У меня впечатление такое, что вся эта дихотомия привязана к двуми дихотомиям, которые люди осознавали и выделили уже "на заре времен": (1) дихотомией между наблюдаемым извне веществом / телом и ненаблюдаемой извне мыслью/эмоцией - "невещественным", хотя не менее реальным (соответственно, материя и нематерия как две составляющие реальности в разных схемах древности); (2) дихотомией между привычной для обычного живого человека реализацией "личной нематерии" (мысли, воли) и ее масштабами (мысль и воля дает импульс движению тела, а то, чего нельзя сделать посредством таких движений - того вообще нельзя сделать; мысль и воля не действуют прямо, помимо тела; мысль и воля при жизни сцеплены с телом) и предполагаемыми, но куда менее проверяемыми и наблюдаемыми иными способами таких ренализаций у людей и предполагаемых нечеловеческимх существ (прямое воздействие мысли и воли, не ограниченное и не опосредованное возможностями тел - и намного большее по масштабам, чем то, которое можно осуществить посредством тела; способность существовать отдельно от тела или вообще не быть им связанным - у нелюдских духов, в какой-то степени у духов мертвых людей, или от него открепляться на длинном поводке, скажем, у шаманов).
И вот то, что связано привычными всякому человеку операциями мысли через тело - это "одно", и то, что само собой вообще без разума и жизни (то есть просто самораскручивание материи) - то же самое "одно", а то, что связано с прямыми, идущими помимо материи деятельностью и существованием мысли и воли, и с предполагаемыми существами, способными на такую деятельность и существование - это "другое". Мы это "одно" маркируем словом "естественное", а "другое" - словом "сверхъестественное" и прекрасно ощущаем (хотя часто не осознаем), чем лохнесское чудовище или превращениек кристаллов в микробы по Лепешинской (и то и другое непроверенгно, фантастично и очень удивительно) отличаются для нашего восприятия от леших, богов и насылания порчи силой мысли (хотя и это все и то и другое непроверенгно, фантастично и очень удивительно). Почти всякий носитель культуры чувствует разницу между лешим / водяным и ускользающим от исследователя выжившшим и эволюционировавшим во что-то видом питекантропов, хотя по критерию "провернннности / наблюдаемости / редкости" они одинаковы.
Поэтому "та телепатия, которая ну как улавливание радиоволн" - она пройдет по ведомству немистического/естественного, а та, которая идет силой мысли помимо тела и его излучений - она пройдет по ведомству мистического/сверхъестественного (даже есоли эти слова не употреблять). Медведь и человек, способные к телепатии, "как Роза Кулешова - к кожному зрению и т.д." - "естественны", медведеподобная креатура богини Седны - сверхъественна уже потому, что создана богиней сверхъественным образом. Она ж его не генетически выводила из наличных мелведей, как иог бы и биолог на ее месте, и создавала его с участием прямого воздействия своей нематерии (воли-мысли-силы нетелесной, не через вещественный механизм вроде руки реализующейся) на материю. Есоли бы Седна собрала своего мелведа из каких-то деталек руками и инструментами, и человек, обученный тому же, мог бы из имеющихся вещественных элементов сырья собрать эти инструменты и этого медведа, - то и сверхъественного тут было бы не больше, чем в том, когда лепишь свистульку из глины или соорудаешь лук. Но Седна явно не так бы соолружала своего медведа.
Между тем телепатия у Симмонса есть, а вот ни намека на реальное существование богов или реальной работы и существования мысли/воли / души помимо тела у него нет. Медведь там в одном месте, правда, вроде как пожиратель душ ("естественные" медведи не пожирают души) - и тогда-то все ясно, - но в этом самом месте прописано все так туманно, что скорее это метафоры, описывающие окончательную агонию безумного Хикки.
