Для тех, кто тоже любит "Автохтонов" Марии Галиной.
Для тех, кто тоже любит "Автохтонов" Марии Галиной.
Совершил в третий раз за 5 лет проверку отзывов и рецензий на "Автохтонов" ( https://booksdaily.club/proza/russkaya-sovremennaya-proza/264126-mariya-galina-avtohtony.html ). Без изменений - отзывающиеся упорно пишут, что автор-де дал открытый финал, то есть оставил непонятным, так творилось ли по сюжету что-то "сверхъестественное", или нет. Кроме того, большинство читателей и критиков вместе с главным героем опять, похоже, купились на историю, которую им рассказали в самом конце, и полагают, что с главным героем в самом деле говорил в тот момент его батюшка, - вовсе не убитый, а бросивший семью. Зато в отзывах, в том числе профессиональных рецензиях, множество разговоров про магический реализм, атомсферу и аллюзии. Если говорить о профессиональных рецензиях (читатель, в конце концов, не обязан за всем следить) - то получается классическое "бедняк скрывал сильней всего, что он не понял ничего".
Между тем автор никакого открытого финала не оставил. (Далее будут т.н. спойлеры). Мало того, что он по тексту рассадил совершенно ясные указания на то, что "сверхъестественное" по сюжету происходит взаправду (некоторые из таких указаний работают, лишь если сопоставить их с определенной деталью, проговоренной существенно раньше и необязательно привлекшей тогда внимание, - но уж в этом сопоставлении работают стопроцентно), так он еще более ясные клейма всадил в само ударное финальное псевдосрывание масок (текст - https://booksdaily.club/proza/russkaya-sovremennaya-proza/page-55-264126-mariya-galina-avtohtony.html ). Главный герой, приехавший из России в западноукраинский город, где происходит действие (явный Львов), на протяжении всего текста был убежден, что его батюшку, лет 20 назад пропавшего бесследно в этом городе, убил тогда по разным таинственным причинам некий тамошний обитатель Андрыч, известный также под псевдонимом Вертиго. И вот главный герой является во [Львов], чтобы раскрыть тайну гибели своего отца и убить Вертиго, если тот еще жив и в самом деле причастен к этой гибели.
Однако узнаем мы об этом замысле и цели героя лишь незадолго до самого конца, когда герой рассказывает свою историю: он сообщает, что его отец сорвался в свое время во [Львов], привлеченный присланной ему оттуда рукописью помянутого Вертиго; потом позвонил из [Львова] и сообщил, что лично виделся с Вертиго и тот поведал ему некие тайны; и на том отец героя пропал бесследно - и от него еще лишь дошло сбивчивое эмоциональное письмо, где он тоже повторял про открывшиеся ему тайны (но без имен и подробностей). Это письмо потом переслали для целей расследования исчезновения отца героя в полицию Львова, и так оно там и кануло. Расследование тоже заглохло.
В финале главному герою попадает в руки листок с текстом, который по выражениям есть нечто вроде чернового план-конспекта того самого последнего письма отца героя. Герой соображает, что когда такие сбивчивые эмоциональные письма, как последнее письмо его батюшки, пишут искренне, их пишут без черновиков - и он приходит в уверенность, что, значит, это самое последнее письмо писалось его отцом в качестве обманного маневра, чтобы ввести в заблуждение его и его матушку и предрасположить их этим сбивчивым разговором о тайнах к тому, чтобы они затем поверили в его внезапное "исчезновение" - а это исчезновение, стало быть, являлось просто намеренным бегством от семьи. После этого открытия героя с ним беседует некий пожилой господин и заявляет, что точно, он и есть отец главного героя, никто его не убивал, а просто он предпочел бросить обрыдшую ему семью и исчезнуть для нее, оставшись во Львове. Герой по различным причинам в это верит и, разведя руками, возвращается домой. Почему-то в это поверили и многие читатели.
