Затопляющее счастье от г. Кабе
Затопляющее счастье от г. Кабе
Республика клеймит добровольное безбрачие как акт неблагодарности и как подозрительное состояние, и заявляет, что неузаконенный брак и прелюбодеяние являются непростительными преступлениями. Этого заявления достаточно и без наказаний, потому что воспитание приучает смотреть на такие преступления с ужасом, и общественное мнение было бы беспощадно к таким преступникам. Впрочем, республика приняла все меры, чтобы неузаконенный брак и прелюбодеяние были физически невозможны, так как при установившемся строе семейной жизни и данном устройстве городов прелюбодеяние не может найти для себя убежища. Во всей Икарии нельзя было бы назвать ни одного примера неузаконенного брака или прелюбодеяния. Похищение неизвестно, потому что как мог бы похититель увезти свою жертву? Даже обольщение почти неосуществимо, ибо что мог бы предложить обольститель?
"Икария" Кабе.
(Действительно, что ж такое может предложить обольститель(ница) обольщаемой(ему) при имущественном равенстве во всеобщем труде? В самом деле, когда же это видано было в мире, чтобы одна человеческая особь в сих делах обольщалась в другой особи чем-то, кроме недостающих первой особи вещей и денег, кои может она в обмен на обольщенность получить от второй особи - а всему этому в Икарии места нет?)
Оттуда же:
Заметили ли вы также, как регулярен распорядок для движения нашего населения по улицам города. В пять часов все встают; к шести часам все наши общественные средства передвижения и все улицы переполнены мужчинами, которые направляются в свои мастерские. В девять часов вы видите женщин и детей. От девяти до часа пополудни все население находится в мастерских или школах. В половине второго вся масса рабочих оставляет мастерские и соединяется со своими семьями и соседями в народных ресторанах. От двух до трех все обедают. От трех до девяти все население наполняет сады, террасы, улицы, места для гулянья, народные собрания, курсы, театры и все другие общественные места. В десять часов все ложатся спать, и в течение ночи, от десяти до пяти, улицы совершенно пустынны. - У вас, стало быть, также есть закон о тушении огней, закон, который казался таким тираническим? - Предписанный тираном, он, действительно, был невыносимым притеснением, но принятый всем народом, в интересах его здоровья и хорошего порядка в работе, - это наиболее разумный, наиболее полезный и наиболее тщательно исполняемый закон
***
Выдающийся мыслитель и друг человечества Кабе (это уже первая половина 19 века) отличается от большинства прочих освободителей трудящихся от угнетения богачами и государством тем, что даже провел эксперимент - до власти над страной не дорвался (*), но общину основал - и потерпел в этом качестве немного предсказуемый крах (биография - http://istmat.info/files/uploads/28569/cabet.pdf )
(*) негодные трудящиеся, которые все же намного здравомысленнее, чем о них думают их асвабадзители от экономического и политического угнетения государством и собственниками [впрочем, такие трезвые люди, как Бланки и Ленин, оценивают трудящихся в этом смысле правильно и понимают, что лучше им воли не давать, а то в итоге будет, как с немецкими, французскими, итальянскими социалистами и английскими лейбористами, которых трудящиеся, чуть только несколько отъелись, cтали прочно прокатывать на выборах, пока означенные социалисты и лейбористы либо не поправели радикальнейшим образом и резко рассоциалистились - Шредер, Блэр, макронисты - либо не вышли в полный тираж а-ля Италия или Франция], - так вот даже французские трудящиеся 1840-х, которые еще отдаленно не отъелись, Кабе в Учредительное собрание не выбрали.
Подробнейшее описание Кабе правильного порядка на примере республики Икария - есть на русском (
http://istmat.info/files/uploads/28569/cabet_icarie.pdf ), и особо хотел бы отметить там еще три момента.
Во-первых, прекрасное даже в переводе выражение: "Но какие преступления,- сказал Евгений, - можно совершить здесь при системе общности и счастье, которым она вас затопляет?"
