Торжество свободы и достоинства
Торжество свободы и достоинства
Выгодным отличием моего местожительства является его географическое расположение - от него до Болотной площади 15 минут хода быстрым шагом. По сей причине я, отписав все, что думаю по поводу этого митинга, отправился на него (к этому времени все равно я уже не мог даже на одного человека увеличить массовку этим ребятам - пик численности уже миновал) и час провел там с пользой и удовольствием - беседовал с воинами кровавой гэбни о том, как они относятся к происходящему (основное их желание было, чтоб все сошло мирно), с мелкими их начальниками, стоящими в оцеплении - о том, сколько, по их оценкам, было народу (по распространенному у них слуху - аж 100 тысяч! По состоянию на без десяти четыре там и семи тысяч не было, - я уж считал и так, и этак, и проходил из конца в конец и пересчитывал - но если меня не подвели грандиозно методики подсчета, то там было без десяти четыре от пяти тысяч и меньше. Но пик численности и был существенно раньше. У меня сложилось впечатление, что реально в начале было тысяч 25, но у мелких начальников в оцеплении, повторю, распространено со слуха мнение, что было все 100, причем им явно было приятно называть бОльшее число, а не меньшее. В любом случае мое впечатление может быть сильно ошибочным - пика я не видел) - и толковал там и сям с самими собравшимися:)) на ту тему, что компания, в которую они пришли, еще вреднее, чем жулики и воры, против которых они пришли, и что лучше бы они сюда не приходили. Народ был "мирный, интеллигентный" - как выразилась одна моя коллега (в похвалу), " москвичи с обычными лицами" (не могу сказать, что для меня это тоже такая уж похвала, как в ее устах; на самом деле там были люди с любыми лицами) - и потому гражданское негодование, которое возбуждали в собеседниках мои реакционные речи, не выразилось даже в нецензурных выражениях. Впрочем, и в 1992-93, когда мне доводилось объяснять случавшимся рядом русским националистам немалую несообразность их мнений по еврейскому вопросу, их несогласие тоже ни в каких эксцессах не выражалось. Слышал также замечательные речи Немцова (если это был именно Немцов - лица я не видал) обо всем хорошем. Красные и черно-желто-белые знамена оживляли пейзаж и напоминали мне живо поры моей ранней молодости, когда я ходил - не с такими целями, как на этот раз - на антиельцинские митинги. Человеческие лица распределялись так: очень человеческие лица были у 25 процентов митингующих (не считая совсем юных мальчиков и девочек) и у 80 процентов воинов гэбни. Не сомневаюсь, впрочем, что случись чего, воины гэбни махали бы дубинками с должным адреналином. Отмечу, что речь шла о воинах гэбни в оцеплении - а туда, несомненно намеренно, выставили тоже каких-то совершенных детей во множестве (откуда, вероятно, и повышенно-человеческий облик). Очевидно, взрослые и матерые воины гэбни стояли главным образом резервами подальше и поглубже - не могли же их вообще не выставить?! На момент моего убытия все оставалось совершенно мирно - и, насколько я понимаю, так шло и дальше.
Этот митинг, как и следовало ожидать, был похож на московские митинги 1990 года. Одно лицо (правда, несколько похудшавшее). Только, как с общим нашим удовлетворением отметил другой мой коллега, тогда на такие митинги, руководясь в огромном количестве высокими чистыми порывами, выходило по 700 и 500 тысяч человек - а теперь разве что 30-50 (ста там не было ни при какой погоде, а уж сто пятьдесят тысяч, о которых говорит вроде Чирикова - ну так это Чирикова). Это действительно прогресс. И, внимательно рассматривая собравшихся, я с полной уверенностью и с полным, опять же, удовлетворением могу сказать: ни черта у них не выйдет. У тех, кто готов - по сколь угодно чистым порывам - идти на такие акции - не выйдет из таких акций ничего (из чего-то другого может выйти). У тех, кто их созывает - тоже. Не будет им никаких честных выборов, никакого освобождения, вообще ничего из того,о чем там говорилось. В качестве участников каких-то иных мероприятий большинство участников могло бы добиться чего-то, а это мероприятие будет иметь выход нулевой.
Как верно сказано в одном комментарии к предыдущему, одной из движущих сил является "ощущение "ты ж меня еще не убил"", и это "очень важное чувство, ценное само по себе". С этим я соглашусь - только цена всем таким важным чувствам в таких делах сама по себе никакая. С самыми чистыми порывами люди идут работать - под лозунгами "против" или "за" - на кого угодно и на что угодно - на народовольцев и на Победоносцева, на большевиков и нацистов, за РКРП, защищать Белый Дом от Ельцина и штурмовать Останкино, и за Ельцина, штурмовать Белый Дом, за низвержение партократии и введение демократии в 1990, за Великие Реформы 1990-х годов, за четыреххвостку и Учредилку в 1917 и за что угодно вообще. Мне нет никакого дела до чистоты их порывов и мотивов и в моих глазах она не имеет никакой ценности. Я навидался (да и все навидались), как работают благие намерения и чистые порывы.