Между тем говорил-то с героем (а до того, как задним числом должен понять читатель, в рамках той же стратагемы герою подбросили тот самый текст, имевший вид чернового план-конспекта к последнему письму его отца - подбросили именно для того, чтобы герой подумал то, что он подумал) на самом деле тот самый злодей и действительно убийца его отца Андрыч-Вертиго, лишь выдававший в этом разговоре себя за убитого (чтобы отделаться от мстителя). Вот только по ходу разговора он жестоко прокололся два раза. Во-первых, он мельком заявил герою, что Андрыч-Вертиго, мол, и помер-то еще лет за 20 до приезда отца героя в город [Львов], и вовсе не к Андрычу этот отец ехал. Герой это проглотил - хотя в Том Самом телефонном звонке из Львова отец говорил ему лично, что виделся и разговаривал с Вертиго. Поддельный отец-собеседник - Вертиго - об этом телефонном звонке ничего не знал (о письме, конечно, знал - его же обратно во Львов переслали, а там у убивца и компании все схвачено, как в романе выяснялось независимо, - а вот о звонке знать ему было неоткуда), потому и прокололся. А главный герой, раздавленный "страшной правдой", вообще не впомнил об этом моменте и не сообразил, что врать именно о встрече с Вертиго его отцу в рамках сплавления семье легенды о том, как он прикоснулся к великой тайне (в картине, которая представляется герою теперь, тот телефонный разговор оказывался частью того же навешивания семье лапши на уши, что и письмо), не было бы никакой надобности и причин, - имя Вертиго его семье ни о чем тогда не говорило, упоминание встречи с Вертиго на легенду никак не работало. Стало быть, по меньшей мере эта встреча была реально, стало быть, Вертиго тогда был жив, стало быть...
А второй прокол совсем уж большой - поддельный отец, уверенный, что герой всему поверил (а герой и вправду всему поверил), спрашивает, желая его вытурить: Ну так от меня чего ты еще хочешь?
Главный герой в такой горести, что не заметил этого "от меня" и механически повторяет в ответ свою исходную цель: - "Убить Вертиго". Дословно получается по первому впечатлению от такого ответа, что он считает своего собеседника так-таки этим самым Вертиго, а вовсе не своим отцом (осознанно отвечать кому-то на вопрос "чего ты хочешь _от меня_" - "убить Иванова" - можно только если хочешь привлечь собеседника к убийству Иванова или считаешь его этим самым Ивановым и в такой форме доводишь до него это знание).
Поддельный отец, слыша такой ответ, в течение мига ощущает дело так, что главный герой ему не поверил, продолжает считать Вертиго живым и хочет убить его, взрывается и ответствует на это "Убить Вертиго":
"Ну валяй, попробуй, у меня, правда, травматик!"
То есть прокалывается и прямо выдает этой фразой, что он и есть Вертиго.
Главный герой и этого не заметил, гаснет и уходит.
Ну, главный герой мог и не заметить. А вот как читатели не заметили?
Не говорю о том, что 1) пресловутый листок с черновым план-конспектом последнего отцовского письма герой обнаружил заложенным в томике Собраний сочинений Гайдара, стоящего в том же хостеле, где останавливался за 20 лет до того его отец. Все логично - если допустить, что за 20 лет книгу ни разу не снимали с полки и не читали (герой так и полагает - это, думает, "книги, которые никто никогда не будет читать". Это в хостеле-то, за 20-то лет!), или все это время бережно клали на место выпадающий листок. Но еще интереснее, что непосредственно перед тем, как обнаружить листок, герой подмечает, что книги стоят как-то не так, как накануне. То есть подсунули ему этот листок в последний момент, чтобы навести его на ту самую мысль, на которую он и навелся (только при этом недоглядели - книги поставили обратно не точно так, как те стояли раньше).
2) Если человек хочет как можно надежнее бесследно исчезнуть для семьи, чтобы его по вохможности не искали и не сыскали - то писать семье письма о том, как он набрел на некие великие тайны, контрпродуктивно. Если это вообще хоть как-то повлияет на дело - то разве что усилит желание его искать (собственно, так оно и получилось - не будь звонка и письма, главный герой и не подумал бы ехать во [Львов] копать эту историю). У убивца-Вертиги просто не было возможности придумать историю поубедительнее, письмо-то было, и он это знал.
