Загробный Кабуки
С днем зимнего солнцестояния! :)
Оригинал взят у umbloo в Загробный Кабуки
Для нас большинство пьес Кабуки (по крайней мере, времён Эдо) выглядят мрачными - даже в тех, где всё кончается хорошо, это благополучие обычно покупается ценою горы трупов или по крайней мере ценою жизни пары симпатичных персонажей. Да и не так уж часты эти «хорошие концы» - историй, где главные герои погибают, пожалуй, больше, и среди них - многие самые знаменитые пьесы вроде «Сокровищницы вассальной верности». Да вдобавок, даже если в данной пьесе не показана смерть братьев Сога или самоубийство Осомэ и Хисамацу - зрители-то всё равно знают, чем в этих знаменитых сюжетах дело кончилось.
Это не значит, что японцы не любили «хороших концов» - просто печально-трогательные или печально-пафосные имели больший успех. Есть, однако, и исключения (а в поздних пьесах их стало даже немало). Сегодня мы о таком исключении расскажем - тут автор и постарался удовлетворить и любителей мрачных историй, и любителей хороших концов, и благочестивых зрителей… Пьеса вышла очень необычная: больше половины её происходит на том свете.
Называется она «Роскошная книга с видами трёх миров» (三世相錦繍文章, «Сандзэсо: никиси бунсё:», 1857 год), а чаще - просто по главным героям: «Осоно и Рокуса» (お園六三, «Осоно Рокуса»), и написал её Сакурада Дзисукэ Третий. Он нам уже знаком как автор пьесы про «японского Пигмалиона». Сюжет основан на двух мрачных действительных происшествиях, оба случились в Осаке весною 1749 года и немедленно попали на кукольную сцену (а может, и для Кабуки ранние переделки были). Осоно, девица из весёлого дома, и её возлюбленный плотник Рокуса совершили парное самоубийство - и в тот же день казнили ещё одну девушку за убийство ею старшего брата. Но у Сакурады Дзисукэ действие происходит явно в Эдо, а чёткие приметы времени, во избежание цензурных проблем, отсутствуют. Как многие пьесы Кабуки, «Роскошная книга…» ставилась в разных изводах, мы попробуем пересказать наиболее распространённый из них с дополнениями из ранней, авторской версии.
Итак, в Эдо, в весёлом квартале Фукагава, в одном из заведений работает красавица Осоно. Ей повезло: хозяева заведения, супружеская пара Сэйбэй и Окадзи, - люди добрые, с девушками обращаются хорошо, и их совсем не раздражает то, что Осоно не хочет расставаться со своей маленькой дочкой Омацу. К тому же у неё есть возлюбленный, самурай Комурасаки Рокусабуро: (или просто Рокуса), с которым у них полная взаимность. Но тут-то и таится первая засада.
Дело в том, что наша необычная пьеса начинается с самого заезженного кабукинского штампа: служилому человеку господин доверил на хранение некую ценность, та таинственно исчезает, и герой вылетает со службы и пускается на поиски пропажи. В нашей истории Рокусе доверили не меч и не курильницу, а старинную и дорогую колоду для игры в «поэтические карты», работы знаменитых художника и каллиграфа. Сама колода даже не пропала - исчезла одна-единственная карта, но этого достаточно: господин в гневе, Рокуса - без места и без средств, и единственная надежда для него - разыскать и добыть злополучную карту. О чём он и посылает письмо своей возлюбленной. Для неё это сугубо прискорбно: она-то уже надеялась, что Рокуса сумеет накопить денег и выкупить её из весёлого дома; теперь это по меньшей мере откладывается. Осоно расстроена, хозяева ей сочувствуют, Окадзи предлагает ей: «С бедою надо переспать, проснёшься - и полегчает!» (она вообще кладезь подобных доброжелательных банальностей). Девушка ложится вздремнуть - а в воздухе над нею появляется маленькое облачко. Что это значит, некоторые опытные зрители Кабуки догадывались сразу, а мы узнаем чуть позже.
На гравюре Хиросады - персонаж (из другой пьесы тех же лет) с «поэтической картой» в руке.
Появляется старший брат Осоно - лекарь Тё:ан, тот самый, который когда-то и продал сестру в Фукагаву. Он человек злой и корыстный (да и лекарь плохой, шарлатанистый). Пока можно было рассчитывать, что Рокуса выкупит девушку, Тё:ан надеялся, что и ему с этого кое-что перепадёт и был с ним мил. Теперь, когда Рокуса лишился службы, он немедленно сбрасывается со счетов. У Осоно есть другой поклонник, постылый ей, но богатый Ситиро:сукэ, с лекарем он приятельствует и готов выкупить красавицу хоть сейчас. Правда, желательно без дочки. Явившись в весёлый дом, оба эти товарища начинают переговоры с хозяйкой, показывают ей и свёрток с наличными; Сэйбэй помаячил возле них и ушёл, доверив жене договариваться. Окадзи предпочла бы, чтобы её подопечная досталась Рокусе, и затягивает беседу сколько может, но причин отказать у неё нет. Она досадует, отбрасывает деньги так, что свёрток улетает за перегородку - и оттуда появляется Сэйбэй.
