К предыдущему + одна история с Чеховым
К предыдущему + одна история с Чеховым
1. Ценность текста, переведенного Матюшкиным, очень велика: мне вообще нигде не попадались записи юкагирской героической эпической поэзии (лирической и обрядовой - примеры есть), нет и упоминаний ее у юкагироведов, а тут большой ее кусок, хоть и только в русской передаче, да еще и сообщается, что она рифмованной была.
Перевод-передача Матюшкина может производить на читателя то впечатление, что он переписывает юкагирскую поэзию не то под Оссиана, не то под русские подражания Оссиану, не то под русские старинные песни, современные ему стилизованные подражания им и архаизированные русские поэтические тексты высокого стиля.
На самом деле это просто перевод (в начале 19 века выверенных принципов перевода на русский еще не существовало) - другое дело, что принят архаически-эпический русский стиль для этого перевода. Сравним этот текст Матюшкина хотя бы с двухстрофной песней, которую сымпровизировал верхнеколымский юкагир - проводник Иохельсона (Алексей Долганов), и которую Иохельсон записал дословно (Материалы по изучению юкагирского языка и фольклора, собранные в Колымском округе, 1900, с. 187). Это формально лирика (автор выражает свое потрясение тому, что пропутешествовал с Иохельсоном от Колымы до самого Омолона, на сотни верст, очень далеко от дома), но и тема, и клише в большей мере эпические (автор описывает не столько свои чувства, сколько событие):
Чтобы сюда из нашей земли прийти я мог,
и во сне мне прежде не снилось, -
чтобы сюда от отца-матери прийти я мог!
Велика же сила Владыки*!
С начальником, будто пернатая птица, по Колыме матери мы полетели.
На этой земле, на устье Омолона, мы поселились.
Блуждаю, как годовалый олень,
обращаюсь среди чужих людей.
(Первая и вторая строки второй строфы зарифмованы: мэрэйэйли // мадэйэйли).
*"пугуданидьэ", досл. не то "хозяин[главный]-начальник", не то "светлый/солнечный-начальник", означает "верховный владыка", "не имеющий над собой старших владыка", "царь". Здесь - не то царь, сославший Иохельсона в Сибирь и тем вызывавший всю цепочку событий, приведшую импровизатора на Омолон, не то бог-Солнце].
В чем, собственно, такая уж разница по стилю с передачей юкагирского эпоса у Матюшкина? Даже из такой, в общем, беспафосной вещи, как сопровождение Иохельсона на Омолон и Колымы, Долганов с ходу сымпровизировал экспрессивный гиперболизированный текст, в котором поминается сила некоего верховного владыки, применяются гиперболы, фигурируют сравнения с птицами и зверями...
Кстати, даже в каких-нибудь кажущихся пышных плеоназмах у Матюшкина (за героем "соколы летают и увиваются") весьма прозрачно просматриваются обычные юкагирские деепричастные конструкции с деепричастием слитного (что-нибудь вроде "за ним соколы, следуя, летят").
2. Живи не встречая неудовольствий для себя и по-хорошему с другими людьми!
Приведу заодно (не к этой теме, а вообще) фрагмент из свадебной благопожелательной юкагирской песни от лица старших мужчин:
"Подобно пятилетнему самцу дикого оленя [т.е. зверь вольный, еще очень молодой, но уже вошедший в силу, крепкий и расцветший - северные олени живут по 25 лет] - вот так живи!
Светло, легко живи!
Себе не встречая неудовольствий*, живи,
с другими людьми по-хорошему живи!
С человеком взрослым - взрослым человеком будь,
с ребенком - ребенком будь,
со старым человеком - старым человеком будь,
со старухой - старухой будь,
Тогда по-хорошему будешь жить".