Во-вторых, судебная система очень упрощена. Юристов и судов нет. Нет, соответственно, и иерархии судов. И полиции нет - ибо слежка за порядком, аресты и пр. есть дело всего населения. "Нигде вы не найдете такой многочисленной полиции. Ибо наши общественные служащие и даже все наши граждане обязаны следить за выполнением законов и преследовать или изобличать все преступления, свидетелями которых они являются". Далее, любая общественная ячейка выступает как безапелляционный трибунал по любому делу, происходящему в ее сфере компетенции, кроме самых тяжелых, а самые тяжелые судит столь же безапелляционно общенародное собрание данной коммуны. "Каждая школа является трибуналом, который судит школьные преступления; каждая мастерская судит преступления в мастерской; Национальное представительство судит преступления, совершенные в его среде; каждая семья превращается в судебную палату и судит семейные преступления... Вы видите, что нигде нет такого числа трибуналов и нигде обвиняемые не могут так справедливо похвалиться тем, что их судят равные. Женские проступки, совершенные в мастерской, подлежат суду товарок по мастерской. За другие проступки женщин судят старшие женщины в семьях. А если имеется налицо серьезное преступление, то такие должны предстать пред народным собранием".
Интересно, что ежели осужденный выражает недовольство в адрес обвинителя и обвинительного приговора, то это само по себе образует новое преступление - навроде оскорбления величия римского народа. "И если случайно осужденный увлечется чувством раздражения, то это было бы новое преступление, возмущение против закона, враждебный акт против народа, который бы вызвал всеобщее негодование".
Так что правосудие сравнительно со старым очень упрощено. Зато есть дополнительная особая ветвь судебной власти, которая выносит судебные решения о делах и людях прошлого. В Икарии все известные люди прошлого собственной страны и всего мира должны пройти посмертно судебную процедуру и должен быть вынесен официальный вердикт о том, хороши они были или плохи. Эти вердикты образуют часть законных приговоров (а мы помним, что выражать недовольство по поводу законного приговора есть новое преступление, враждебный акт против народа и тырпыр).
"У нас есть даже трибунал для мертвых. - Ах! Меня это очень радует, - воскликнул Евгений, - ибо ничто меня не возмущает так сильно, как торжество преступления, и я часто желал, чтобы трупы тиранов были вырыты, судимы и преданы вечному позору. - Этот трибунал, - продолжал Динар, - был учрежден по предложению Икара [вождь-основатель всего благолепия]. В первый год нашего возрождения Национальное представительство постановило, чтобы все историки Икарии собирались ежегодно в течение одного месяца, с целью высказаться, после обсуждения, о спорных пунктах истории и судить людей и дела прошлого. Этот исторический трибунал сперва судил память главных икарийских исторических личностей с 1772 года, потом деятелей предшествующего периода, затем - наиболее знаменитых иностранцев, всегда стараясь тщательно расследовать истину. - Вы, стало быть, - сказал я ему, - имеете официальную биографию всех знаменитых людей древности? - Мы имеем биографии всех наших соотечественников, но, хотя труд этот начат еще пятьдесят лет назад, он все еще не закончен для других стран. Мы имеем, кроме того, Исторический музей, настоящий храм справедливости, нечто вроде Пантеона и Пандемониума, где, по предложению дисциплинарного комитета, Национальное представительство присуждает славу старым друзьям народа и позор врагам человечества".
Современные европейцы - чистые щенки перед этим; хотя они встают понемногу на путь нравственности, вводя законы, запрещающие отрицать, оправдывать и обелять то-се (террористов, Гитлера и ко с Холокостами, преступления НКВД и СССР в Польше, турецкий геноцид армян и тр пр) и очернять пятое-десятое (Германское государство и его строй, например), но они только-только нетвердо и селективно ковыляют в этом отношении на лапках, и то не все; а в Икарии уже прочно поставили дело на твердую ногу (**).