«Сплю я себе, - говорит он, - и вдруг плюхаетсяна меня тяжёлый свёрток… Чушь какая-то!» - «Извините, это наше!» - любезно кланяется Тё:ан. «Хорошо, если ваше, - откликается сводник, пристально глядя на него, - а то я уж удивился: печать-то на свёртке - соседней лавки, которую как раз намедни обокрали…» И неторопливо разжигает трубку. Тё:ан настараживается, но лучший способ защиты - нападение. «Я вот хотел предупредить, - говорит он. - Сестрица моя водилась с этим Рокусабуро:, вроде как любовь у них была, даже наколку себе с его именем на руке сделала. И всё ничего бы, но теперь вот что получается: Рокуса этот обокрал своего господина, украл такую-то карту из драгоценной колоды… Кто знает, какие у него были сообщники - или сообщницы - и где прячут краденое… А за Осоно и по нашему договору, и по закону сейчас отвечаете вы, уважаемый Сэйбэй. Как бы не пошли кривотолки!»
Сэйбэй, похоже, испуган: «Наколка? Что за наколка?» Он хватает мирно спавшую всё это время (или притворявшуюся спящей) Осоно, выворачивает ей руку - имя Рокусы и впрямь выколото на ней с внутренней стороны, чуть повыше локтя. «Ах ты негодница, подставила меня!» - бушует Сэйбэй, размахивая трубкой - а потом вытряхивает пепел и прижимает головку трубки с оставшимся там угольком к татуировке. Девушка кричит от боли, но Сэйбэй ей подмигивает: для тебя же, мол, стараюсь! Так или иначе, наколка уничтожена.
Гравюра Тоёкуни Третьего - единственная известная нам к этой пьесе.
Тем временем у дверей появляется нищий паломник со скрипицей-кокю: и начинает на ней пиликать. Окадзи выходит, чтобы спровадить его - не ко времени! - и узнаёт в бродячем музыканте переодетого Рокусу. Тем поспешнее она захлопывает дверь прямо перед его носом - пока насторожившийся Тё:ан не заметил и не завёл своё насчёт кражи. Вместе с мужем она приглашает Тё:ана и Ситиро: продолжить разговор за чарочкой, во внутренних покоях. Только они уходят, как Рокуса, уже услышавший всхлипывания милой, врывается в комнату. «Чьи это тут были голоса? Не Ситиро:сукэ ли? Я прослышал, что теперь он решил тебя выкупить!» Осоно быстро соображают. Хозяева на её стороне и будут тянуть время, пока могут. Но откуда Тё:ан знает, какая именно карта пропала у Рокусы? Не от приятеля ли? Ситиро: прежде с господином Рокусы дела вёл и у него бывал, и с Рокусой пытался завести дружбу, заходил к нему… Не он ли - настоящий вор?
Если вы думаете, что Осоно спешит поделиться своими подозрениями с возлюбленным, то вы плохо её знаете: во-первых, она считает, что если её милый растяпа всё испортит, если попытается уличить соперника, а во-вторых, полагает: лучше усыпить бдительность Ситиро:, вкрасться к нему в доверие и, если карта и впрямь у него - перекрасть её! Так что девушка разыгрывает сцену «ложного отречения»: она, мол, Рокусу разлюбила, даже от наколки вот избавилась, а Ситиро: ей совсем не так уж противен… Получается то же, что в пьесе про влюблённого пожарника (к которой, кстати, приложил руку другой Сакурада Дзисукэ, Второй, родич и наставник нашего автора): молодой человек всему верит, впадает в ярость, грозится убить изменщицу и сломя голову выбегает.
Тем временем возвращается Тё:ан, за которым топает его маленькая племянница Омацу. Лекарь мрачен: хозяева заведения явно придумывают новые и новые отговорки, окадзи напрямую дала понять, что против воли самой Осоно её не уступит. «Давай договоримся, - обращается он к сестре. - Я прекрасно знаю, что ты по-прежнему думаешь только о своём Рокусе, хотя он сейчас и в полном дерьме из-за украденной карты.» - «Рокуса её не крал!» - возмущается Осоно. «Конечно, не крал - она у меня, - усмехается Тё:ан. - Ну так вот: если ты не скажешь своим хозяевам, что охотно пойдёшь с Ситиро:, твой хахаль карты больше никогда не увидит. А так - может быть, я и помогу ему выпутаться…» - «Врёшь, братец. Если карта у тебя - покажи!» - «Да пожалуйста!» - и, как фокусник, Тё:ан извлекает пропавшее сокровище из рукава. Осоно бросается схватить карту, пытается её вырвать, лекарь не отпускает - и скоро оба остаются каждый с половинкой разорванной карты в руке. «Что ты наделала, дура!» -рявкает брат и бьёт Осоно. Девочка с криком бросается загородить маму - и удар приходится ей по голове. Дитяти этого достаточно - Омацу падает замертво. Мать бросаетсяк ней, тормошит - поздно: девочка мертва. В ярости Осоно выхватывает короткий меч из-за пояса у растерянного Тё:ана (убийства тот совсем не задумывал) и вонзает в грудь брату. Лекарь падает, а Осоно рыдает над дочкой, всё ещё с окровавленным клинком в руке.
