Православие: О смирении.
Я не зря перед этим выложил два поста о математическом взгляде на существование Бога с точки зрения Православия. Дело в том, что это показатель логичности учения, когда логика пронизывает все уровни религии, позволяя находить в ней ответы на многие вопросы, которые или были не отображены в писании (по причине давности), или были даны в виде притч. А писание, по большому счёту, это сборник притч, составленных довольно давно, и чьё прочтение сейчас без некого "перевода" на современный язык - затруднительно. В этом плане церковь представляет собой "толмача", который переводит истины прошлого на современные реалии. При этом текущее понимание притч и может, и должно изменятся. История РПЦ это не только история утверждения идеологического господства над тёмными массами, но и история постоянной модернизации Православия, как философии русской жизни.
Здесь нужно понимать, что "переводов" может быть несколько. Это видно по постоянным церковным расколам и наличию многочисленных сект. Более того, каждый батюшка может быть носителем своей уникальной транскрипции, что делает современное Православие достаточно пёстрым в идеологическом плане, при условном доминировании "централизованного демократизма" РПЦ. Впрочем, церковь со времен Перта Первого постоянно снижала свой потенциал независимого игрока, так что церковный официоз будет доносить до нас картинку специфическую - к Православию и его логике отношения часто не имеющего. За что РПЦ подвергается заслуженной критике. Например, от Хазина, который считает, что РПЦ не отстаивает библейские ценности. Всё это так, но кто бы из власть придержащих дал отстаивать? Сразу бы ввели моду на антиклерикализм, как в просвещённых европах. Поэтому мудрые иерархи церкви предпочитают подпевать в унисон.
Последнее не означает, что логику и этику Православия нужно херить, как нечто негодное. Как минимум, грамотный и уважающий себя русский должен разобраться в побудительных мотивах своих предков, которые долгие столетия выделяли себя из окружающего мира как православных. А вот поняв и разобравшись - можно спорить и выносить вердикт. К слову замечу, что далеко не сразу я принял ниженапечатанный текст как стройную логическую систему, но поспорив с АЛановым и поразбиравшись в себе, принял его логическую завершённость. Теперь я могу сказать, что действую в системе православной этики. Да, я "смирился" с существующей реальностью. Да, всё это по "грехам" нашим. Ибо мы можем быть лучше, а "рай" это не место - это дорога, которую осилит только идущий.
Теперь слово АЛанову:
Многие ошибочно понимают христианский термин «смирение», как синоним покорности (безволия, бессилия, неспособности чему-либо противостоять). Сразу скажу, что к покорности понятие «смирения» отношения не имеет. Ни малейшего. Оно вообще не лежит в этой плоскости. «Смирение» происходит от слова «мир» («мера»). Дословно «смирение» означает «с миром», «возврат в мир», восстановление человеком личной гармонии с миром. То есть, восстановиться, стать его частью. Свобода выбора, которой наделён человек «по образу и подобию», по большому счёту это свобода «грешить - не грешить», «каяться - не каяться». Цепочка этих «проявлений выбора» в конечном счете и формирует судьбу человека, то есть череду событий, происходящих с ним и вокруг него. Православие учит ко всему происходящему относиться смиренно, что многие (по незнанию) воспринимают как призыв к покорности, как проявление фатализма: типа, всё давно предначертано, «чему быть - того не миновать». И совершенно справедливо возмущаются этим, потому что безысходность, бесполезность что-либо изменить и связанный с этим «пофигизм», непосредственно вытекают из фатализма логически. Возмущаются, кстати говоря, как раз от того, что где-то в глубине души по-православному верят в свободу выбора и наличие этой свободы у человека. Однако по незнанию переносят свою ошибку на всё Православие.