Я читал ваши рассуждения о "Терроре" ещё в старом втором ЖЖ десятилетней давности, довольно хорошо помню их. Что я могу сказать сам:
В романе всё упирается в то, как мы истолковываем два момента - главу с инуитской мифологией вставленной в фингал романа и сцену, где медведь пытается пожрать душу Корнелиуса Хикки. Если всё это предсмертный бред Хикки, то действительно никаких богов нет, а Туунбак просто огромный доисторический медведь. Правда не очень ясно, откуда в голове у Хикки вся эта мифология, ему совершенно неизвестная, и почему он, умирая, галлюцинирует образами столь чуждой ему культуры. А вот если и эта глава и эпизод смерти Хикки не его галлюцинации, а авторская речь, тогда Туунбак действительно существо волшебное или, по крайней мере, это настоящий доисторический медведь, но являющийся аватаром Туунбака. Тогда вся история Крозье - это вариант "Сердца Тьмы" Конрада, капитуляция белого христианского цивилизованного европейца перед языческим первобытным миром, у Конрада она завершается безумием и смертью, у Симмонса - присягой хтоническому богу и ассимиляцией. И никакого ответа на то, какая из интерпретаций верна, в романе нет - читать его можно и так и так.
И вот то, что связано привычными всякому человеку операциями мысли через тело - это "одно", и то, что само собой вообще без разума и жизни (то есть просто самораскручивание материи) - то же самое "одно", а то, что связано с прямыми, идущими помимо материи деятельностью и существованием мысли и воли, и с предполагаемыми существами, способными на такую деятельность и существование - это "другое". Мы это "одно" маркируем словом "естественное", а "другое" - словом "сверхъестественное" и прекрасно ощущаем (хотя часто не осознаем), чем лохнесское чудовище или превращениек кристаллов в микробы по Лепешинской (и то и другое непроверенгно, фантастично и очень удивительно) отличаются для нашего восприятия от леших, богов и насылания порчи силой мысли (хотя и это все и то и другое непроверенгно, фантастично и очень удивительно). Почти всякий носитель культуры чувствует разницу между лешим / водяным и ускользающим от исследователя выжившшим и эволюционировавшим во что-то видом питекантропов, хотя по критерию "провернннности / наблюдаемости / редкости" они одинаковы.
Поэтому "та телепатия, которая ну как улавливание радиоволн" - она пройдет по ведомству немистического/естественного, а та, которая идет силой мысли помимо тела и его излучений - она пройдет по ведомству мистического/сверхъестественного (даже есоли эти слова не употреблять). Медведь и человек, способные к телепатии, "как Роза Кулешова - к кожному зрению и т.д." - "естественны", медведеподобная креатура богини Седны - сверхъественна уже потому, что создана богиней сверхъественным образом. Она ж его не генетически выводила из наличных мелведей, как иог бы и биолог на ее месте, и создавала его с участием прямого воздействия своей нематерии (воли-мысли-силы нетелесной, не через вещественный механизм вроде руки реализующейся) на материю. Есоли бы Седна собрала своего мелведа из каких-то деталек руками и инструментами, и человек, обученный тому же, мог бы из имеющихся вещественных элементов сырья собрать эти инструменты и этого медведа, - то и сверхъественного тут было бы не больше, чем в том, когда лепишь свистульку из глины или соорудаешь лук. Но Седна явно не так бы соолружала своего медведа.
Между тем телепатия у Симмонса есть, а вот ни намека на реальное существование богов или реальной работы и существования мысли/воли / души помимо тела у него нет. Медведь там в одном месте, правда, вроде как пожиратель душ ("естественные" медведи не пожирают души) - и тогда-то все ясно, - но в этом самом месте прописано все так туманно, что скорее это метафоры, описывающие окончательную агонию безумного Хикки.
Reply
В романе всё упирается в то, как мы истолковываем два момента - главу с инуитской мифологией вставленной в фингал романа и сцену, где медведь пытается пожрать душу Корнелиуса Хикки. Если всё это предсмертный бред Хикки, то действительно никаких богов нет, а Туунбак просто огромный доисторический медведь. Правда не очень ясно, откуда в голове у Хикки вся эта мифология, ему совершенно неизвестная, и почему он, умирая, галлюцинирует образами столь чуждой ему культуры.
А вот если и эта глава и эпизод смерти Хикки не его галлюцинации, а авторская речь, тогда Туунбак действительно существо волшебное или, по крайней мере, это настоящий доисторический медведь, но являющийся аватаром Туунбака. Тогда вся история Крозье - это вариант "Сердца Тьмы" Конрада, капитуляция белого христианского цивилизованного европейца перед языческим первобытным миром, у Конрада она завершается безумием и смертью, у Симмонса - присягой хтоническому богу и ассимиляцией.
И никакого ответа на то, какая из интерпретаций верна, в романе нет - читать его можно и так и так.
Reply
Leave a comment