Тут входит Сэйбэй, видит два трупа и разорванную карту, довольно быстро понимает, что примерно произошло - и делает вид, что ничего не случилось. «Так, у нас там разговор затягивается, - говорит он, - но тебя, Осоно, уже ждут во дворе новые посетители, хотят, чтобы ты им спела. Немедленно отправляйся к ним!» - и почти выталкивает бедняжку на крыльцо. Окадзи появляется вслед за мужем и ошарашенно спрашивает: «Что тут произошло?» - «Ничего хорошего, как видишь. Брат с сестрою подрались из-за карты, убили ребёнка, да и самого лекаря Осоно зарезала.» - «Где она?» - «Я её выпроводил.» - «Зачем? Чтобы она попыталась скрыться?» - «Да куда она скроется… - безнадёжно машет рукой Сэйбэй. - Им с Рокусой теперь одно остаётся - совершить парное самоубийство. Пусть их. А у нас и без того с этими мертвецами будет куча неприятностей. Будь проклят тот день, когда Тё:ан явился к нам с сестрою: мол, мать у девочки внезапно умерла, сам он был в долгом отъезде, вернулся - но скоро опять ему уезжать со своими снадобьями, не пристроим ли мы её к делу…»
Осоно в полном отчаянии бредёт тем временем по улицам Эдо - а навстречу ей Рокуса, который решил вернуться и убить предательницу. Она объясняет ему, что произошло - и парень, вздохнув, приходит к тому же выводу, что Сэйбэй: «Карта безвозвратно испорчена, честь моя погибла, дочь твоя тоже погибла, да ещё и за убийство этого негодяя тебя могут казнить… Лучше уж нам умереть вместе!»
И, переодевшись в белое траурное платье, они отправляются в свой последний путь под печальную музыку вдоль реки (в этой пьесе вообще много музыки - в конце концов, Сакурада Дзисукэ обычно писал тексты для танцевально-песенных представлений). Находят уединённое место на берегу, Рокуса закалывает возлюбленную и закалывается сам. Два мёртвых тела лежат на траве…
«И это - хороший конец?» - возмутитесь вы. Ан нет, не конец!
В следующей сцене мы снова видим тех же путников в белом - это Осоно и Рокуса бредут в полумгле по дороге мёртвых в Чистую землю, чтобы возродиться там в одном цветке лотоса (было поверье о такой судьбе покончивших парным самоубийством; монахи и власти всячески с этим суеверием боролись). Но путь им заступают страшные демоны-стражи: «А пропуск у вас есть?» - «Какой такой пропуск? Мы несчастные влюблённые…» - «Ничего не знаем, этак каждый в рай наладится!» Растерянная пара отходит в сторонку - и видит, как к стражам подкатывает большая компания. «Вы кто такие?» - «Мы - покойные актёры и музыканты Кабуки, такой-то, и сякой-то, и этакий-то, наша главная звезда. Направляемся в Чистую землю». - «Ладно, знаем таких, - кивают демоны. - А пропуск у вас есть?» - «Ну, нету, - честно признаётся старший актёр (не будем уж тут их перечислять поимённо - все очень знаменитые и действительно уже умершие ко времени первой постановки «Роскошной книги…»). - А давайте мы вам спляшем и сыграем - а вы нас за это пропустите!» Демоны посомневались и согласились (только некоторое время спорили, какое танцевальное действо лучше). Актёры им пляшут, и очень лихо, даже Осоно и Рокусу в разные стороны разметало… Они пугаются разлуки, но быстро находят друг друга и, вновь рука об руку, бредут дальше: раз в Чистую землю попасть не вышло - значит, дорога им в ад…
И вот приходят они к загробной Реке Трёх Переправ, ведущей к трём дурным путям перерождения - в аду, в мире голодных духов и в мире скотов. У переправы, совсем как в обычном, живом мире - чайный домик для ожидающих парома, на стене домика наклеена афиша театра Кабуки, в ролях там обозначены отцы, деды и наставники тех актёров, которые в данном представлении играют самих Осоно и Рокусу. И даже наши печальные влюблённые не могут не остановиться и не почитать это объявление. В конце концов, может, и на том свете всё не так плохо, если Кабуки тут есть, да ещё с такими блестящими актёрами, каких в мире живых уже не посмотришь!
Старуха Дацуэ с картины из храма Тайсандзи (следующие картинки будут оттуда же).
К нашей паре подходит уродливая старуха. Это Старуха Дацуэ, та самая, которая забирает у мёртвых мокрую одежду, а вместе с нею - все прижизненные права, что зависели от рода, чина, богатства и прочего. Она, однако, ведёт себя по-доброму и объясняет вновь приунывшим влюблённым: «Понятно, что в Чистую землю вас не пустили; но даже в ад так просто не пройдёшь. Сперва надо предстать на суд грозного Государя Эмма, он и решит, какую участь вы заслужили. Давайте переправляйтесь быстрее, вы и так замешкались, Государю это не понравится!» - и зычным голосом торопит загробного паромщика.