Насколько я понял, Православие говорит: в какой бы ситуации человек не оказался, что бы с ним не случилось, всё это есть результат всей его жизни, всей предшествующей этому моменту «цепочки» его грехов и покаяний. Если тебя вдруг «ударили по щеке» (по голове, попал в ДТП, украли деньги, сгорел дом, войной пошло соседнее государство), то первое, что надо подумать - «всё это мне (нам) по грехам моим (нашим)». Не мою жизнь пересекли те, кто «бьют по щекам», а я сам, по своей грешности перестал видеть верную дорогу, свернул с неё, совершив нравственные проступки, и пришёл туда, где бьют. Это первое. Второе. Осознав это, я должен вернуться «на путь истинный». Но! Уж коль скоро я попал в такую ситуацию и мир так устроен, что назад «не отыграешь», значит придётся какое-то время идти через эту неприятную череду событий, где судьба будет меня «бить». Иными словами, понимая, что этот «удар по щеке» вряд ли последний, я должен быть готовым к тому, чтобы выдержать все эти удары (вынести все удары судьбы), сколько бы их ни было. Смирение, говоря современным языком, это способность человека в тяжёлой ситуации сохранять хладнокровие, объективность восприятия, иметь связанную с этим способность «делания» верных выводов и способность найти в себе силы выйти из неё. То есть, не раздражаться ситуацией, а спокойно и взвешенно её оценить; не обвинять всё и вся вокруг, а трезво определить и, главное, признать причины своего попадания в неё, и не ждать, когда тебе принесут «выход из положения» на блюдечке, а пытаться найти его самому; не отчаиваться, не падать духом, но выдержать, вытерпеть, не сломаться, «продавить» и «дожать», в общем, дойти до конца, каким бы он ни был, этот конец. Принцип «…подставь другую щеку» именно это и означает: «Не пытайся спрятаться или подождать в сторонке. Болото не выросло вокруг тебя, это ты сам сюда забрёл. Потому что уже давно по нему идёшь, и не замечал его (пока не провалился в грязь) из-за потери способности трезво оценивать обстановку (из-за греха гордыни, например). И не рассчитывай, что оно вдруг само исчезнет, а ищи способы и находи силы через него идти, раз уж сам выбрал такой путь. Раньше надо было думать». Пройти через всё, приняв «удары» судьбы, как заслуженные - вот что означает «…подставь другую щёку». Чтобы избежать кривотолков напомню, что в древней Иудее среди наказаний за преступления был и такой: человека били по щекам - ладонью по одной щеке и на «обратном ходе» (тыльной стороной) по другой. «Подставь другую (щёку)» это и означает: не пытайся уйти от заслуженного наказания, оно есть часть твоего проступка, обратная его сторона.
Толстовское толкование принципа «непротивления злу насилием», который якобы вытекает из этих строк «Евангелия», не имеет никакого отношения к христианскому смирению и есть пример неверного его толкования. Толстовский принцип не есть христианский принцип. Православное духовенство за это Толстого и отлучило от церкви. Наоборот, Православие требует от человека всячески воспрепятствовать злу, пытаться остановить его всеми имеющимися средствами. Даже, если при этом придётся грешить. (Когда нет другого способа.) И в этом состоит одно из проявлений православной реалистичности восприятия - «молитвой, словом и делом». Делом! В том числе и оружием, если другие варианты «непроходные». То есть, даже убийством того, кто несёт зло. При этом убийство врага не перестаёт быть грехом: солдата, вернувшегося с праведной войны, отстоявшего Отечество, по канону Василия Великого 3 года не допускали до причастия. За грех убийства. Несправедливо, скажете? Но такова реальность - выбор не между «хорошим» и «плохим», а меж двух грехов: либо позволить врагу убийство, либо убийством врага предотвратить его. Напомню также, что «нет для Бога любимее человека, который не только жизнь, но и душу свою готов отдать за други своя». «Отдать душу свою» означает здесь готовность человека ради других даже пойти в Ад. Солдат, воюющий против зла, и есть такой человек - своим грехом убийства врага (враг, ведь, тоже человек, и так же любимый Богом), он уберегает других людей и от зла, которое несёт враг, и от необходимости им совершать этот грех убийства, беря на себя эту греховную ношу.
