Глава: "КВАРТАЛ ТОРТИЛЬЯ-ФЛЭТ” ДЖОНА СТЕЙНБЕКА" (1995), реж. Марк ВАЙЛЬ
Главы из книги «Неизвестный / Известный театр Марка Вайля «Ильхом»
Оксана ХРИПУН. "КВАРТАЛ ТОРТИЛЬЯ-ФЛЭТ” ДЖОНА СТЕЙНБЕКА" (1995)
Структура повести, состоящей из новелл-эпизодов жизни героев, каждая из которых один законченный рассказ, позволила М.Вайлю выстроить инсценировку по принципу цепной реакции - каждое последнее слово эпизода рождает следующий. Он соединил их бережно и осторожно, стремясь не потерять Светлый дух, объединивший ее героев, и, не дай Бог, не свести все темы, мелодии, данные Стейнбеком, к социуму - гнилостному, пьянствующему «дну».
«Квартал Тортилья-Флэт» зажил на сцене не только как драматическое, но и как музыкальное произведение, мюзикл.
Легкая инструментальная музыка звучит буквально с порога театра, провожая нас на два лестничных пролета вниз - в зрительный зал, - она постепенно стихает, чтобы уступить место живому звуку - джазовой группе: рояль, электро-гитара, электро-орган. Огибая рояль, попадаем в полумрак зала... В монтерейский квартал «Тортилья-Флэт» - «Это адрес, которого нет... Песня, которую сложил не поэт... - и, все-таки! - Живи на гребне волны!» Тем более, если ты вернулся с войны. Если вырос здесь, среди старых сетей, затянутых тиной, с проросшими в них розами - и вернулся (сценография В.Юрьева), Здравствуй, Пилон! Философ Пилон... [1] Здравствуй, Пабло! Замарашка Пабло... [2] Здравствуй, Хесус-Мария! Любвеобильный Хесус... [3] Как рады вам все.
В этом спектакле если говорить устами его героев, можно найти для души все тоже, что и в галлоне вина - радость Встречи, серьезную и прочувствованную беседу, воспоминания о былых счастливых Любовях, вздохи о былых несчастных, всеобъемлющую абстрактную печаль, свирепую тоску и песнь смерти или томление... - каждый персонаж, каждый образ на редкость интересен и многовариативен в границах роли.
Пожалуй, ни в одном спектакле режиссера нет столько воздуха свободы - дающего возможность актерам каждый раз наполнять его все новыми нюансами. Быть может, это стало возможно благодаря тому, что здесь воздух соткан из Времени и Пространства Любви.
Времени, то тягучего как летний воздух - первое действие спектакля, - то, напротив, стремительно летящего с Монтерейского холма - действие второе.
Любви - той, что случается здесь время от времени со всеми, и той, мистически притягательной силой которой обладает Дэнни.
Здравствуй, Дэнни! Красавчик Дэнни. Как рады тебе все: и суматошная веселая девчонка Конфетка [4] (А.Лустина), и флегматичная проститутка Корнелия Руис [5] (О.Володина), и соответствующая своей фамилии (но страстная в душе) мисс Моралес (А.Завьялова), и вечно беременная, улыбчиво-приветливая фрау, вернее мисс Торрелли (М.Турпищева), и даже сам пылкий корсиканец - мистер Торрелли (Д.Абидов).
Слава победителям! Даже если победитель всю войну просидел на гауптвахте, как Пабло (Е.Дмитриев) - простодушный тугодум с вечно чумазым лицом, неуклюжей походкой сутулого медведя, характерной зековской привычкой сидеть на корточках и любимой фразой: «Ну, само собой, без разговоров, а как же...»
Даже если победитель маршировал где-то далеко от войны как доверчивый добряк Хесус-Мария (Б.Назармухамедов) или прагматичный хитрец Пилон (А.Пахомов). Порою, в атмосфере свободы что-то случается, и тогда неизменно убедительная брейкданс-механическая музыкальная тема, сопровождающая Пилона, звучит выпуклее и жестче становится главное слово спектакля - Amigos.
Amigos... - они поют, когда счастливы, они поют, когда печальны, они поют, когда не могут не петь - чувства переполняют душу (постоянно требующей подогрева одним, а лучше двумя галлонами вина). (Музыка И.Володченко). Бессребреники, выпивохи и философы - экологически чистые души.
М.Вайль несомненно просветлил стейнбековских персонажей. Быть может десять лет назад он с большим удовольствием показал бы через них бьющую в нос изнанку жизни. В 1995 году, вероятно во многом благодаря индивидуальности молодых актеров, их молодости (и герои спектакля моложе стейнбековских), его интересовало другое. Что происходит с людьми и их душами в стремительно изменяющееся время? Как уцелеть в этом времени?
«Сюжетный стержень романа и спектакля, - пишет режиссер в программке, - неожиданное получение Дэнни, всеобщим любимцем и главарем, дедова наследства в виде дома». Он сваливается ему на голову, вернее в руки, в виде картонной коробки, перевязанной голубой ленточкой.
"Когда приходит ночь, на город опускается туман, холодный воздух повисает..." Холодный воздух очень вреден для здоровья - дом достали из коробки - "...моя мечта была словно как дым, теперь я узнал и осознал, какой она приятной может быть..." - поставили на полочку, обрамленную лавровым венком - святыня. Святыня, превращающая обычного человека в домовладельца, человека повысевшего свой социальный уровень и могущего теперь сдать комнаты в наем. Предприимчивые amigos не остались в накладе - пересдав друг другу по частям тот же самый Дом и, по сути, так и не заплатившие ни Дэнни, ни друг другу.