Следующая сцена - в судилище Государя Эмма. Он восседает на престоле, вокруг толпятся страшные демоны-стражи с бычьими и конскими головами, и тут же стоит огромное чудесное зерцало, в котором можно увидеть всю прошлую жизнь подсудимых…
Осоно и Рокуса приходят как раз когда разбирается дело Тё:ана - он ведь тоже погиб. Лекарь перечисляет все свои заслуги - и больных-то он лечил, и об осиротевшей сестре заботился, и так далее. Но Государь Эмма мрачно роняет: «Чушь!» Демоны ставят Тё:ана перед зерцалом - и в нём отражается вся его жизнь, преисполненная лжи, шарлатанства и злодеяний (а Осоно подсматривает). Вот Тё:ан пичкает недужных вместо лекарств подделками, за которые берёт дорогую плату; вот крадёт из тайника в доме Рокусы драгоценную карту; вот пробирается на реку, где стоят разукрашенные барки для скорого майского праздника Сандзя, одного из главных в Эдо, и прячет украденное в середине огромного бумажного цветка-пиона… И только теперь Осоно понимает, что разорванная ею карта, возможно, была такой же поддельной, как шарлатанские снадобья. «Ах, братец, - плачет она, - и ради этого погибла моя бедная дочка!» - «Да какой он тебе брат? - громовым голосом рявкает Эмма. - Ты этого негодяя когда впервые встретила?» - «Наверное, ещё маленькой видела, но этого я не помню. А вновь увидела только после смерти матушки - он тогда вернулся из дальних странствий и продал меня в весёлый дом». - «Не брат он тебе, а самозванец, - мрачно сообщает загробный судия. - Он отравил твою мать, назвался её сыном и твоим братом, прикарманил наследство и на тебе нажился.» - «Это клевета! В смысле, ложное обвинение!» - вопит Тё:ан, но Государь Эмма кивает на зерцало: «Оно не лжёт!» Демоны хватают злодея и уволакивают его прямиком в ад. «Но она тоже убийца! Она меня зарезала!» - возмущается тот. «И это было справедливо, - решает Государь Эмма. - Вы, двое, подойдите. Вот вам золотые таблички - это пропуска в Чистую землю. Вам туда.»
Оба отправляются обратно - но у Реки Трёх Переправ Осоно вдруг встречает свою дочку Омацу - та бродит там среди других малых детей, слепая и беспомощная, и даже не узнаёт мать. Осоно бросается к ней, обнимает: «ты-то в чём провинилась?» Старуха Дацуэ поясняет: «В последней жизни - ничем, а вот грехи своих предыдущих рождений твоя дочка избыть не успела - так ей теперь тут и маяться долго-долго, если бодхисаттва Дзидзо: не выручит!» - «И всё это из-за меня и этой глупой карты!» - сокрушается Осоно. И, подумав, говорит Рокусе: «Слушай, милый, ступай дальше в Чистую землю - а я вернусь к Государю Эмма». - «Зачем?» - «Попробую уговорить его, чтобы я отбыла в аду за грехи Омацу. Детка, вот тебе золотая штучка - это пропуск, не потеряй. Рокуса, возьми её за руку - и идите!» - «Так нельзя!» - качает головой Дацуэ…
…И в этот миг Осоно просыпается в весёлом доме, на той же циновке, на которой заснула в начале пьесы. Облачко означало, что всё - убийства, самоубийства, путешествие на тот свет - были лишь её сновидением. Женщина бросается проверять - да, Омацу жива-здорова, и живой Тё:ан с товарищем как раз пришёл на переговоры с хозяйкой весёлого дома, и Рокуса ждёт её у крыльца, переодетый музыкантом… Она выглядывает к нему. «Тсс! - говорит ей юноша. - Я крепко подозреваю, что карту из доверенной мне колоды украли эти двое, Ситиро: и, извини, твой брат…» - «Он мне не брат», - прерывает его Осоно. - «Что? Ну, так или иначе, я хочу незаметно проследить за ними и выяснить, куда они спрятали украденное…» - «Не надо следить, - отвечает девушка. - Я и так видела, куда». - «Как - видела?» - «В зерцале Государя Эмма. Пошли к реке, где стоят праздничные барки.» Но Рокуса в сомнении: «А пустят ли нас туда?» Осоно колеблется, но вдруг восклицает: «Придумала! Ведь мой хозяин Сэйбэй на празднике Сандзя будет танцевать в благочестивом действе «Каменный мост». Он там изображает льва. Давай одолжим у него львиный наряд - тогда нас наверняка пустят, или хотя бы тебя». Так и порешили.
(Про действо «Каменный мост» (石橋, «Сяккё:») мы писали тут. В львином танце там и впрямь задействованы большие бумажные или тряпичные пионы).
В следующей сцене мы видим, как сквозь праздничную толпу в эдоской Асакусе к разукрашенным баркам пробираются Тё:ан и Ситиро: с дружками. Им не удалось достичь соглашения с Сэйбэем, и они хотят проучить его. К тому же им надо забрать похищенную карту из тайника - Тё:ан рассчитывает с её помощью убедить Осоно согласиться бросить Рокусу… ну, мы всё это уже знаем. Они видят поспешающего к барке, на которой будет даваться представление, человека в львином наряде с огромной гривой, и набрасываются на него. Но это не пожилой Сэйбэй, а молодой и сильный Рокуса, и он вооружён. «Воры! Верните мне карту!» - требует он. «Смешно! - отвечает Тё:ан. - Или ты и впрямь считаешь себя львом? Нас-то тут больше!» Но Рокуса уже добрался до берега; он прыгает на барку, обшаривает один за другим приготовленные пионы - вот она, заветная карта!
Тем временем подоспевает и Осоно - она тоже наряжена для праздничного танца: в мужских штанах, на плече - пион, в одной руке фонарь, в другой - жезл. «Ну как?» - кричит она Рокусе. «Есть - там, где ты говорила!» - откликается тот с барки. Тё:ан и Ситиро: выжидают случая отобрать карту, но тут появляются Сэйбэй и Окадзи - Осоно им всё рассказала, и они привели стражу. Стражники хватают злодеев (повторяя движения демонов, отправлявших Тё:ана в ад в загробном мире), и все радуются: теперь Рокусу восстановят на службе, он выкупит свою возлюбленную (вместе с дочкой), и всё будет хорошо. «Говорила же я тебе, - улыбается Окадзи счастливой Осоно, - с бедою надо переспать! А перед праздником и сон - в руку!» А праздник уже вовсю поёт и пляшет вокруг.