Война вообще всё обнажает, все человеческие качества, делая их явными, ясными и понятными. В том числе и такие, как покорность и смирение. Солдат, бросивший во время боя оружие, упавший на землю и ждущий, когда его или убьют, или бой закончится без него, или свои же за трусость расстреляют, демонстрирует покорность (обстоятельствам, судьбе). Солдат, с оружием в руках идущий в атаку, являет собой яркий пример смирения. Именно - смирения, т.е. принятия ситуации такой, как она есть, принятия своего места, своего предназначения в ней, и готовность выполнить это предназначение до конца, приняв любой его вариант, в том числе и смерть. Вот что такое смирение. И Вера в нём занимает главное место, потому что смирение базируется на вере. Для кого-то это Вера в Бога, для кого-то - в свои силы, в лучшую долю, в свою способность изменить судьбу, но в любом случае это не расчёт, не авось, а именно Вера - чем она сильнее, тем больше шансов у человека пройти через трудности. Очень показателен в этом смысле пример с поведением Петра и Иуды после предательства ими Иисуса. Они оба Его предали. По разным причинам, но - предали, потому что были не суперменами, а обычными людьми со всеми присущими людям страстями и пороками. И оба своё предательство потом осознали. Но степень Веры у них оказалась разная и дальше поведение их разнится: осознав, Петр смирился и раскаялся, а Иуда - не смог смириться и отчаялся. Также как покорность путают со смирением, очень часто отчаяние ошибочно принимают за покаяние. На самом деле, несмотря на внешнюю похожесть поведения людей, испытывающих эти состояния, в своей основе они имеют противоположные причины: покаяние происходит от признания своей греховности, (т.е. - от усмирения своей гордыни), а отчаяние, напротив - от неспособности это признать ( «Как это так? Да чтоб я, да на такое оказался способен?!...» и т.п.). Итогом «смирения» Петра стала дальнейшая жизнь и смерть «за Христа» и Рай («одесную Христа»), а итогом «отчаяния» Иуды - петля и Ад.
Мораль: в «тяжёлые времена», в трудных жизненных ситуациях не отчаивайтесь - находите в себе силы и «встраивайтесь» в Мир, смиряйтесь. А Вера в этом - «верный» помощник.
Здесь нужно понимать, что "переводов" может быть несколько. Это видно по постоянным церковным расколам и наличию многочисленных сект. Более того, каждый батюшка может быть носителем своей уникальной транскрипции, что делает современное Православие достаточно пёстрым в идеологическом плане, при условном доминировании "централизованного демократизма" РПЦ. Впрочем, церковь со времен Перта Первого постоянно снижала свой потенциал независимого игрока, так что церковный официоз будет доносить до нас картинку специфическую - к Православию и его логике отношения часто не имеющего. За что РПЦ подвергается заслуженной критике. Например, от Хазина, который считает, что РПЦ не отстаивает библейские ценности. Всё это так, но кто бы из власть придержащих дал отстаивать? Сразу бы ввели моду на антиклерикализм, как в просвещённых европах. Поэтому мудрые иерархи церкви предпочитают подпевать в унисон.
Последнее не означает, что логику и этику Православия нужно херить, как нечто негодное. Как минимум, грамотный и уважающий себя русский должен разобраться в побудительных мотивах своих предков, которые долгие столетия выделяли себя из окружающего мира как православных. А вот поняв и разобравшись - можно спорить и выносить вердикт. К слову замечу, что далеко не сразу я принял ниженапечатанный текст как стройную логическую систему, но поспорив с АЛановым и поразбиравшись в себе, принял его логическую завершённость. Теперь я могу сказать, что действую в системе православной этики. Да, я "смирился" с существующей реальностью. Да, всё это по "грехам" нашим. Ибо мы можем быть лучше, а "рай" это не место - это дорога, которую осилит только идущий.