---
Третье особо мною выписываемое - это система производства. Все хозяйство единое, существует по единому плану, производит три типа продукции: первой необходимости для выживания; полезные; продукция товаров и услуг, предназначаемых для удовольствия. Производство товаров и услуг, предназначенных для удовольствия, разрешается только в том случае, если их можно без ущерба для необходимых и пр. произвести в количестве, которого хватило бы на всех граждан (поровну); если на всех произвести какие-то вещи для удовольствия нет возможности, то нельзя производить эти вещи ни для кого вообще. "Так, например, если бы можно было дать каждому экипаж, то каждый имел бы экипаж, но так как это невозможно, то никто не имеет их, и каждый может пользоваться общими средствами передвижения, которые стараются сделать возможно более удобными и приятными". Производство вредных (для воспитания, психологии, блага общества и т.д) и вовсе бесполезных товаров и услуг запрещено ан принсип, вообще. Вообще все не утвержденные и не разрешенные специально ремесла и производства запрещены.
---
Какие все-таки непроходимые пошляки прежде всего эти люди. Воры, убийцы, подстрекатели и оправдатели воровства и убийства, друзья и отмазыватели только что перечисленных - да, все так. Но прежде всего - непроходимые пошляки. Даже то, что они сентиментальные нелюди, "искренне" убедившие себя, что это они все от сострадания скорбям трудящихся и обездоленных, - на втором месте. В конце концов, убедить себя в таком - дело нехитрое и общедоступное, тут каких-то особенных дарований не нужно. Такую лапшу себе и другим кто не вешает? А вот эти закорючечки с трибуналами для покойников и запретом на производство тех вещей "для удовольствия", которых на всех пока произвести не выходит, и все прочее такое - это найжешь нечасто (сразу вспоминаешь про Рахметова, который "абсолютно ел яблоки [как доступные простому народу], абсолютно не ел абрикосов [ибо простой народ их не ест]; апельсины ел в Петербурге, не ел в провинции, - видите, в Петербурге простой народ ест их, а в провинции не ест. Паштеты ел, потому что хороший пирог не хуже паштета, и слоеное тесто знакомо простому народу, но сардинок не ел" - а я заодно вспоминаю одного одноклассника, с восхищением перед таким масштабом ЧГМ [человеколюбия головного мозга] выпалившего по этому поводу: "он бы лучше стрихнинчика абсолютно поел").
Недавно был на ГЭК в МГУ - пока студенты отчитывались, кстати, часто очень высококачественно, я смотрел дипломные работы каф. новой и новейшей истории последних лет. В очень интересной работе про лейбористов и профсоюзное движение Англии середины 20 века приводились цитаты из разных деятелей этих направлений. Все тот же сон. Фабриканты и лендлорды "обкрадывают" трудящихся тем самым фактом, что извлекают нетрудовой доход из собственности на фабрики и землю, и "незаслуженно" все это имеют - незаслуженно, так как каким же общественно полезным трудом они могли бы эти свои фабрики и земли заслуживать? Читал я это и думал: ладно, они-то к своему запаху - запаху вот этих вот речений про обкрадывают, угнетают и незаслуженно присвоили - привыкли, ничего скверного в нем не находят, даже гордятся тем, как славно и новаторски они пахнут (новаторски - ибо вон ведь столько веков никто ничего такого не думал о собственниках, вон Тюдоры и ранние Стюарты регулировали в интересах рядового населения хлебный экспорт, вводили ограничения на цены, вводили соцгарантии за счет государства и общества, ничего у них на это не ржавело, - а при всем этом им и в голову не приходило, что лендлорд и мануфактурщик кого-то обкрадывают и незаслуженно чем-то владеют по факту извлечения ими нетрудового дохода из труда иных людей на их "незаслуженной" собственности; а вот они, передовые левые-тм, и до того догадались! (на самом деле до этого бреда соответствующие граждане догадывались и в Средние Века, просто это были не Тюдоры),
- привыкли они и к тому, что университетская, кюльтюрная и т.п. интеллектуальная публика нос от этого не воротит (по разным, но одинаково скверным причинам),
- но почему ж эти добрые люди до такой степени не подозревают, как их запах действует на людей, НЕ дававших подписку на все это или на извинения всего этого, - причем не на олигархов имени Железной Пяты, а на самых обычных рядовых людей, тех самых трудящихся, - пока они совести не пропили? Вот это действительно психологическая загадка. Ведь скажи Иванов (рядовой трудящийся, не лендлорд и не фабрикант) такому обличителю нетрудовых-извлекателей-дохода-из-частной-собственности как-де обкрадывателей и угнетателей трудящихся и как лиц, незаслуженно узурпирующих часть общего богатства, - скажи ему Иванов, что он, этот обличитель, и не человек вовсе по делу, а нечто вроде ядовитого таракана, и один только Заратустра /столь мало ценимый самим обличителем/ не позволяет исполнить страстную, исступленную просьбу его, обличителя, физиономии о кирпиче из немецких листовок, - так ведь обличитель искренне обидится: за что ж его так, он же из лучших чувств, и кого оно убыло от того, что он охаял лендлордов обкрадывателями трудящихся, тем более, что они-де, в сущности, таковы и есть?
