Что такое "народ"?
нет, не те конкретные люди из низших классов, за которых выступают социалисты, и которых идеализируют левые националисты. И не те представители "чистой публики", среднего класса, за которых выступают г-да либералы, и которых идеализируют правые националисты, крыловы и холмогоровы.
(Собственно, левых и правых националистов отличает именно то, что первые типичными представителями народа берут рабочих, трудящихся бедняков, которым в первую очередь требуется социальный прогресс, а вторые - буржуазную интеллигенцию и людей свободных профессий, заинтересованных в первую очередь в "своём" государстве, со "своим" языком, национальной мифологией и пр. гуманитарщиной на религиозной подкладке, которая эту публику кормит за счёт трудящихся.
Отсюда разное понимание в праве наций на самоопределение у Вильсона с Лениным, почти одновременно выдвинувших помянутый лозунг. Для первого самоопределяется - в виде национального государства - в первую очередь буржуазный класс и втискивает трудящихся в прокрустово ложе новорожденной "нации", включая промывку мозгов на предмет национального единства и обязательной вражды к кому-нибудь из соседей.
Для второго самоопределяются трудящиеся в виде республики Советов, чтобы полнее использовать средства национальной культуры для общественного прогресса и строительства социализма, в ходе чего не обособляются от других социалистических наций, в присоединяются к ним. И так вплоть до "земшарной республики Советов").
Но либералы с социалистами по modus operndi - материалисты-эмпирики, а я веду речь о метафизике. Что такое народ с точки зрения романтика, способного обожествлять это понятие, относиться к нему некритически? К слову, такие бывают что с правой, что с левой стороны - немецкие Völkische с русскими народниками тому пример, а нынешние нацболы образуют точный континуум между теми и другими [1]. Что значит, скажем, "и прилепился <имярек> к народу своему" "славные предки" " национальные святыни"? и пр. словоупотребление, маркирующее романтико-метафизический подод к понятию?
Только одно - всё это мёртвые, которые хватают живых (скажем у скандинавов загробная страна сказочного изобилия, достижимого без работы и вообще без усилий, с непрерывным пиром называется Volkswang - народное поле. И наоборот, «страна Кокань» и «страна Муравия» крестьянской («народной» для националиста) утопии - это загробное царство, лежащее на Западе, в стране мёртвых. Ведь боги любого мифа, как показанно Проппом - это именно мёртвые, и национальный не исключение (а также герои и предки). Именно боги-покровители, больше всего связанные с данной страной, с данной землёй (то есть с её «коренным населением») - это в первую очередь мёртвые. Что и было высмеяно Брехтом в великой «Балладе о мёртвом солдате» ( русский текст «если б не каска// были б видны// звёзды над головой, в оригинале - «родные звёзды», Sterne der Heimat, звёздное небо для мифологического сознания - это преисподняя в которой живут мертвецы, а «родные боги» - это именно что эпитет хтонических божеств, мертвяков по преимуще6ству).
То есть народ как категория мышления, которой клянутся, к которой апеллируют, именем которой бичуют врагов - это в конечном счёте тормоз развития: даже если сегодня он мобилизует а борьбу, завтра эти же апелляции и это почитание остановят прогресс. Что мы и видели, скажем, в "традиционализации" позднего СССР и в столь же упорном, сколь и неумном понимании современными левыми национально-освободительной борьбы в третьем мире как борьбы «коренных народов» за «свою землю», вместо ленинского общественного прогресса трудящихся масс в формах национальной культуры. Так сакрализация идеи «народа» и «национального освобождения» приводит к тому, что к третьему миру левые применяют те же лозунги, что европейские правые к собственным странам, чем предают собственную приверженность к общественному прогрессу, по понятным причинам немыслимому в такой ситуации.
Так - в очередной раз - всякий идеализм и романтизм играют на руку правым и бьют по левым. Поэтому для успеха левой политики нужно трезвение, обращение к реальности - людям и общественным классам, вместо опьянения мифологией, связанной со словами "народ" и «нация», с их производными (что «народ думает», «хочет» и прочие наши собственные проекции).
И если мы на полном основании без должного уважения относимся к словам "свобода" и "демократия", зная, что в современном мире это обманка и симулякр, надо столь же критически отнестись к милому нам «народолюбию». Ведь коммунизм освобождает людей (в том числе и капиталистов) от гнёта наёмного рабства, уничтожает различия между классами, а вот разделение по нациям, религиям и пр. просто вдруг делается иллюзорным, значимым не больше различий по цвету волос и гастрономическим пристрастиям. И наоборот - до тех пор, пока эти иллюзорные различия значимы, в долговременной перспективе коммунизм невозможен, даже если сегодня, здесь и сейчас, основанная на них мобилизация позволяла начать движение в данном направлении (в первой половине ХХ века, но не сейчас). Диалектика.
[1] Правые националисты: волки и овцы - одна стая. Левые националисты: волки и овцы - одно стадо и пр. Разница, понятное дело, в том, кто верховодит в начавшемся национальном движении, «волки» или «овцы».