Такая разная красота
«Не знаю, правда ли это, но испанцы уверяют, что безупречная красавица должна иметь тридцать к тому признаков. Одна дама из Толедо - а город этот славится красивыми и изящными женщинами, многоопытными в любви, - назвала и перечислила их мне. Вот они:
Диего Веласкес, Венера с зеркалом, ок. 1644-1648, Лондонская Национальная галерея
Tres cosas blancas: el cuero, los dientes, y los manos.
Tres negras: los ojos, las cejas, y las pestanas.
Tres coloradas: los labios, las mexillas, y las ufias.
Tres longas: el cuerpo, los cabellos, y las manos.
Tres cortas: los dientes, las orejas, y los pies.
Tres anchas: los pechos, la frente, y el entrecejo.
Tres estrechas: la boca, l’una y otra, la cinta, y l'entrada del pie.
Tres gruesas: el braço, el muslo, y la pantorilla.
Tres delgadas: los dedos, los cabellos, y los labios.
Tres pequenas: las tetas, la naris, y la cabeça.
Что означает на нашем языке:
Три вещи белых: кожа, зубы и руки;
Три вещи черных: глаза, брови и ресницы;
Три розовых: уста, щеки и ногти;
Три длинных: талия, волосы и руки;
Три невеликих: зубы, уши и ступни;
Три широких: груди, лоб и переносица;
Три узких: губы (и те и другие), талия и щиколотки;
Три полных: плечи, икры и бедра;
Три тонких: пальцы, волосы и губы;
Три маленьких: соски, нос и голова.
Всего тридцать».
Пьер де Бурдейль, сеньор де Брантом, «Галантные дамы», переводчик Волевич И. Я.
В честь сегодняшнего дня красоты решила сделать небольшую «подборку красавиц» из мировой литературы разных эпох и культур. И если в одном из пяти дошедших до наших дней греческих романов, в исландской саге и в «Галантных дамах» Брантома описание пленительных чаровниц вполне соответствует современным усредненным представлениям о красоте, то некоторые представления о безупречно прекрасном могут нас удивить: к примеру, очень маленький лоб; брови, сбегающие до самой линии щек, и почти сливающиеся над переносицей; очень глубокий пупок, походка как у пьяного от страсти слона; стан, соперничающий тонкостью с тростью камыша, и живот со свернутыми складками. Красота многолика.
Ксенофонт Эфесский, «Повесть о Габрокоме и Антии», около II века н. э.
Перевод с древнегреческого С. Поляковой и И. Феленковской
«Предводительствовала строем девушек Антия, дочь эфесцев Мегамеда и Евгиппы. Красота ее была поистине удивительна, и намного превосходила Антия всех остальных сверстниц. Она достигла уже четырнадцати лет, тело ее цвело прелестью, и красота одежд еще более увеличивала привлекательность юности. Волосы золотистые, почти все пряди нескрепленные, лишь немногие заплетенные, веянием ветра потрясенные; глаза оживленные, как у девы проясненные, как у целомудренной смятенные. Одежда [костюм Артемиды] - хитон багряный, поясом опоясанный, до колен спускающийся, локтей касающийся; оленья шкура, обвивающая стан, на ремне колчан, лук и стрелы, руки девы дротик несут, следом собаки бегут. Часто и прежде, видя Антию в храме, эфесцы преклоняли колена, словно перед Артемидой; и теперь, как только она показалась, началось общее ликование. Слышались громкие возгласы: одни в удивлении кричали, что это сама богиня, другие - что дивное творение богини. Но все согласно ей молились, преклоняя колена, прославляли ее родителей и единодушно превозносили прекрасную Антию».
Aphrodite of Knidos, Colonna type, 2nd century A.D. Roman. Musei Vaticani, Museo Pio Clementino
«Сатирикон», Петроний, около I века н. э., перевод В. А. Амфитеатрова-Кадашева под редакцией Бориса Ярхо.
