вассо, смех Танассоса, смуглые руки Мирто, суровый голос Панайотиса, нарочито саркастические замечания Каллиопы, корабли в море, старинный лифт в отеле "Турист"...
Но все это мне, как ни странно, так и не приснилось.
Снились мне цветастые кожаные мячики, летящие в розовом закатном свете Салоников, каком-то морозном, несмотря на адскую жару.
Потоки мячиков.
Впрочем, это, вероятно, то же самое.
Конец.