Вот это искреннее изумление - оно изумительнее всего. "Мыкола, ты шо, обиделся?"
---
(**) Возвращаясь к Икарии: впрочем, откуда в Спарте взяться прелюбодеяниям, как выражались сами спартиаты? "Но какие преступления,- сказал Евгений, - можно совершить здесь при системе общности и счастье, которым она вас затопляет? Воровство - невозможно. Банкротство, фальшивые деньги - невозможны. Никакого мотива для убийства. Никаких мотивов для поджогов, насилий, даже оскорблений. Никакого повода для заговоров. Поистине, я не нахожу места ни для каких, кроме эксцесса добродетели или маленьких грешков. - И все же мы имеем крупные преступления, - отвечал Динар. - Но какие преступления, скажите! - Например, запоздание или неаккуратность при выполнении какой-нибудь обязанности; распределитель, пославший недостаточное количество; чрезмерные требования; убыток, причиненный неблагоразумием...
Республика клеймит добровольное безбрачие как акт неблагодарности и как подозрительное состояние, и заявляет, что неузаконенный брак и прелюбодеяние являются непростительными преступлениями. Этого заявления достаточно и без наказаний, потому что воспитание приучает смотреть на такие преступления с ужасом, и общественное мнение было бы беспощадно к таким преступникам. Впрочем, республика приняла все меры, чтобы неузаконенный брак и прелюбодеяние были физически невозможны, так как при установившемся строе семейной жизни и данном устройстве городов прелюбодеяние не может найти для себя убежища. Во всей Икарии нельзя было бы назвать ни одного примера неузаконенного брака или прелюбодеяния. Похищение неизвестно, потому что как мог бы похититель увезти свою жертву? Даже обольщение почти неосуществимо, ибо что мог бы предложить обольститель?
"Икария" Кабе.
(Действительно, что ж такое может предложить обольститель(ница) обольщаемой(ему) при имущественном равенстве во всеобщем труде? В самом деле, когда же это видано было в мире, чтобы одна человеческая особь в сих делах обольщалась в другой особи чем-то, кроме недостающих первой особи вещей и денег, кои может она в обмен на обольщенность получить от второй особи - а всему этому в Икарии места нет?)