Теперь слово АЛанову:
Многие ошибочно понимают христианский термин «смирение», как синоним покорности (безволия, бессилия, неспособности чему-либо противостоять). Сразу скажу, что к покорности понятие «смирения» отношения не имеет. Ни малейшего. Оно вообще не лежит в этой плоскости. «Смирение» происходит от слова «мир» («мера»). Дословно «смирение» означает «с миром», «возврат в мир», восстановление человеком личной гармонии с миром. То есть, восстановиться, стать его частью. Свобода выбора, которой наделён человек «по образу и подобию», по большому счёту это свобода «грешить - не грешить», «каяться - не каяться». Цепочка этих «проявлений выбора» в конечном счете и формирует судьбу человека, то есть череду событий, происходящих с ним и вокруг него. Православие учит ко всему происходящему относиться смиренно, что многие (по незнанию) воспринимают как призыв к покорности, как проявление фатализма: типа, всё давно предначертано, «чему быть - того не миновать». И совершенно справедливо возмущаются этим, потому что безысходность, бесполезность что-либо изменить и связанный с этим «пофигизм», непосредственно вытекают из фатализма логически. Возмущаются, кстати говоря, как раз от того, что где-то в глубине души по-православному верят в свободу выбора и наличие этой свободы у человека. Однако по незнанию переносят свою ошибку на всё Православие.
Насколько я понял, Православие говорит: в какой бы ситуации человек не оказался, что бы с ним не случилось, всё это есть результат всей его жизни, всей предшествующей этому моменту «цепочки» его грехов и покаяний. Если тебя вдруг «ударили по щеке» (по голове, попал в ДТП, украли деньги, сгорел дом, войной пошло соседнее государство), то первое, что надо подумать - «всё это мне (нам) по грехам моим (нашим)». Не мою жизнь пересекли те, кто «бьют по щекам», а я сам, по своей грешности перестал видеть верную дорогу, свернул с неё, совершив нравственные проступки, и пришёл туда, где бьют. Это первое. Второе. Осознав это, я должен вернуться «на путь истинный». Но! Уж коль скоро я попал в такую ситуацию и мир так устроен, что назад «не отыграешь», значит придётся какое-то время идти через эту неприятную череду событий, где судьба будет меня «бить». Иными словами, понимая, что этот «удар по щеке» вряд ли последний, я должен быть готовым к тому, чтобы выдержать все эти удары (вынести все удары судьбы), сколько бы их ни было. Смирение, говоря современным языком, это способность человека в тяжёлой ситуации сохранять хладнокровие, объективность восприятия, иметь связанную с этим способность «делания» верных выводов и способность найти в себе силы выйти из неё. То есть, не раздражаться ситуацией, а спокойно и взвешенно её оценить; не обвинять всё и вся вокруг, а трезво определить и, главное, признать причины своего попадания в неё, и не ждать, когда тебе принесут «выход из положения» на блюдечке, а пытаться найти его самому; не отчаиваться, не падать духом, но выдержать, вытерпеть, не сломаться, «продавить» и «дожать», в общем, дойти до конца, каким бы он ни был, этот конец. Принцип «…подставь другую щеку» именно это и означает: «Не пытайся спрятаться или подождать в сторонке. Болото не выросло вокруг тебя, это ты сам сюда забрёл. Потому что уже давно по нему идёшь, и не замечал его (пока не провалился в грязь) из-за потери способности трезво оценивать обстановку (из-за греха гордыни, например). И не рассчитывай, что оно вдруг само исчезнет, а ищи способы и находи силы через него идти, раз уж сам выбрал такой путь. Раньше надо было думать». Пройти через всё, приняв «удары» судьбы, как заслуженные - вот что означает «…подставь другую щёку». Чтобы избежать кривотолков напомню, что в древней Иудее среди наказаний за преступления был и такой: человека били по щекам - ладонью по одной щеке и на «обратном ходе» (тыльной стороной) по другой. «Подставь другую (щёку)» это и означает: не пытайся уйти от заслуженного наказания, оно есть часть твоего проступка, обратная его сторона.