От древнеримского романа Сатирикон сохранилось несколько фрагментов, полное содержание нам неизвестно. Главный герой, Энколпий, постоянно соперничает с Аскилтом из-за Гитона, их возлюбленного мальчика-спутника. Однако ему благоволит красавица Киркея, пораженный её прелестью Энколпий описывает возлюбленную следующим образом:
«И вот, она подвела ко мне женщину, которая (по красоте своей) была совершеннее всякого художественного произведения. Нет слов, которыми можно было бы описать эту красоту: что бы я ни сказал -- все будет мало. Кудри природными волнами заливали плечи; лоб ее был очень мал, хотя она и зачесала волосы назад; брови, сбегающие до самой линии щек, почти сливались над переносицей; ярче, чем звезды в безлунную ночь, сверкали очи; ноздри чуточку изогнуты, а ротик подобен устам Дионы, какими их мыслил Пракситель. Ее подбородок, шея и руки, а также ноги, изящно охваченные золотой перевязью сандалий, белизной затмевали паросский мрамор. И тут я впервые презрел свою прежнюю любовь, Дориду.
Как это вышло, о Зевс, что, сам положивши оружье,
Средь небожителей ты мертвою сказкой молчишь?
Вот бы когда тебе лоб украсить витыми рогами,
Время настало прикрыть белым пером седину.
Подлинно здесь пред тобою Даная, коснись ее тела --
И огнедышащий жар члены пронижет твои.
Восхищенная (этими стихами), она так обворожительно рассмеялась, что мне показалось, будто полная луна выглянула из-за тучи».
«Панчатантра» (сложилась к III-IV векам н. э.), Книга 1, Рассказ восьмой, перевод А. Я. Сыркина
Бедный ткач влюбляется в дочь царя, благодаря находчивости ему удается на ней жениться.
Salabhanjika, Chennakeshava Temple, Belur
«И вот наряженные ткач и тележник, глядя на разукрашенные лица собравшихся повсюду людей, увидели дочь царя, сидевшую на большом балконе верхнего этажа дворца и окруженную подругами. Область сердца ее была украшена парой упругих и выдающихся вперед грудей, цветущих первой молодостью. Ее округлые ягодицы отличались пышностью, и талия ее была стройна. Волосы ее, темные, как грозовая туча, были мягкие, умащенные и волнистые. Золотые украшения, покачивающиеся в ее ушах, соперничали со сладостными качелями бога любви. Лицо ее было прекрасно, как недавно распустившийся нежный цветок лотоса, и, подобно сну, она овладевала глазами, всех людей...
Уста, как пурпур бимбы[1], || младых грудей сосуды, ||
что гордо выступают,
А также пуп глубокий, || и вьющиеся кудри, ||
и стан изящный, тонкий |
Приносят без сомненья || немалые страданья ||
мечтателям влюбленным.
Но как несправедливо, || что щек ее блистанье ||
всего меня сжигает!
Прижавшись к влажным от шафрана грудям любимой,
Буграм подобным, что на лбу у слона вспухают[2],
В ее объятья заключен, утомленный страстью,
Я на мгновенье бы уснул, сладким сном объятый.
Воистину с небес похитила красу ||
ты у луны холодной,
А лотос голубой всей прелестью своей ||
глаза твои украсил. |
От страсти пьяный слон не знает, что взяла ||
ты у него походку,
Но как сумела ты, чьи члены так стройны, ||
мое похитить сердце?»
1 - бимба - ярко-красный плод растения Momordica Monadelpha,
2 - выделение темпорина из височных желёз слонов во время муста
«Книга тысячи и одной ночи», Сказка о Хасане басрийском, Семьсот восемьдесят седьмая ночь, перевод с арабского М. А. Салье
Shahrazad (Scheherazade), illustration by Edmund Dulac from a 1911 edition of The Thousand and One Nights
Хасан впервые подглядывает за купанием дочерей царя джиннов:
«И он принялся смотреть на прелести старшей девушки, а она была прекраснее всего, что создал Аллах в ее время, и превзошла красотой всех людей. Ее рот был подобен печати Сулеймана[3], а волосы были чернее, чем ночь разлуки для огорченного и влюбленного, а лоб был подобен новой луне в праздник Рамадана, и глаза напоминали глаза газели, а нос у нее был с горбинкой, яркой белизны, и щеки напоминали цветы анемона, и уста были подобны кораллам, а зубы - жемчугу, нанизанному в ожерельях самородного золота. Ее шея, подобная слитку серебра, возвышалась над станом, похожим на ветвь ивы, и животом со складками и уголками, при виде которого дуреет влюбленный, взволнованный и пупком, вмещающим унцию мускуса наилучшего качества, и бедрами - толстыми и жирными, подобными мраморным столбам или двум подушкам, набитым перьями страусов, а между ними была вещь, точно самый большой холм или заяц с обрубленными ушами, и были у нее крыши и углы. И эта девушка превосходила красотой и стройностью ветвь ивы и трость камыша и была такова, как сказал о ней поэт, любовью взволнованный:
Вот девушка, чья слюна походит на сладкий мед,
А взоры ее острей, чем Индии острый меч.