Оригинал взят у umbloo в Загробный Кабуки
Для нас большинство пьес Кабуки (по крайней мере, времён Эдо) выглядят мрачными - даже в тех, где всё кончается хорошо, это благополучие обычно покупается ценою горы трупов или по крайней мере ценою жизни пары симпатичных персонажей. Да и не так уж часты эти «хорошие концы» - историй, где главные герои погибают, пожалуй, больше, и среди них - многие самые знаменитые пьесы вроде «Сокровищницы вассальной верности». Да вдобавок, даже если в данной пьесе не показана смерть братьев Сога или самоубийство Осомэ и Хисамацу - зрители-то всё равно знают, чем в этих знаменитых сюжетах дело кончилось.
Это не значит, что японцы не любили «хороших концов» - просто печально-трогательные или печально-пафосные имели больший успех. Есть, однако, и исключения (а в поздних пьесах их стало даже немало). Сегодня мы о таком исключении расскажем - тут автор и постарался удовлетворить и любителей мрачных историй, и любителей хороших концов, и благочестивых зрителей… Пьеса вышла очень необычная: больше половины её происходит на том свете.
Называется она «Роскошная книга с видами трёх миров» (三世相錦繍文章, «Сандзэсо: никиси бунсё:», 1857 год), а чаще - просто по главным героям: «Осоно и Рокуса» (お園六三, «Осоно Рокуса»), и написал её Сакурада Дзисукэ Третий. Он нам уже знаком как автор пьесы про «японского Пигмалиона». Сюжет основан на двух мрачных действительных происшествиях, оба случились в Осаке весною 1749 года и немедленно попали на кукольную сцену (а может, и для Кабуки ранние переделки были). Осоно, девица из весёлого дома, и её возлюбленный плотник Рокуса совершили парное самоубийство - и в тот же день казнили ещё одну девушку за убийство ею старшего брата. Но у Сакурады Дзисукэ действие происходит явно в Эдо, а чёткие приметы времени, во избежание цензурных проблем, отсутствуют. Как многие пьесы Кабуки, «Роскошная книга…» ставилась в разных изводах, мы попробуем пересказать наиболее распространённый из них с дополнениями из ранней, авторской версии.
Итак, в Эдо, в весёлом квартале Фукагава, в одном из заведений работает красавица Осоно. Ей повезло: хозяева заведения, супружеская пара Сэйбэй и Окадзи, - люди добрые, с девушками обращаются хорошо, и их совсем не раздражает то, что Осоно не хочет расставаться со своей маленькой дочкой Омацу. К тому же у неё есть возлюбленный, самурай Комурасаки Рокусабуро: (или просто Рокуса), с которым у них полная взаимность. Но тут-то и таится первая засада.
Дело в том, что наша необычная пьеса начинается с самого заезженного кабукинского штампа: служилому человеку господин доверил на хранение некую ценность, та таинственно исчезает, и герой вылетает со службы и пускается на поиски пропажи. В нашей истории Рокусе доверили не меч и не курильницу, а старинную и дорогую колоду для игры в «поэтические карты», работы знаменитых художника и каллиграфа. Сама колода даже не пропала - исчезла одна-единственная карта, но этого достаточно: господин в гневе, Рокуса - без места и без средств, и единственная надежда для него - разыскать и добыть злополучную карту. О чём он и посылает письмо своей возлюбленной. Для неё это сугубо прискорбно: она-то уже надеялась, что Рокуса сумеет накопить денег и выкупить её из весёлого дома; теперь это по меньшей мере откладывается. Осоно расстроена, хозяева ей сочувствуют, Окадзи предлагает ей: «С бедою надо переспать, проснёшься - и полегчает!» (она вообще кладезь подобных доброжелательных банальностей). Девушка ложится вздремнуть - а в воздухе над нею появляется маленькое облачко. Что это значит, некоторые опытные зрители Кабуки догадывались сразу, а мы узнаем чуть позже.
На гравюре Хиросады - персонаж (из другой пьесы тех же лет) с «поэтической картой» в руке.
Появляется старший брат Осоно - лекарь Тё:ан, тот самый, который когда-то и продал сестру в Фукагаву. Он человек злой и корыстный (да и лекарь плохой, шарлатанистый). Пока можно было рассчитывать, что Рокуса выкупит девушку, Тё:ан надеялся, что и ему с этого кое-что перепадёт и был с ним мил. Теперь, когда Рокуса лишился службы, он немедленно сбрасывается со счетов. У Осоно есть другой поклонник, постылый ей, но богатый Ситиро:сукэ, с лекарем он приятельствует и готов выкупить красавицу хоть сейчас. Правда, желательно без дочки. Явившись в весёлый дом, оба эти товарища начинают переговоры с хозяйкой, показывают ей и свёрток с наличными; Сэйбэй помаячил возле них и ушёл, доверив жене договариваться. Окадзи предпочла бы, чтобы её подопечная досталась Рокусе, и затягивает беседу сколько может, но причин отказать у неё нет. Она досадует, отбрасывает деньги так, что свёрток улетает за перегородку - и оттуда появляется Сэйбэй.