Оттуда же:
Заметили ли вы также, как регулярен распорядок для движения нашего населения по улицам города. В пять часов все встают; к шести часам все наши общественные средства передвижения и все улицы переполнены мужчинами, которые направляются в свои мастерские. В девять часов вы видите женщин и детей. От девяти до часа пополудни все население находится в мастерских или школах. В половине второго вся масса рабочих оставляет мастерские и соединяется со своими семьями и соседями в народных ресторанах. От двух до трех все обедают. От трех до девяти все население наполняет сады, террасы, улицы, места для гулянья, народные собрания, курсы, театры и все другие общественные места. В десять часов все ложатся спать, и в течение ночи, от десяти до пяти, улицы совершенно пустынны. - У вас, стало быть, также есть закон о тушении огней, закон, который казался таким тираническим? - Предписанный тираном, он, действительно, был невыносимым притеснением, но принятый всем народом, в интересах его здоровья и хорошего порядка в работе, - это наиболее разумный, наиболее полезный и наиболее тщательно исполняемый закон
***
Выдающийся мыслитель и друг человечества Кабе (это уже первая половина 19 века) отличается от большинства прочих освободителей трудящихся от угнетения богачами и государством тем, что даже провел эксперимент - до власти над страной не дорвался (*), но общину основал - и потерпел в этом качестве немного предсказуемый крах (биография - http://istmat.info/files/uploads/28569/cabet.pdf )
(*) негодные трудящиеся, которые все же намного здравомысленнее, чем о них думают их асвабадзители от экономического и политического угнетения государством и собственниками [впрочем, такие трезвые люди, как Бланки и Ленин, оценивают трудящихся в этом смысле правильно и понимают, что лучше им воли не давать, а то в итоге будет, как с немецкими, французскими, итальянскими социалистами и английскими лейбористами, которых трудящиеся, чуть только несколько отъелись, cтали прочно прокатывать на выборах, пока означенные социалисты и лейбористы либо не поправели радикальнейшим образом и резко рассоциалистились - Шредер, Блэр, макронисты - либо не вышли в полный тираж а-ля Италия или Франция], - так вот даже французские трудящиеся 1840-х, которые еще отдаленно не отъелись, Кабе в Учредительное собрание не выбрали.
Подробнейшее описание Кабе правильного порядка на примере республики Икария - есть на русском (
http://istmat.info/files/uploads/28569/cabet_icarie.pdf ), и особо хотел бы отметить там еще три момента.
Во-первых, прекрасное даже в переводе выражение: "Но какие преступления,- сказал Евгений, - можно совершить здесь при системе общности и счастье, которым она вас затопляет?"
Во-вторых, судебная система очень упрощена. Юристов и судов нет. Нет, соответственно, и иерархии судов. И полиции нет - ибо слежка за порядком, аресты и пр. есть дело всего населения. "Нигде вы не найдете такой многочисленной полиции. Ибо наши общественные служащие и даже все наши граждане обязаны следить за выполнением законов и преследовать или изобличать все преступления, свидетелями которых они являются". Далее, любая общественная ячейка выступает как безапелляционный трибунал по любому делу, происходящему в ее сфере компетенции, кроме самых тяжелых, а самые тяжелые судит столь же безапелляционно общенародное собрание данной коммуны. "Каждая школа является трибуналом, который судит школьные преступления; каждая мастерская судит преступления в мастерской; Национальное представительство судит преступления, совершенные в его среде; каждая семья превращается в судебную палату и судит семейные преступления... Вы видите, что нигде нет такого числа трибуналов и нигде обвиняемые не могут так справедливо похвалиться тем, что их судят равные. Женские проступки, совершенные в мастерской, подлежат суду товарок по мастерской. За другие проступки женщин судят старшие женщины в семьях. А если имеется налицо серьезное преступление, то такие должны предстать пред народным собранием".
Интересно, что ежели осужденный выражает недовольство в адрес обвинителя и обвинительного приговора, то это само по себе образует новое преступление - навроде оскорбления величия римского народа. "И если случайно осужденный увлечется чувством раздражения, то это было бы новое преступление, возмущение против закона, враждебный акт против народа, который бы вызвал всеобщее негодование".
Так что правосудие сравнительно со старым очень упрощено. Зато есть дополнительная особая ветвь судебной власти, которая выносит судебные решения о делах и людях прошлого. В Икарии все известные люди прошлого собственной страны и всего мира должны пройти посмертно судебную процедуру и должен быть вынесен официальный вердикт о том, хороши они были или плохи. Эти вердикты образуют часть законных приговоров (а мы помним, что выражать недовольство по поводу законного приговора есть новое преступление, враждебный акт против народа и тырпыр).