Движенья ее смущают ивы ветвь гибкую,
Улыбка, как молния, блистает из уст ее.
Я с розой расцветшею ланиты ее сравнил,
И молвила, отвернувшись: "С розой равняет кто?
С гранатами грудь мою сравнил, не смущаясь, он:
Откуда же у гранатов ветви, как грудь моя?
Клянусь моей прелестью, очами и сердцем я,
И раем сближенья, и разлуки со мной огнем -
Когда он к сравнениям вернется, лишу его
Услады я близости и гнева огнем сожгу.
Они говорят: "В саду есть розы, но нет средь них
Ланиты моей, и ветвь на стан не похожа мой".
Коль есть у него в саду подобная мне во всем,
Чего же приходит он искать у меня тогда?"
Léon Carré, Le livre des mille nuits et une nuit, 1926-1932
.... Она прекраснее, чем луна в ночь полнолуния, и лицо ее сияет ярче солнца; ее слюна слаще меда, ее стан стройнее ветви, у нее черные глаза, и светлый лик, и блестящий лоб, и грудь, подобная драгоценному камню, и соски, подобные двум гранатам, и щеки, точно два яблока, и живот со свернутыми складками, и пупок, точно шкатулка из слоновой кости, мускусом наполненная, и пара ног, словно мраморные столбы. Она захватывает сердце насурьмленным оком и тонкостью худощавого стана, и тяжелым задом, и речью, исцеляющей больного, она красива стройностью, прекрасна ее улыбка, и подобна она полной луне».
3 - Печать Сулеймана - растение из семейства лилейных, с цветком которого здесь сравниваются уста красавицы.
Исландская Femme fatale, Халльгерд Длинноногая из «Саги о Ньяле», погубившая трех своих мужей.
Gunnar Hámundarson meets Hallgerðr for the first time at Alþingi. Illustration from "Vore fædres liv" : karakterer og skildringer fra sagatiden / samlet og udggivet af Nordahl Rolfsen ; oversættelsen ved Gerhard Gran., Kristiania: Stenersen, 1898.
«Сага о Ньяле», Перевод С. Д. Кацнельсона , В. П. Беркова, М. И. Стеблин-Каменского
«Случилось как-то, что у Хёскульда были гости и среди них брат его Хрут. Он сидел рядом с ним. У Хёскульда была дочь по имени Халльгерд. Она играла с другими девочками на полу. Это была красивая и стройная девочка, волосы у нее блестели, как шелк, и были длинные, до пояса. Хёскульд подозвал ее.
- Подойди-ка сюда, - сказал он.
Она тотчас же подошла. Взяв за подбородок, он поцеловал и отпустил ее. Затем Хёскульд спросил Хрута:
- Нравится тебе эта девочка? Красивая, правда?
Хрут промолчал, и Хёскульд повторил вопрос. Тогда Хрут сказал:
- Слов нет, девочка хороша, и немало народу пострадает из-за ее красоты. Не понимаю, однако, в кого она уродилась с такими воровскими глазами.
......
Затем послали за Халльгерд. Она пришла в сопровождении двух женщин. На ней была голубая накидка из сукна, под накидкой - ярко-красное платье с серебряным пояском. Волосы падали ей на грудь с обеих сторон и были перехвачены поясом. Усевшись между Хрутом и отцом, она приветствовала всех добрыми словами. Она говорила хорошо, не робея, и, спросив о новостях, умолкла.
......