«Сплю я себе, - говорит он, - и вдруг плюхаетсяна меня тяжёлый свёрток… Чушь какая-то!» - «Извините, это наше!» - любезно кланяется Тё:ан. «Хорошо, если ваше, - откликается сводник, пристально глядя на него, - а то я уж удивился: печать-то на свёртке - соседней лавки, которую как раз намедни обокрали…» И неторопливо разжигает трубку. Тё:ан настараживается, но лучший способ защиты - нападение. «Я вот хотел предупредить, - говорит он. - Сестрица моя водилась с этим Рокусабуро:, вроде как любовь у них была, даже наколку себе с его именем на руке сделала. И всё ничего бы, но теперь вот что получается: Рокуса этот обокрал своего господина, украл такую-то карту из драгоценной колоды… Кто знает, какие у него были сообщники - или сообщницы - и где прячут краденое… А за Осоно и по нашему договору, и по закону сейчас отвечаете вы, уважаемый Сэйбэй. Как бы не пошли кривотолки!»
Сэйбэй, похоже, испуган: «Наколка? Что за наколка?» Он хватает мирно спавшую всё это время (или притворявшуюся спящей) Осоно, выворачивает ей руку - имя Рокусы и впрямь выколото на ней с внутренней стороны, чуть повыше локтя. «Ах ты негодница, подставила меня!» - бушует Сэйбэй, размахивая трубкой - а потом вытряхивает пепел и прижимает головку трубки с оставшимся там угольком к татуировке. Девушка кричит от боли, но Сэйбэй ей подмигивает: для тебя же, мол, стараюсь! Так или иначе, наколка уничтожена.
Гравюра Тоёкуни Третьего - единственная известная нам к этой пьесе.
Тем временем у дверей появляется нищий паломник со скрипицей-кокю: и начинает на ней пиликать. Окадзи выходит, чтобы спровадить его - не ко времени! - и узнаёт в бродячем музыканте переодетого Рокусу. Тем поспешнее она захлопывает дверь прямо перед его носом - пока насторожившийся Тё:ан не заметил и не завёл своё насчёт кражи. Вместе с мужем она приглашает Тё:ана и Ситиро: продолжить разговор за чарочкой, во внутренних покоях. Только они уходят, как Рокуса, уже услышавший всхлипывания милой, врывается в комнату. «Чьи это тут были голоса? Не Ситиро:сукэ ли? Я прослышал, что теперь он решил тебя выкупить!» Осоно быстро соображают. Хозяева на её стороне и будут тянуть время, пока могут. Но откуда Тё:ан знает, какая именно карта пропала у Рокусы? Не от приятеля ли? Ситиро: прежде с господином Рокусы дела вёл и у него бывал, и с Рокусой пытался завести дружбу, заходил к нему… Не он ли - настоящий вор?
Если вы думаете, что Осоно спешит поделиться своими подозрениями с возлюбленным, то вы плохо её знаете: во-первых, она считает, что если её милый растяпа всё испортит, если попытается уличить соперника, а во-вторых, полагает: лучше усыпить бдительность Ситиро:, вкрасться к нему в доверие и, если карта и впрямь у него - перекрасть её! Так что девушка разыгрывает сцену «ложного отречения»: она, мол, Рокусу разлюбила, даже от наколки вот избавилась, а Ситиро: ей совсем не так уж противен… Получается то же, что в пьесе про влюблённого пожарника (к которой, кстати, приложил руку другой Сакурада Дзисукэ, Второй, родич и наставник нашего автора): молодой человек всему верит, впадает в ярость, грозится убить изменщицу и сломя голову выбегает.
Тем временем возвращается Тё:ан, за которым топает его маленькая племянница Омацу. Лекарь мрачен: хозяева заведения явно придумывают новые и новые отговорки, окадзи напрямую дала понять, что против воли самой Осоно её не уступит. «Давай договоримся, - обращается он к сестре. - Я прекрасно знаю, что ты по-прежнему думаешь только о своём Рокусе, хотя он сейчас и в полном дерьме из-за украденной карты.» - «Рокуса её не крал!» - возмущается Осоно. «Конечно, не крал - она у меня, - усмехается Тё:ан. - Ну так вот: если ты не скажешь своим хозяевам, что охотно пойдёшь с Ситиро:, твой хахаль карты больше никогда не увидит. А так - может быть, я и помогу ему выпутаться…» - «Врёшь, братец. Если карта у тебя - покажи!» - «Да пожалуйста!» - и, как фокусник, Тё:ан извлекает пропавшее сокровище из рукава. Осоно бросается схватить карту, пытается её вырвать, лекарь не отпускает - и скоро оба остаются каждый с половинкой разорванной карты в руке. «Что ты наделала, дура!» -рявкает брат и бьёт Осоно. Девочка с криком бросается загородить маму - и удар приходится ей по голове. Дитяти этого достаточно - Омацу падает замертво. Мать бросаетсяк ней, тормошит - поздно: девочка мертва. В ярости Осоно выхватывает короткий меч из-за пояса у растерянного Тё:ана (убийства тот совсем не задумывал) и вонзает в грудь брату. Лекарь падает, а Осоно рыдает над дочкой, всё ещё с окровавленным клинком в руке.