"У нас есть даже трибунал для мертвых. - Ах! Меня это очень радует, - воскликнул Евгений, - ибо ничто меня не возмущает так сильно, как торжество преступления, и я часто желал, чтобы трупы тиранов были вырыты, судимы и преданы вечному позору. - Этот трибунал, - продолжал Динар, - был учрежден по предложению Икара [вождь-основатель всего благолепия]. В первый год нашего возрождения Национальное представительство постановило, чтобы все историки Икарии собирались ежегодно в течение одного месяца, с целью высказаться, после обсуждения, о спорных пунктах истории и судить людей и дела прошлого. Этот исторический трибунал сперва судил память главных икарийских исторических личностей с 1772 года, потом деятелей предшествующего периода, затем - наиболее знаменитых иностранцев, всегда стараясь тщательно расследовать истину. - Вы, стало быть, - сказал я ему, - имеете официальную биографию всех знаменитых людей древности? - Мы имеем биографии всех наших соотечественников, но, хотя труд этот начат еще пятьдесят лет назад, он все еще не закончен для других стран. Мы имеем, кроме того, Исторический музей, настоящий храм справедливости, нечто вроде Пантеона и Пандемониума, где, по предложению дисциплинарного комитета, Национальное представительство присуждает славу старым друзьям народа и позор врагам человечества".
Современные европейцы - чистые щенки перед этим; хотя они встают понемногу на путь нравственности, вводя законы, запрещающие отрицать, оправдывать и обелять то-се (террористов, Гитлера и ко с Холокостами, преступления НКВД и СССР в Польше, турецкий геноцид армян и тр пр) и очернять пятое-десятое (Германское государство и его строй, например), но они только-только нетвердо и селективно ковыляют в этом отношении на лапках, и то не все; а в Икарии уже прочно поставили дело на твердую ногу (**).
---
Третье особо мною выписываемое - это система производства. Все хозяйство единое, существует по единому плану, производит три типа продукции: первой необходимости для выживания; полезные; продукция товаров и услуг, предназначаемых для удовольствия. Производство товаров и услуг, предназначенных для удовольствия, разрешается только в том случае, если их можно без ущерба для необходимых и пр. произвести в количестве, которого хватило бы на всех граждан (поровну); если на всех произвести какие-то вещи для удовольствия нет возможности, то нельзя производить эти вещи ни для кого вообще. "Так, например, если бы можно было дать каждому экипаж, то каждый имел бы экипаж, но так как это невозможно, то никто не имеет их, и каждый может пользоваться общими средствами передвижения, которые стараются сделать возможно более удобными и приятными". Производство вредных (для воспитания, психологии, блага общества и т.д) и вовсе бесполезных товаров и услуг запрещено ан принсип, вообще. Вообще все не утвержденные и не разрешенные специально ремесла и производства запрещены.
---
Какие все-таки непроходимые пошляки прежде всего эти люди. Воры, убийцы, подстрекатели и оправдатели воровства и убийства, друзья и отмазыватели только что перечисленных - да, все так. Но прежде всего - непроходимые пошляки. Даже то, что они сентиментальные нелюди, "искренне" убедившие себя, что это они все от сострадания скорбям трудящихся и обездоленных, - на втором месте. В конце концов, убедить себя в таком - дело нехитрое и общедоступное, тут каких-то особенных дарований не нужно. Такую лапшу себе и другим кто не вешает? А вот эти закорючечки с трибуналами для покойников и запретом на производство тех вещей "для удовольствия", которых на всех пока произвести не выходит, и все прочее такое - это найжешь нечасто (сразу вспоминаешь про Рахметова, который "абсолютно ел яблоки [как доступные простому народу], абсолютно не ел абрикосов [ибо простой народ их не ест]; апельсины ел в Петербурге, не ел в провинции, - видите, в Петербурге простой народ ест их, а в провинции не ест. Паштеты ел, потому что хороший пирог не хуже паштета, и слоеное тесто знакомо простому народу, но сардинок не ел" - а я заодно вспоминаю одного одноклассника, с восхищением перед таким масштабом ЧГМ [человеколюбия головного мозга] выпалившего по этому поводу: "он бы лучше стрихнинчика абсолютно поел").