Случилось однажды, что, идя от Скалы Закона, Гуннар проходил мимо землянки людей с Мшистой Горы. Он увидел там нарядно одетых женщин, которые шли ему навстречу. Впереди шла женщина, которая была одета всех нарядней. Когда они встретились, она обратилась к нему с приветом. Он учтиво ответил и спросил, кто она такая. Она назвалась Халльгерд и сказала, что она дочь Хёскульда, сына Коля из Долин. Она без стеснения обратилась к нему и попросила рассказать о его странствиях, а он ответил, что не откажет в ее просьбе. Они уселись вдвоем и стали беседовать. На ней было красное платье, а на платье богатые украшения. Сверху на ней была пурпурная накидка, донизу отороченная кружевом. Волосы падали ей на грудь, и были они густые и красивые.
.....
Сам Гуннар был дважды ранен, но все говорили, что он не думал ни о ранах, ни о смерти.
Он сказал Халльгерд:
- Дай мне две пряди из своих волос и сплетите с матерью из них тетиву.
- А это тебе очень нужно? - говорит она.
- Иначе я погиб, - говорит он, - потому что им не одолеть меня, пока я могу стрелять из лука.
- Тогда я припомню тебе твою пощечину, - говорит она. - Мне все равно, сколько ты еще продержишься.
- Всякий по-своему хочет прославиться, - говорит Гуннар. - Больше я тебя просить не буду».
"How Gunnar Met Hallgerda" by Henry J. Ford. The Red Romance Book, ed. Andrew Lang, London:Longman, 1905.
Луис Макнис (1907-1963) - английский поэт ирландского происхождения, стихотворение «Сага о Ньяле», переводчик Антон Нестеров:
У зеркала: высокая блондинка. Душится за ухом.
Через плечо язвит любовника, потом уходит.
А он - он остается беззащитным, один, и мир - против него.
Все, как тогда, тысячелетие назад. И в памяти:
Высокая блондинка, с косой до пояса, в пол-оборота к мужу,
Порвавшему на луке тетиву, - и вот теперь он просит
У Халльгред прядь волос, чтоб натянуть на лук и отстреляться
От недругов. «Прядь тебя спасет? А помнишь
Пощечину, которую мне дал?» Враги снимают с дома крышу, Гуннар
Стоит и ничего не может сделать. Блондинка улыбается. Неохотно
Они его добили. И тем самым враги - и женщина, - они той ночью
Открыли путь для множества смертей: старик, его жена и внук
Будут убиты. Но рассказ той саги из темноты веков - как будто луч
Направленный на нас, она - напоминанье:
В жестокости, предательствах и злобе
Людское в людях было - благородство.
Всех с днем красоты!
Диего Веласкес, Венера с зеркалом, ок. 1644-1648, Лондонская Национальная галерея
Tres cosas blancas: el cuero, los dientes, y los manos.
Tres negras: los ojos, las cejas, y las pestanas.
Tres coloradas: los labios, las mexillas, y las ufias.
Tres longas: el cuerpo, los cabellos, y las manos.
Tres cortas: los dientes, las orejas, y los pies.
Tres anchas: los pechos, la frente, y el entrecejo.
Tres estrechas: la boca, l’una y otra, la cinta, y l'entrada del pie.
Tres gruesas: el braço, el muslo, y la pantorilla.
Tres delgadas: los dedos, los cabellos, y los labios.
Tres pequenas: las tetas, la naris, y la cabeça.
Что означает на нашем языке:
Три вещи белых: кожа, зубы и руки;
Три вещи черных: глаза, брови и ресницы;
Три розовых: уста, щеки и ногти;
Три длинных: талия, волосы и руки;
Три невеликих: зубы, уши и ступни;
Три широких: груди, лоб и переносица;
Три узких: губы (и те и другие), талия и щиколотки;
Три полных: плечи, икры и бедра;
Три тонких: пальцы, волосы и губы;
Три маленьких: соски, нос и голова.
Всего тридцать».
Пьер де Бурдейль, сеньор де Брантом, «Галантные дамы», переводчик Волевич И. Я.
В честь сегодняшнего дня красоты решила сделать небольшую «подборку красавиц» из мировой литературы разных эпох и культур. И если в одном из пяти дошедших до наших дней греческих романов, в исландской саге и в «Галантных дамах» Брантома описание пленительных чаровниц вполне соответствует современным усредненным представлениям о красоте, то некоторые представления о безупречно прекрасном могут нас удивить: к примеру, очень маленький лоб; брови, сбегающие до самой линии щек, и почти сливающиеся над переносицей; очень глубокий пупок, походка как у пьяного от страсти слона; стан, соперничающий тонкостью с тростью камыша, и живот со свернутыми складками. Красота многолика.