Тут входит Сэйбэй, видит два трупа и разорванную карту, довольно быстро понимает, что примерно произошло - и делает вид, что ничего не случилось. «Так, у нас там разговор затягивается, - говорит он, - но тебя, Осоно, уже ждут во дворе новые посетители, хотят, чтобы ты им спела. Немедленно отправляйся к ним!» - и почти выталкивает бедняжку на крыльцо. Окадзи появляется вслед за мужем и ошарашенно спрашивает: «Что тут произошло?» - «Ничего хорошего, как видишь. Брат с сестрою подрались из-за карты, убили ребёнка, да и самого лекаря Осоно зарезала.» - «Где она?» - «Я её выпроводил.» - «Зачем? Чтобы она попыталась скрыться?» - «Да куда она скроется… - безнадёжно машет рукой Сэйбэй. - Им с Рокусой теперь одно остаётся - совершить парное самоубийство. Пусть их. А у нас и без того с этими мертвецами будет куча неприятностей. Будь проклят тот день, когда Тё:ан явился к нам с сестрою: мол, мать у девочки внезапно умерла, сам он был в долгом отъезде, вернулся - но скоро опять ему уезжать со своими снадобьями, не пристроим ли мы её к делу…»
Осоно в полном отчаянии бредёт тем временем по улицам Эдо - а навстречу ей Рокуса, который решил вернуться и убить предательницу. Она объясняет ему, что произошло - и парень, вздохнув, приходит к тому же выводу, что Сэйбэй: «Карта безвозвратно испорчена, честь моя погибла, дочь твоя тоже погибла, да ещё и за убийство этого негодяя тебя могут казнить… Лучше уж нам умереть вместе!»
И, переодевшись в белое траурное платье, они отправляются в свой последний путь под печальную музыку вдоль реки (в этой пьесе вообще много музыки - в конце концов, Сакурада Дзисукэ обычно писал тексты для танцевально-песенных представлений). Находят уединённое место на берегу, Рокуса закалывает возлюбленную и закалывается сам. Два мёртвых тела лежат на траве…
«И это - хороший конец?» - возмутитесь вы. Ан нет, не конец!
В следующей сцене мы снова видим тех же путников в белом - это Осоно и Рокуса бредут в полумгле по дороге мёртвых в Чистую землю, чтобы возродиться там в одном цветке лотоса (было поверье о такой судьбе покончивших парным самоубийством; монахи и власти всячески с этим суеверием боролись). Но путь им заступают страшные демоны-стражи: «А пропуск у вас есть?» - «Какой такой пропуск? Мы несчастные влюблённые…» - «Ничего не знаем, этак каждый в рай наладится!» Растерянная пара отходит в сторонку - и видит, как к стражам подкатывает большая компания. «Вы кто такие?» - «Мы - покойные актёры и музыканты Кабуки, такой-то, и сякой-то, и этакий-то, наша главная звезда. Направляемся в Чистую землю». - «Ладно, знаем таких, - кивают демоны. - А пропуск у вас есть?» - «Ну, нету, - честно признаётся старший актёр (не будем уж тут их перечислять поимённо - все очень знаменитые и действительно уже умершие ко времени первой постановки «Роскошной книги…»). - А давайте мы вам спляшем и сыграем - а вы нас за это пропустите!» Демоны посомневались и согласились (только некоторое время спорили, какое танцевальное действо лучше). Актёры им пляшут, и очень лихо, даже Осоно и Рокусу в разные стороны разметало… Они пугаются разлуки, но быстро находят друг друга и, вновь рука об руку, бредут дальше: раз в Чистую землю попасть не вышло - значит, дорога им в ад…
И вот приходят они к загробной Реке Трёх Переправ, ведущей к трём дурным путям перерождения - в аду, в мире голодных духов и в мире скотов. У переправы, совсем как в обычном, живом мире - чайный домик для ожидающих парома, на стене домика наклеена афиша театра Кабуки, в ролях там обозначены отцы, деды и наставники тех актёров, которые в данном представлении играют самих Осоно и Рокусу. И даже наши печальные влюблённые не могут не остановиться и не почитать это объявление. В конце концов, может, и на том свете всё не так плохо, если Кабуки тут есть, да ещё с такими блестящими актёрами, каких в мире живых уже не посмотришь!
Старуха Дацуэ с картины из храма Тайсандзи (следующие картинки будут оттуда же).
К нашей паре подходит уродливая старуха. Это Старуха Дацуэ, та самая, которая забирает у мёртвых мокрую одежду, а вместе с нею - все прижизненные права, что зависели от рода, чина, богатства и прочего. Она, однако, ведёт себя по-доброму и объясняет вновь приунывшим влюблённым: «Понятно, что в Чистую землю вас не пустили; но даже в ад так просто не пройдёшь. Сперва надо предстать на суд грозного Государя Эмма, он и решит, какую участь вы заслужили. Давайте переправляйтесь быстрее, вы и так замешкались, Государю это не понравится!» - и зычным голосом торопит загробного паромщика.