Толстовское толкование принципа «непротивления злу насилием», который якобы вытекает из этих строк «Евангелия», не имеет никакого отношения к христианскому смирению и есть пример неверного его толкования. Толстовский принцип не есть христианский принцип. Православное духовенство за это Толстого и отлучило от церкви. Наоборот, Православие требует от человека всячески воспрепятствовать злу, пытаться остановить его всеми имеющимися средствами. Даже, если при этом придётся грешить. (Когда нет другого способа.) И в этом состоит одно из проявлений православной реалистичности восприятия - «молитвой, словом и делом». Делом! В том числе и оружием, если другие варианты «непроходные». То есть, даже убийством того, кто несёт зло. При этом убийство врага не перестаёт быть грехом: солдата, вернувшегося с праведной войны, отстоявшего Отечество, по канону Василия Великого 3 года не допускали до причастия. За грех убийства. Несправедливо, скажете? Но такова реальность - выбор не между «хорошим» и «плохим», а меж двух грехов: либо позволить врагу убийство, либо убийством врага предотвратить его. Напомню также, что «нет для Бога любимее человека, который не только жизнь, но и душу свою готов отдать за други своя». «Отдать душу свою» означает здесь готовность человека ради других даже пойти в Ад. Солдат, воюющий против зла, и есть такой человек - своим грехом убийства врага (враг, ведь, тоже человек, и так же любимый Богом), он уберегает других людей и от зла, которое несёт враг, и от необходимости им совершать этот грех убийства, беря на себя эту греховную ношу.
Война вообще всё обнажает, все человеческие качества, делая их явными, ясными и понятными. В том числе и такие, как покорность и смирение. Солдат, бросивший во время боя оружие, упавший на землю и ждущий, когда его или убьют, или бой закончится без него, или свои же за трусость расстреляют, демонстрирует покорность (обстоятельствам, судьбе). Солдат, с оружием в руках идущий в атаку, являет собой яркий пример смирения. Именно - смирения, т.е. принятия ситуации такой, как она есть, принятия своего места, своего предназначения в ней, и готовность выполнить это предназначение до конца, приняв любой его вариант, в том числе и смерть. Вот что такое смирение. И Вера в нём занимает главное место, потому что смирение базируется на вере. Для кого-то это Вера в Бога, для кого-то - в свои силы, в лучшую долю, в свою способность изменить судьбу, но в любом случае это не расчёт, не авось, а именно Вера - чем она сильнее, тем больше шансов у человека пройти через трудности. Очень показателен в этом смысле пример с поведением Петра и Иуды после предательства ими Иисуса. Они оба Его предали. По разным причинам, но - предали, потому что были не суперменами, а обычными людьми со всеми присущими людям страстями и пороками. И оба своё предательство потом осознали. Но степень Веры у них оказалась разная и дальше поведение их разнится: осознав, Петр смирился и раскаялся, а Иуда - не смог смириться и отчаялся. Также как покорность путают со смирением, очень часто отчаяние ошибочно принимают за покаяние. На самом деле, несмотря на внешнюю похожесть поведения людей, испытывающих эти состояния, в своей основе они имеют противоположные причины: покаяние происходит от признания своей греховности, (т.е. - от усмирения своей гордыни), а отчаяние, напротив - от неспособности это признать ( «Как это так? Да чтоб я, да на такое оказался способен?!...» и т.п.). Итогом «смирения» Петра стала дальнейшая жизнь и смерть «за Христа» и Рай («одесную Христа»), а итогом «отчаяния» Иуды - петля и Ад.
Мораль: в «тяжёлые времена», в трудных жизненных ситуациях не отчаивайтесь - находите в себе силы и «встраивайтесь» в Мир, смиряйтесь. А Вера в этом - «верный» помощник.