Ксенофонт Эфесский, «Повесть о Габрокоме и Антии», около II века н. э.
Перевод с древнегреческого С. Поляковой и И. Феленковской
«Предводительствовала строем девушек Антия, дочь эфесцев Мегамеда и Евгиппы. Красота ее была поистине удивительна, и намного превосходила Антия всех остальных сверстниц. Она достигла уже четырнадцати лет, тело ее цвело прелестью, и красота одежд еще более увеличивала привлекательность юности. Волосы золотистые, почти все пряди нескрепленные, лишь немногие заплетенные, веянием ветра потрясенные; глаза оживленные, как у девы проясненные, как у целомудренной смятенные. Одежда [костюм Артемиды] - хитон багряный, поясом опоясанный, до колен спускающийся, локтей касающийся; оленья шкура, обвивающая стан, на ремне колчан, лук и стрелы, руки девы дротик несут, следом собаки бегут. Часто и прежде, видя Антию в храме, эфесцы преклоняли колена, словно перед Артемидой; и теперь, как только она показалась, началось общее ликование. Слышались громкие возгласы: одни в удивлении кричали, что это сама богиня, другие - что дивное творение богини. Но все согласно ей молились, преклоняя колена, прославляли ее родителей и единодушно превозносили прекрасную Антию».
Aphrodite of Knidos, Colonna type, 2nd century A.D. Roman. Musei Vaticani, Museo Pio Clementino
«Сатирикон», Петроний, около I века н. э., перевод В. А. Амфитеатрова-Кадашева под редакцией Бориса Ярхо.
От древнеримского романа Сатирикон сохранилось несколько фрагментов, полное содержание нам неизвестно. Главный герой, Энколпий, постоянно соперничает с Аскилтом из-за Гитона, их возлюбленного мальчика-спутника. Однако ему благоволит красавица Киркея, пораженный её прелестью Энколпий описывает возлюбленную следующим образом:
«И вот, она подвела ко мне женщину, которая (по красоте своей) была совершеннее всякого художественного произведения. Нет слов, которыми можно было бы описать эту красоту: что бы я ни сказал -- все будет мало. Кудри природными волнами заливали плечи; лоб ее был очень мал, хотя она и зачесала волосы назад; брови, сбегающие до самой линии щек, почти сливались над переносицей; ярче, чем звезды в безлунную ночь, сверкали очи; ноздри чуточку изогнуты, а ротик подобен устам Дионы, какими их мыслил Пракситель. Ее подбородок, шея и руки, а также ноги, изящно охваченные золотой перевязью сандалий, белизной затмевали паросский мрамор. И тут я впервые презрел свою прежнюю любовь, Дориду.
Как это вышло, о Зевс, что, сам положивши оружье,
Средь небожителей ты мертвою сказкой молчишь?
Вот бы когда тебе лоб украсить витыми рогами,
Время настало прикрыть белым пером седину.
Подлинно здесь пред тобою Даная, коснись ее тела --
И огнедышащий жар члены пронижет твои.
Восхищенная (этими стихами), она так обворожительно рассмеялась, что мне показалось, будто полная луна выглянула из-за тучи».
«Панчатантра» (сложилась к III-IV векам н. э.), Книга 1, Рассказ восьмой, перевод А. Я. Сыркина
Бедный ткач влюбляется в дочь царя, благодаря находчивости ему удается на ней жениться.
Salabhanjika, Chennakeshava Temple, Belur
«И вот наряженные ткач и тележник, глядя на разукрашенные лица собравшихся повсюду людей, увидели дочь царя, сидевшую на большом балконе верхнего этажа дворца и окруженную подругами. Область сердца ее была украшена парой упругих и выдающихся вперед грудей, цветущих первой молодостью. Ее округлые ягодицы отличались пышностью, и талия ее была стройна. Волосы ее, темные, как грозовая туча, были мягкие, умащенные и волнистые. Золотые украшения, покачивающиеся в ее ушах, соперничали со сладостными качелями бога любви. Лицо ее было прекрасно, как недавно распустившийся нежный цветок лотоса, и, подобно сну, она овладевала глазами, всех людей...