И это только сюжетоустанавливающие детали, сосредоточенные в финале! А они и до того имелись в достаточном количестве. Начиная с названия - "Автохтоны" и эпиграфа из Парацельса о четырех расах элементалей - гномах, саламандрах, ундинах и сильфах; в романе будет и примета появления (реального) ундины, и такие же приметы работы саламандр, и существо, объявляющее себя сильфом и притом по сюжету действительно волшебное (мысли читать умеет), и еще одно существо, также волшебное (тоже умеющее читать мысли, что твердо выясняется по одной детали в конце) и однажды навеявшее на главного героя ассоциацию с гномами. Сам главный герой совершенно ничего на эти темы не подозревает, ни в ком из персонажей ничего такого не видит, но однажды ему в голову приходит, что все происходящее - "история о древних существах, незаметно, исподволь опутавших город медовыми нитями своих странных интриг,своих непонятных стороннему глазу игр, своих привычек, своего постоянства, но такие истории, кажется, уже выходят из моды, да и вообще это, кажется, тоже уже было. Нет, Вейнбаум [имя, которым пользуется тот самый гном] - тоже орудие. Это город творит свой миф..." и т.д. Да нет, не город - но, как и Симмонса в "Терроре", сюжет раскрывается в кратком предположении одного их героев, которое он и сам не развивает.
Стоит отметить, что "автохтоны" - это вовсе не "старожилы", хотя в очень иносказательном смысле так сказать можно - при очень большом желании. Автохтоны в переносном смысле - древнейшее коренное население, потомки первонасельников некоего края. Автохтоны в собственно, мифологическом смысле - "самые первые" первообитатели, рожденные из земли, вообще не от людей. Элементалей автохтонами поименовать можно, а вот просто старцев-старожилов - по сути, нет. Так что одиин из маячков разгадки сюжета - он уж просто в заглавии.
Впрочем, если мировая публика так читает Симмонса, как описывалось тут - https://wyradhe.livejournal.com/450138.html - то почему "Автохтонов", где подсказок такой степени величины, самовыявленности и яркости все-таки нет, прочтут как-то иначе?
Совершил в третий раз за 5 лет проверку отзывов и рецензий на "Автохтонов" ( https://booksdaily.club/proza/russkaya-sovremennaya-proza/264126-mariya-galina-avtohtony.html ). Без изменений - отзывающиеся упорно пишут, что автор-де дал открытый финал, то есть оставил непонятным, так творилось ли по сюжету что-то "сверхъестественное", или нет. Кроме того, большинство читателей и критиков вместе с главным героем опять, похоже, купились на историю, которую им рассказали в самом конце, и полагают, что с главным героем в самом деле говорил в тот момент его батюшка, - вовсе не убитый, а бросивший семью. Зато в отзывах, в том числе профессиональных рецензиях, множество разговоров про магический реализм, атомсферу и аллюзии. Если говорить о профессиональных рецензиях (читатель, в конце концов, не обязан за всем следить) - то получается классическое "бедняк скрывал сильней всего, что он не понял ничего".
Между тем автор никакого открытого финала не оставил. (Далее будут т.н. спойлеры). Мало того, что он по тексту рассадил совершенно ясные указания на то, что "сверхъестественное" по сюжету происходит взаправду (некоторые из таких указаний работают, лишь если сопоставить их с определенной деталью, проговоренной существенно раньше и необязательно привлекшей тогда внимание, - но уж в этом сопоставлении работают стопроцентно), так он еще более ясные клейма всадил в само ударное финальное псевдосрывание масок (текст - https://booksdaily.club/proza/russkaya-sovremennaya-proza/page-55-264126-mariya-galina-avtohtony.html ). Главный герой, приехавший из России в западноукраинский город, где происходит действие (явный Львов), на протяжении всего текста был убежден, что его батюшку, лет 20 назад пропавшего бесследно в этом городе, убил тогда по разным таинственным причинам некий тамошний обитатель Андрыч, известный также под псевдонимом Вертиго. И вот главный герой является во [Львов], чтобы раскрыть тайну гибели своего отца и убить Вертиго, если тот еще жив и в самом деле причастен к этой гибели.