*ииму - тягость, препятствие, докука, нечто надоедающее, нечто вызывающее неодобрение и недовольство; тж. опьянение, наваждение (Юк.-русс. словарь 2001, 87-88)
1. Ценность текста, переведенного Матюшкиным, очень велика: мне вообще нигде не попадались записи юкагирской героической эпической поэзии (лирической и обрядовой - примеры есть), нет и упоминаний ее у юкагироведов, а тут большой ее кусок, хоть и только в русской передаче, да еще и сообщается, что она рифмованной была.
Перевод-передача Матюшкина может производить на читателя то впечатление, что он переписывает юкагирскую поэзию не то под Оссиана, не то под русские подражания Оссиану, не то под русские старинные песни, современные ему стилизованные подражания им и архаизированные русские поэтические тексты высокого стиля.
На самом деле это просто перевод (в начале 19 века выверенных принципов перевода на русский еще не существовало) - другое дело, что принят архаически-эпический русский стиль для этого перевода. Сравним этот текст Матюшкина хотя бы с двухстрофной песней, которую сымпровизировал верхнеколымский юкагир - проводник Иохельсона (Алексей Долганов), и которую Иохельсон записал дословно (Материалы по изучению юкагирского языка и фольклора, собранные в Колымском округе, 1900, с. 187). Это формально лирика (автор выражает свое потрясение тому, что пропутешествовал с Иохельсоном от Колымы до самого Омолона, на сотни верст, очень далеко от дома), но и тема, и клише в большей мере эпические (автор описывает не столько свои чувства, сколько событие):
Чтобы сюда из нашей земли прийти я мог,
и во сне мне прежде не снилось, -
чтобы сюда от отца-матери прийти я мог!
Велика же сила Владыки*!
С начальником, будто пернатая птица, по Колыме матери мы полетели.
На этой земле, на устье Омолона, мы поселились.
Блуждаю, как годовалый олень,
обращаюсь среди чужих людей.
(Первая и вторая строки второй строфы зарифмованы: мэрэйэйли // мадэйэйли).
*"пугуданидьэ", досл. не то "хозяин[главный]-начальник", не то "светлый/солнечный-начальник", означает "верховный владыка", "не имеющий над собой старших владыка", "царь". Здесь - не то царь, сославший Иохельсона в Сибирь и тем вызывавший всю цепочку событий, приведшую импровизатора на Омолон, не то бог-Солнце].
В чем, собственно, такая уж разница по стилю с передачей юкагирского эпоса у Матюшкина? Даже из такой, в общем, беспафосной вещи, как сопровождение Иохельсона на Омолон и Колымы, Долганов с ходу сымпровизировал экспрессивный гиперболизированный текст, в котором поминается сила некоего верховного владыки, применяются гиперболы, фигурируют сравнения с птицами и зверями...
Кстати, даже в каких-нибудь кажущихся пышных плеоназмах у Матюшкина (за героем "соколы летают и увиваются") весьма прозрачно просматриваются обычные юкагирские деепричастные конструкции с деепричастием слитного (что-нибудь вроде "за ним соколы, следуя, летят").
2. Живи не встречая неудовольствий для себя и по-хорошему с другими людьми!
Приведу заодно (не к этой теме, а вообще) фрагмент из свадебной благопожелательной юкагирской песни от лица старших мужчин:
"Подобно пятилетнему самцу дикого оленя [т.е. зверь вольный, еще очень молодой, но уже вошедший в силу, крепкий и расцветший - северные олени живут по 25 лет] - вот так живи!
Светло, легко живи!
Себе не встречая неудовольствий*, живи,
с другими людьми по-хорошему живи!
С человеком взрослым - взрослым человеком будь,
с ребенком - ребенком будь,
со старым человеком - старым человеком будь,
со старухой - старухой будь,
Тогда по-хорошему будешь жить".
*ииму - тягость, препятствие, докука, нечто надоедающее, нечто вызывающее неодобрение и недовольство; тж. опьянение, наваждение (Юк.-русс. словарь 2001, 87-88)