Следующая сцена - в судилище Государя Эмма. Он восседает на престоле, вокруг толпятся страшные демоны-стражи с бычьими и конскими головами, и тут же стоит огромное чудесное зерцало, в котором можно увидеть всю прошлую жизнь подсудимых…
Осоно и Рокуса приходят как раз когда разбирается дело Тё:ана - он ведь тоже погиб. Лекарь перечисляет все свои заслуги - и больных-то он лечил, и об осиротевшей сестре заботился, и так далее. Но Государь Эмма мрачно роняет: «Чушь!» Демоны ставят Тё:ана перед зерцалом - и в нём отражается вся его жизнь, преисполненная лжи, шарлатанства и злодеяний (а Осоно подсматривает). Вот Тё:ан пичкает недужных вместо лекарств подделками, за которые берёт дорогую плату; вот крадёт из тайника в доме Рокусы драгоценную карту; вот пробирается на реку, где стоят разукрашенные барки для скорого майского праздника Сандзя, одного из главных в Эдо, и прячет украденное в середине огромного бумажного цветка-пиона… И только теперь Осоно понимает, что разорванная ею карта, возможно, была такой же поддельной, как шарлатанские снадобья. «Ах, братец, - плачет она, - и ради этого погибла моя бедная дочка!» - «Да какой он тебе брат? - громовым голосом рявкает Эмма. - Ты этого негодяя когда впервые встретила?» - «Наверное, ещё маленькой видела, но этого я не помню. А вновь увидела только после смерти матушки - он тогда вернулся из дальних странствий и продал меня в весёлый дом». - «Не брат он тебе, а самозванец, - мрачно сообщает загробный судия. - Он отравил твою мать, назвался её сыном и твоим братом, прикарманил наследство и на тебе нажился.» - «Это клевета! В смысле, ложное обвинение!» - вопит Тё:ан, но Государь Эмма кивает на зерцало: «Оно не лжёт!» Демоны хватают злодея и уволакивают его прямиком в ад. «Но она тоже убийца! Она меня зарезала!» - возмущается тот. «И это было справедливо, - решает Государь Эмма. - Вы, двое, подойдите. Вот вам золотые таблички - это пропуска в Чистую землю. Вам туда.»
Оба отправляются обратно - но у Реки Трёх Переправ Осоно вдруг встречает свою дочку Омацу - та бродит там среди других малых детей, слепая и беспомощная, и даже не узнаёт мать. Осоно бросается к ней, обнимает: «ты-то в чём провинилась?» Старуха Дацуэ поясняет: «В последней жизни - ничем, а вот грехи своих предыдущих рождений твоя дочка избыть не успела - так ей теперь тут и маяться долго-долго, если бодхисаттва Дзидзо: не выручит!» - «И всё это из-за меня и этой глупой карты!» - сокрушается Осоно. И, подумав, говорит Рокусе: «Слушай, милый, ступай дальше в Чистую землю - а я вернусь к Государю Эмма». - «Зачем?» - «Попробую уговорить его, чтобы я отбыла в аду за грехи Омацу. Детка, вот тебе золотая штучка - это пропуск, не потеряй. Рокуса, возьми её за руку - и идите!» - «Так нельзя!» - качает головой Дацуэ…
…И в этот миг Осоно просыпается в весёлом доме, на той же циновке, на которой заснула в начале пьесы. Облачко означало, что всё - убийства, самоубийства, путешествие на тот свет - были лишь её сновидением. Женщина бросается проверять - да, Омацу жива-здорова, и живой Тё:ан с товарищем как раз пришёл на переговоры с хозяйкой весёлого дома, и Рокуса ждёт её у крыльца, переодетый музыкантом… Она выглядывает к нему. «Тсс! - говорит ей юноша. - Я крепко подозреваю, что карту из доверенной мне колоды украли эти двое, Ситиро: и, извини, твой брат…» - «Он мне не брат», - прерывает его Осоно. - «Что? Ну, так или иначе, я хочу незаметно проследить за ними и выяснить, куда они спрятали украденное…» - «Не надо следить, - отвечает девушка. - Я и так видела, куда». - «Как - видела?» - «В зерцале Государя Эмма. Пошли к реке, где стоят праздничные барки.» Но Рокуса в сомнении: «А пустят ли нас туда?» Осоно колеблется, но вдруг восклицает: «Придумала! Ведь мой хозяин Сэйбэй на празднике Сандзя будет танцевать в благочестивом действе «Каменный мост». Он там изображает льва. Давай одолжим у него львиный наряд - тогда нас наверняка пустят, или хотя бы тебя». Так и порешили.
(Про действо «Каменный мост» (石橋, «Сяккё:») мы писали тут. В львином танце там и впрямь задействованы большие бумажные или тряпичные пионы).
В следующей сцене мы видим, как сквозь праздничную толпу в эдоской Асакусе к разукрашенным баркам пробираются Тё:ан и Ситиро: с дружками. Им не удалось достичь соглашения с Сэйбэем, и они хотят проучить его. К тому же им надо забрать похищенную карту из тайника - Тё:ан рассчитывает с её помощью убедить Осоно согласиться бросить Рокусу… ну, мы всё это уже знаем. Они видят поспешающего к барке, на которой будет даваться представление, человека в львином наряде с огромной гривой, и набрасываются на него. Но это не пожилой Сэйбэй, а молодой и сильный Рокуса, и он вооружён. «Воры! Верните мне карту!» - требует он. «Смешно! - отвечает Тё:ан. - Или ты и впрямь считаешь себя львом? Нас-то тут больше!» Но Рокуса уже добрался до берега; он прыгает на барку, обшаривает один за другим приготовленные пионы - вот она, заветная карта!
Тем временем подоспевает и Осоно - она тоже наряжена для праздничного танца: в мужских штанах, на плече - пион, в одной руке фонарь, в другой - жезл. «Ну как?» - кричит она Рокусе. «Есть - там, где ты говорила!» - откликается тот с барки. Тё:ан и Ситиро: выжидают случая отобрать карту, но тут появляются Сэйбэй и Окадзи - Осоно им всё рассказала, и они привели стражу. Стражники хватают злодеев (повторяя движения демонов, отправлявших Тё:ана в ад в загробном мире), и все радуются: теперь Рокусу восстановят на службе, он выкупит свою возлюбленную (вместе с дочкой), и всё будет хорошо. «Говорила же я тебе, - улыбается Окадзи счастливой Осоно, - с бедою надо переспать! А перед праздником и сон - в руку!» А праздник уже вовсю поёт и пляшет вокруг.