Однако узнаем мы об этом замысле и цели героя лишь незадолго до самого конца, когда герой рассказывает свою историю: он сообщает, что его отец сорвался в свое время во [Львов], привлеченный присланной ему оттуда рукописью помянутого Вертиго; потом позвонил из [Львова] и сообщил, что лично виделся с Вертиго и тот поведал ему некие тайны; и на том отец героя пропал бесследно - и от него еще лишь дошло сбивчивое эмоциональное письмо, где он тоже повторял про открывшиеся ему тайны (но без имен и подробностей). Это письмо потом переслали для целей расследования исчезновения отца героя в полицию Львова, и так оно там и кануло. Расследование тоже заглохло.
В финале главному герою попадает в руки листок с текстом, который по выражениям есть нечто вроде чернового план-конспекта того самого последнего письма отца героя. Герой соображает, что когда такие сбивчивые эмоциональные письма, как последнее письмо его батюшки, пишут искренне, их пишут без черновиков - и он приходит в уверенность, что, значит, это самое последнее письмо писалось его отцом в качестве обманного маневра, чтобы ввести в заблуждение его и его матушку и предрасположить их этим сбивчивым разговором о тайнах к тому, чтобы они затем поверили в его внезапное "исчезновение" - а это исчезновение, стало быть, являлось просто намеренным бегством от семьи. После этого открытия героя с ним беседует некий пожилой господин и заявляет, что точно, он и есть отец главного героя, никто его не убивал, а просто он предпочел бросить обрыдшую ему семью и исчезнуть для нее, оставшись во Львове. Герой по различным причинам в это верит и, разведя руками, возвращается домой. Почему-то в это поверили и многие читатели.
Между тем говорил-то с героем (а до того, как задним числом должен понять читатель, в рамках той же стратагемы герою подбросили тот самый текст, имевший вид чернового план-конспекта к последнему письму его отца - подбросили именно для того, чтобы герой подумал то, что он подумал) на самом деле тот самый злодей и действительно убийца его отца Андрыч-Вертиго, лишь выдававший в этом разговоре себя за убитого (чтобы отделаться от мстителя). Вот только по ходу разговора он жестоко прокололся два раза. Во-первых, он мельком заявил герою, что Андрыч-Вертиго, мол, и помер-то еще лет за 20 до приезда отца героя в город [Львов], и вовсе не к Андрычу этот отец ехал. Герой это проглотил - хотя в Том Самом телефонном звонке из Львова отец говорил ему лично, что виделся и разговаривал с Вертиго. Поддельный отец-собеседник - Вертиго - об этом телефонном звонке ничего не знал (о письме, конечно, знал - его же обратно во Львов переслали, а там у убивца и компании все схвачено, как в романе выяснялось независимо, - а вот о звонке знать ему было неоткуда), потому и прокололся. А главный герой, раздавленный "страшной правдой", вообще не впомнил об этом моменте и не сообразил, что врать именно о встрече с Вертиго его отцу в рамках сплавления семье легенды о том, как он прикоснулся к великой тайне (в картине, которая представляется герою теперь, тот телефонный разговор оказывался частью того же навешивания семье лапши на уши, что и письмо), не было бы никакой надобности и причин, - имя Вертиго его семье ни о чем тогда не говорило, упоминание встречи с Вертиго на легенду никак не работало. Стало быть, по меньшей мере эта встреча была реально, стало быть, Вертиго тогда был жив, стало быть...
А второй прокол совсем уж большой - поддельный отец, уверенный, что герой всему поверил (а герой и вправду всему поверил), спрашивает, желая его вытурить: Ну так от меня чего ты еще хочешь?
Главный герой в такой горести, что не заметил этого "от меня" и механически повторяет в ответ свою исходную цель: - "Убить Вертиго". Дословно получается по первому впечатлению от такого ответа, что он считает своего собеседника так-таки этим самым Вертиго, а вовсе не своим отцом (осознанно отвечать кому-то на вопрос "чего ты хочешь _от меня_" - "убить Иванова" - можно только если хочешь привлечь собеседника к убийству Иванова или считаешь его этим самым Ивановым и в такой форме доводишь до него это знание).