Уста, как пурпур бимбы[1], || младых грудей сосуды, ||
что гордо выступают,
А также пуп глубокий, || и вьющиеся кудри, ||
и стан изящный, тонкий |
Приносят без сомненья || немалые страданья ||
мечтателям влюбленным.
Но как несправедливо, || что щек ее блистанье ||
всего меня сжигает!
Прижавшись к влажным от шафрана грудям любимой,
Буграм подобным, что на лбу у слона вспухают[2],
В ее объятья заключен, утомленный страстью,
Я на мгновенье бы уснул, сладким сном объятый.
Воистину с небес похитила красу ||
ты у луны холодной,
А лотос голубой всей прелестью своей ||
глаза твои украсил. |
От страсти пьяный слон не знает, что взяла ||
ты у него походку,
Но как сумела ты, чьи члены так стройны, ||
мое похитить сердце?»
1 - бимба - ярко-красный плод растения Momordica Monadelpha,
2 - выделение темпорина из височных желёз слонов во время муста
«Книга тысячи и одной ночи», Сказка о Хасане басрийском, Семьсот восемьдесят седьмая ночь, перевод с арабского М. А. Салье
Shahrazad (Scheherazade), illustration by Edmund Dulac from a 1911 edition of The Thousand and One Nights
Хасан впервые подглядывает за купанием дочерей царя джиннов:
«И он принялся смотреть на прелести старшей девушки, а она была прекраснее всего, что создал Аллах в ее время, и превзошла красотой всех людей. Ее рот был подобен печати Сулеймана[3], а волосы были чернее, чем ночь разлуки для огорченного и влюбленного, а лоб был подобен новой луне в праздник Рамадана, и глаза напоминали глаза газели, а нос у нее был с горбинкой, яркой белизны, и щеки напоминали цветы анемона, и уста были подобны кораллам, а зубы - жемчугу, нанизанному в ожерельях самородного золота. Ее шея, подобная слитку серебра, возвышалась над станом, похожим на ветвь ивы, и животом со складками и уголками, при виде которого дуреет влюбленный, взволнованный и пупком, вмещающим унцию мускуса наилучшего качества, и бедрами - толстыми и жирными, подобными мраморным столбам или двум подушкам, набитым перьями страусов, а между ними была вещь, точно самый большой холм или заяц с обрубленными ушами, и были у нее крыши и углы. И эта девушка превосходила красотой и стройностью ветвь ивы и трость камыша и была такова, как сказал о ней поэт, любовью взволнованный:
Вот девушка, чья слюна походит на сладкий мед,
А взоры ее острей, чем Индии острый меч.
Движенья ее смущают ивы ветвь гибкую,
Улыбка, как молния, блистает из уст ее.
Я с розой расцветшею ланиты ее сравнил,
И молвила, отвернувшись: "С розой равняет кто?
С гранатами грудь мою сравнил, не смущаясь, он:
Откуда же у гранатов ветви, как грудь моя?
Клянусь моей прелестью, очами и сердцем я,
И раем сближенья, и разлуки со мной огнем -
Когда он к сравнениям вернется, лишу его
Услады я близости и гнева огнем сожгу.
Они говорят: "В саду есть розы, но нет средь них
Ланиты моей, и ветвь на стан не похожа мой".
Коль есть у него в саду подобная мне во всем,
Чего же приходит он искать у меня тогда?"
Léon Carré, Le livre des mille nuits et une nuit, 1926-1932
.... Она прекраснее, чем луна в ночь полнолуния, и лицо ее сияет ярче солнца; ее слюна слаще меда, ее стан стройнее ветви, у нее черные глаза, и светлый лик, и блестящий лоб, и грудь, подобная драгоценному камню, и соски, подобные двум гранатам, и щеки, точно два яблока, и живот со свернутыми складками, и пупок, точно шкатулка из слоновой кости, мускусом наполненная, и пара ног, словно мраморные столбы. Она захватывает сердце насурьмленным оком и тонкостью худощавого стана, и тяжелым задом, и речью, исцеляющей больного, она красива стройностью, прекрасна ее улыбка, и подобна она полной луне».
3 - Печать Сулеймана - растение из семейства лилейных, с цветком которого здесь сравниваются уста красавицы.
Исландская Femme fatale, Халльгерд Длинноногая из «Саги о Ньяле», погубившая трех своих мужей.