Недавно был на ГЭК в МГУ - пока студенты отчитывались, кстати, часто очень высококачественно, я смотрел дипломные работы каф. новой и новейшей истории последних лет. В очень интересной работе про лейбористов и профсоюзное движение Англии середины 20 века приводились цитаты из разных деятелей этих направлений. Все тот же сон. Фабриканты и лендлорды "обкрадывают" трудящихся тем самым фактом, что извлекают нетрудовой доход из собственности на фабрики и землю, и "незаслуженно" все это имеют - незаслуженно, так как каким же общественно полезным трудом они могли бы эти свои фабрики и земли заслуживать? Читал я это и думал: ладно, они-то к своему запаху - запаху вот этих вот речений про обкрадывают, угнетают и незаслуженно присвоили - привыкли, ничего скверного в нем не находят, даже гордятся тем, как славно и новаторски они пахнут (новаторски - ибо вон ведь столько веков никто ничего такого не думал о собственниках, вон Тюдоры и ранние Стюарты регулировали в интересах рядового населения хлебный экспорт, вводили ограничения на цены, вводили соцгарантии за счет государства и общества, ничего у них на это не ржавело, - а при всем этом им и в голову не приходило, что лендлорд и мануфактурщик кого-то обкрадывают и незаслуженно чем-то владеют по факту извлечения ими нетрудового дохода из труда иных людей на их "незаслуженной" собственности; а вот они, передовые левые-тм, и до того догадались! (на самом деле до этого бреда соответствующие граждане догадывались и в Средние Века, просто это были не Тюдоры),
- привыкли они и к тому, что университетская, кюльтюрная и т.п. интеллектуальная публика нос от этого не воротит (по разным, но одинаково скверным причинам),
- но почему ж эти добрые люди до такой степени не подозревают, как их запах действует на людей, НЕ дававших подписку на все это или на извинения всего этого, - причем не на олигархов имени Железной Пяты, а на самых обычных рядовых людей, тех самых трудящихся, - пока они совести не пропили? Вот это действительно психологическая загадка. Ведь скажи Иванов (рядовой трудящийся, не лендлорд и не фабрикант) такому обличителю нетрудовых-извлекателей-дохода-из-частной-собственности как-де обкрадывателей и угнетателей трудящихся и как лиц, незаслуженно узурпирующих часть общего богатства, - скажи ему Иванов, что он, этот обличитель, и не человек вовсе по делу, а нечто вроде ядовитого таракана, и один только Заратустра /столь мало ценимый самим обличителем/ не позволяет исполнить страстную, исступленную просьбу его, обличителя, физиономии о кирпиче из немецких листовок, - так ведь обличитель искренне обидится: за что ж его так, он же из лучших чувств, и кого оно убыло от того, что он охаял лендлордов обкрадывателями трудящихся, тем более, что они-де, в сущности, таковы и есть?
Вот это искреннее изумление - оно изумительнее всего. "Мыкола, ты шо, обиделся?"
---
(**) Возвращаясь к Икарии: впрочем, откуда в Спарте взяться прелюбодеяниям, как выражались сами спартиаты? "Но какие преступления,- сказал Евгений, - можно совершить здесь при системе общности и счастье, которым она вас затопляет? Воровство - невозможно. Банкротство, фальшивые деньги - невозможны. Никакого мотива для убийства. Никаких мотивов для поджогов, насилий, даже оскорблений. Никакого повода для заговоров. Поистине, я не нахожу места ни для каких, кроме эксцесса добродетели или маленьких грешков. - И все же мы имеем крупные преступления, - отвечал Динар. - Но какие преступления, скажите! - Например, запоздание или неаккуратность при выполнении какой-нибудь обязанности; распределитель, пославший недостаточное количество; чрезмерные требования; убыток, причиненный неблагоразумием...