Поддельный отец, слыша такой ответ, в течение мига ощущает дело так, что главный герой ему не поверил, продолжает считать Вертиго живым и хочет убить его, взрывается и ответствует на это "Убить Вертиго":
"Ну валяй, попробуй, у меня, правда, травматик!"
То есть прокалывается и прямо выдает этой фразой, что он и есть Вертиго.
Главный герой и этого не заметил, гаснет и уходит.
Ну, главный герой мог и не заметить. А вот как читатели не заметили?
Не говорю о том, что 1) пресловутый листок с черновым план-конспектом последнего отцовского письма герой обнаружил заложенным в томике Собраний сочинений Гайдара, стоящего в том же хостеле, где останавливался за 20 лет до того его отец. Все логично - если допустить, что за 20 лет книгу ни разу не снимали с полки и не читали (герой так и полагает - это, думает, "книги, которые никто никогда не будет читать". Это в хостеле-то, за 20-то лет!), или все это время бережно клали на место выпадающий листок. Но еще интереснее, что непосредственно перед тем, как обнаружить листок, герой подмечает, что книги стоят как-то не так, как накануне. То есть подсунули ему этот листок в последний момент, чтобы навести его на ту самую мысль, на которую он и навелся (только при этом недоглядели - книги поставили обратно не точно так, как те стояли раньше).
2) Если человек хочет как можно надежнее бесследно исчезнуть для семьи, чтобы его по вохможности не искали и не сыскали - то писать семье письма о том, как он набрел на некие великие тайны, контрпродуктивно. Если это вообще хоть как-то повлияет на дело - то разве что усилит желание его искать (собственно, так оно и получилось - не будь звонка и письма, главный герой и не подумал бы ехать во [Львов] копать эту историю). У убивца-Вертиги просто не было возможности придумать историю поубедительнее, письмо-то было, и он это знал.
И это только сюжетоустанавливающие детали, сосредоточенные в финале! А они и до того имелись в достаточном количестве. Начиная с названия - "Автохтоны" и эпиграфа из Парацельса о четырех расах элементалей - гномах, саламандрах, ундинах и сильфах; в романе будет и примета появления (реального) ундины, и такие же приметы работы саламандр, и существо, объявляющее себя сильфом и притом по сюжету действительно волшебное (мысли читать умеет), и еще одно существо, также волшебное (тоже умеющее читать мысли, что твердо выясняется по одной детали в конце) и однажды навеявшее на главного героя ассоциацию с гномами. Сам главный герой совершенно ничего на эти темы не подозревает, ни в ком из персонажей ничего такого не видит, но однажды ему в голову приходит, что все происходящее - "история о древних существах, незаметно, исподволь опутавших город медовыми нитями своих странных интриг,своих непонятных стороннему глазу игр, своих привычек, своего постоянства, но такие истории, кажется, уже выходят из моды, да и вообще это, кажется, тоже уже было. Нет, Вейнбаум [имя, которым пользуется тот самый гном] - тоже орудие. Это город творит свой миф..." и т.д. Да нет, не город - но, как и Симмонса в "Терроре", сюжет раскрывается в кратком предположении одного их героев, которое он и сам не развивает.
Стоит отметить, что "автохтоны" - это вовсе не "старожилы", хотя в очень иносказательном смысле так сказать можно - при очень большом желании. Автохтоны в переносном смысле - древнейшее коренное население, потомки первонасельников некоего края. Автохтоны в собственно, мифологическом смысле - "самые первые" первообитатели, рожденные из земли, вообще не от людей. Элементалей автохтонами поименовать можно, а вот просто старцев-старожилов - по сути, нет. Так что одиин из маячков разгадки сюжета - он уж просто в заглавии.
Впрочем, если мировая публика так читает Симмонса, как описывалось тут - https://wyradhe.livejournal.com/450138.html - то почему "Автохтонов", где подсказок такой степени величины, самовыявленности и яркости все-таки нет, прочтут как-то иначе?