Дэнни. Дом Дэнни, друзья Дэнни, и друзья друзей Дэнни - собаки - стали в спектакле единым целым.
Дэнни - в исполнении Б.Гафурова - обладает негромкой, но обезоруживающе притягательной силой. Этот образ выстраивался режиссером с учетом способности актера к тонким психологическим нюансировкам, выраженным не только вербально, но и пластически. Смуглая легкая фигура, кажется способна была летать, но в какой-то момент пластика актера становилась рванной - движения незавершенными. Негромкий голос, нежно-хитрая полуулыбка при грустных глазах - весь облик Дэнни, вкупе с какой-то необъяснимой внутренней силой, способен был обуздывать разгулявшихся amigos и обезоруживать женщин.
Наглец и авантюрист, умеющий быть искренним и честным, и умевший быть... счастливым. Жить счастливо в большой коммуналке - квартале «Тортилья-Флэт». Влюблять женщин, влюбляться самому, добывать и тут же пропивать деньги - «Любовь, драки, немного винца, что еще надо, amigos!?»
Позволю себе несколько перефразировать Стейнбека: это спектакль о Дэнни, и о друзьях Дэнни, и о доме Дэнни. Это спектакль о том, как Дэнни, его друзья и его дом стали единым целым - «единством, частично состоящим из людей, единством, от которого исходили радость и веселье, готовность помочь и - уже под конец - мистическая печаль» [6].
Мистическая..., но как ее показать? Быть может так, как сделал это Вайль: всякий раз, когда Дэнни отдает частичку своего - души или имущества - звучит, как глас божий, что-то напоминающее отдаленные раскаты грома. Лицо Дэнни выхватывается лучом света и действие замирает на какую-то долю секунды, чтобы затем стремительнее понестись с Монтерейского холма.
Как неслись в погоне за Пиратом (Г.Дмитриев) четыре дворняги - Дэнни и его друзья - собаки Пирата: Рудольво (Е.Дмитриев), Пахарито (Б.Назармухамедов), Сеньор Алек Томпсон (Б.Гафуров), и Эрнесто (А.Пахомов). «Скажи мне какой породы твоя собака, и я скажу на что она годна,» - так говорит Пират. В перерождении людей в собак и обратно не существует пограничной линии. Оно происходит мгновенно и естественно как все в этом спектакле - срабатывает цепная реакция - люди, собаки, погоня, омовение после нее.
В достаточно аскетичном спектакле сцена с обнаженными мужскими телами могла бы выглядеть шокирующей, если бы преподносилась как отдельный дивертисмент, но она рождается в естественном экспрессивном порыве хулиганства и чистоты.
Той чистоты, что позволит потом героям спектакля удержаться от денег Пирата, отданных им на хранение.
Одетый в рванье, с прилипшими к нему птичьими перьями, тяжелой шаркающей походкой, толкая перед собой тачку с хворостом, откуда-то из-за спин зрителей появится, глухо напевая под нос, - «квартал Тортилья-Флэт, квартал Тортилья-Флэт...» - один из жителей квартала - большой, грузный, но с детским сознанием, человек. Он задаст тональность спектаклю, привнеся в него какую-то тревожную ноту.
Для пяти бездомных собак Пират обладает той же притягательной силой, как Дэнни для обитателей квартала, Он также пригревает, заботится, растворяется в их любви. Но его детское сознание не дает ему ощущение Времени и оттого он может быть счастлив.
«У меня есть друзья, - с трудом подбирая слова, как долго молчавший человек, Пират собакам, - и теперь я счастлив». «У меня есть друзья, и теперь я счастлив» - говорит Пират приютившим его хитрецам. Эти слова - камертон спектакля. О них разбиваются коварство и хитрость. Они обезоруживают, даря свет и единение. Они подобны свече, вспыхнувшей в подсвечнике Пирата. Подсвечнике, купленном им на собранные за долгие годы двадцатипятицентовики. Свеча озарила своим светом вечно печальное, как застывшая маска, лицо Пирата - движение Времени на миг прикоснулось к нему - «Святой Франциск улыбнулся мне... и душа воспарила».
Она воспарила как птица, давая возможность неуклюжему телу Пирата двигаться почти элегантно, широко и свободно размахивая руками в такт потоку льющихся-поющихся слов. «Святой Франциск улыбнулся мне...» - поет он собакам, поет он Дэнни, поет он его друзьям.
В этом спектакле образы Пирата и Дэнни, как две стороны одной медали. Как двойственность человеческого сознания. Только детское сознание не способно ощущать движение Времени, задержать которое не в силах никто и ничто, даже любовь. Время в этом спектакле преследует героя, крадется за ним по пятам, каждый раз отбивая свои удары. Остается только надежда - "Ангел если успеет, если сможет - однажды спасет!"
«Мне не нужна ваша Любовь! - кричит Дэнни разгулявшемуся кварталу, - Мне нужна Свобода», Это означало Время Любви исчерпало себя. И он уходит, растворяясь за спинами зрителей, поскольку - если «Дом горит, а пожарные ничего не могут сделать, то чего вы хотите от меня?..»
И еще долго щемят сердце незатейливые стихи и музыка в стиле кантри:
Этот островок,
Как большой пирог...
Словно родник
Чистой воды...
[1] В первыой редакции спектакля артисты: О.Луговской,
[2] Г. Голендер,
[3] Б.Матчанов,
[4] К.Арутюнян,
[5] О.Сокол.
[6] Стейнбек Д. Квартал Тортилья-Флэт // Избранные произведения. М., 1988. С.19.