Выгодным отличием моего местожительства является его географическое расположение - от него до Болотной площади 15 минут хода быстрым шагом. По сей причине я, отписав все, что думаю по поводу этого митинга, отправился на него (к этому времени все равно я уже не мог даже на одного человека увеличить массовку этим ребятам - пик численности уже миновал) и час провел там с пользой и удовольствием - беседовал с воинами кровавой гэбни о том, как они относятся к происходящему (основное их желание было, чтоб все сошло мирно), с мелкими их начальниками, стоящими в оцеплении - о том, сколько, по их оценкам, было народу (по распространенному у них слуху - аж 100 тысяч! По состоянию на без десяти четыре там и семи тысяч не было, - я уж считал и так, и этак, и проходил из конца в конец и пересчитывал - но если меня не подвели грандиозно методики подсчета, то там было без десяти четыре от пяти тысяч и меньше. Но пик численности и был существенно раньше. У меня сложилось впечатление, что реально в начале было тысяч 25, но у мелких начальников в оцеплении, повторю, распространено со слуха мнение, что было все 100, причем им явно было приятно называть бОльшее число, а не меньшее. В любом случае мое впечатление может быть сильно ошибочным - пика я не видел) - и толковал там и сям с самими собравшимися:)) на ту тему, что компания, в которую они пришли, еще вреднее, чем жулики и воры, против которых они пришли, и что лучше бы они сюда не приходили. Народ был "мирный, интеллигентный" - как выразилась одна моя коллега (в похвалу), " москвичи с обычными лицами" (не могу сказать, что для меня это тоже такая уж похвала, как в ее устах; на самом деле там были люди с любыми лицами) - и потому гражданское негодование, которое возбуждали в собеседниках мои реакционные речи, не выразилось даже в нецензурных выражениях. Впрочем, и в 1992-93, когда мне доводилось объяснять случавшимся рядом русским националистам немалую несообразность их мнений по еврейскому вопросу, их несогласие тоже ни в каких эксцессах не выражалось. Слышал также замечательные речи Немцова (если это был именно Немцов - лица я не видал) обо всем хорошем. Красные и черно-желто-белые знамена оживляли пейзаж и напоминали мне живо поры моей ранней молодости, когда я ходил - не с такими целями, как на этот раз - на антиельцинские митинги. Человеческие лица распределялись так: очень человеческие лица были у 25 процентов митингующих (не считая совсем юных мальчиков и девочек) и у 80 процентов воинов гэбни. Не сомневаюсь, впрочем, что случись чего, воины гэбни махали бы дубинками с должным адреналином. Отмечу, что речь шла о воинах гэбни в оцеплении - а туда, несомненно намеренно, выставили тоже каких-то совершенных детей во множестве (откуда, вероятно, и повышенно-человеческий облик). Очевидно, взрослые и матерые воины гэбни стояли главным образом резервами подальше и поглубже - не могли же их вообще не выставить?! На момент моего убытия все оставалось совершенно мирно - и, насколько я понимаю, так шло и дальше.
Этот митинг, как и следовало ожидать, был похож на московские митинги 1990 года. Одно лицо (правда, несколько похудшавшее). Только, как с общим нашим удовлетворением отметил другой мой коллега, тогда на такие митинги, руководясь в огромном количестве высокими чистыми порывами, выходило по 700 и 500 тысяч человек - а теперь разве что 30-50 (ста там не было ни при какой погоде, а уж сто пятьдесят тысяч, о которых говорит вроде Чирикова - ну так это Чирикова). Это действительно прогресс. И, внимательно рассматривая собравшихся, я с полной уверенностью и с полным, опять же, удовлетворением могу сказать: ни черта у них не выйдет. У тех, кто готов - по сколь угодно чистым порывам - идти на такие акции - не выйдет из таких акций ничего (из чего-то другого может выйти). У тех, кто их созывает - тоже. Не будет им никаких честных выборов, никакого освобождения, вообще ничего из того,о чем там говорилось. В качестве участников каких-то иных мероприятий большинство участников могло бы добиться чего-то, а это мероприятие будет иметь выход нулевой.
Как верно сказано в одном комментарии к предыдущему, одной из движущих сил является "ощущение "ты ж меня еще не убил"", и это "очень важное чувство, ценное само по себе". С этим я соглашусь - только цена всем таким важным чувствам в таких делах сама по себе никакая. С самыми чистыми порывами люди идут работать - под лозунгами "против" или "за" - на кого угодно и на что угодно - на народовольцев и на Победоносцева, на большевиков и нацистов, за РКРП, защищать Белый Дом от Ельцина и штурмовать Останкино, и за Ельцина, штурмовать Белый Дом, за низвержение партократии и введение демократии в 1990, за Великие Реформы 1990-х годов, за четыреххвостку и Учредилку в 1917 и за что угодно вообще. Мне нет никакого дела до чистоты их порывов и мотивов и в моих глазах она не имеет никакой ценности. Я навидался (да и все навидались), как работают благие намерения и чистые порывы.