Gunnar Hámundarson meets Hallgerðr for the first time at Alþingi. Illustration from "Vore fædres liv" : karakterer og skildringer fra sagatiden / samlet og udggivet af Nordahl Rolfsen ; oversættelsen ved Gerhard Gran., Kristiania: Stenersen, 1898.
«Сага о Ньяле», Перевод С. Д. Кацнельсона , В. П. Беркова, М. И. Стеблин-Каменского
«Случилось как-то, что у Хёскульда были гости и среди них брат его Хрут. Он сидел рядом с ним. У Хёскульда была дочь по имени Халльгерд. Она играла с другими девочками на полу. Это была красивая и стройная девочка, волосы у нее блестели, как шелк, и были длинные, до пояса. Хёскульд подозвал ее.
- Подойди-ка сюда, - сказал он.
Она тотчас же подошла. Взяв за подбородок, он поцеловал и отпустил ее. Затем Хёскульд спросил Хрута:
- Нравится тебе эта девочка? Красивая, правда?
Хрут промолчал, и Хёскульд повторил вопрос. Тогда Хрут сказал:
- Слов нет, девочка хороша, и немало народу пострадает из-за ее красоты. Не понимаю, однако, в кого она уродилась с такими воровскими глазами.
......
Затем послали за Халльгерд. Она пришла в сопровождении двух женщин. На ней была голубая накидка из сукна, под накидкой - ярко-красное платье с серебряным пояском. Волосы падали ей на грудь с обеих сторон и были перехвачены поясом. Усевшись между Хрутом и отцом, она приветствовала всех добрыми словами. Она говорила хорошо, не робея, и, спросив о новостях, умолкла.
......
Случилось однажды, что, идя от Скалы Закона, Гуннар проходил мимо землянки людей с Мшистой Горы. Он увидел там нарядно одетых женщин, которые шли ему навстречу. Впереди шла женщина, которая была одета всех нарядней. Когда они встретились, она обратилась к нему с приветом. Он учтиво ответил и спросил, кто она такая. Она назвалась Халльгерд и сказала, что она дочь Хёскульда, сына Коля из Долин. Она без стеснения обратилась к нему и попросила рассказать о его странствиях, а он ответил, что не откажет в ее просьбе. Они уселись вдвоем и стали беседовать. На ней было красное платье, а на платье богатые украшения. Сверху на ней была пурпурная накидка, донизу отороченная кружевом. Волосы падали ей на грудь, и были они густые и красивые.
.....
Сам Гуннар был дважды ранен, но все говорили, что он не думал ни о ранах, ни о смерти.
Он сказал Халльгерд:
- Дай мне две пряди из своих волос и сплетите с матерью из них тетиву.
- А это тебе очень нужно? - говорит она.
- Иначе я погиб, - говорит он, - потому что им не одолеть меня, пока я могу стрелять из лука.
- Тогда я припомню тебе твою пощечину, - говорит она. - Мне все равно, сколько ты еще продержишься.
- Всякий по-своему хочет прославиться, - говорит Гуннар. - Больше я тебя просить не буду».
"How Gunnar Met Hallgerda" by Henry J. Ford. The Red Romance Book, ed. Andrew Lang, London:Longman, 1905.
Луис Макнис (1907-1963) - английский поэт ирландского происхождения, стихотворение «Сага о Ньяле», переводчик Антон Нестеров:
У зеркала: высокая блондинка. Душится за ухом.
Через плечо язвит любовника, потом уходит.
А он - он остается беззащитным, один, и мир - против него.
Все, как тогда, тысячелетие назад. И в памяти:
Высокая блондинка, с косой до пояса, в пол-оборота к мужу,
Порвавшему на луке тетиву, - и вот теперь он просит
У Халльгред прядь волос, чтоб натянуть на лук и отстреляться
От недругов. «Прядь тебя спасет? А помнишь
Пощечину, которую мне дал?» Враги снимают с дома крышу, Гуннар
Стоит и ничего не может сделать. Блондинка улыбается. Неохотно
Они его добили. И тем самым враги - и женщина, - они той ночью
Открыли путь для множества смертей: старик, его жена и внук
Будут убиты. Но рассказ той саги из темноты веков - как будто луч
Направленный на нас, она - напоминанье:
В жестокости, предательствах и злобе
Людское в людях было - благородство.
Всех с днем красоты!