Архив, часть 3
Лгуша была какое-то время с нами. Была, а потом ушла. Сейчас она где-то там... Лгуша, ты где?
И всё равно она останется с нами навсегда...
Тем и различаются глаголы «делить» и «делиться». Когда делят, получается может и поровну, но меньше, а если делятся, становится у всех много и здорово...
Похоже на чистое-чистое ночное небо (я такое видела только на Алтае) - какие-то звёзды видишь сразу, радуешься. А потом можешь выбрать любой на первый взгляд совсем чёрный кусочек неба, вглядеться, увидеть звезду. А потом ещё и ещё, пока не поймёшь, что это такое - «небо светло от звёзд»...
Жысть - театр. Ну, может, и хорошо не воспринимать всё черезчур всерьёз, может, и хорошо всё воспринимать как игру, но... хочется и настоящего и истинного. Если актёры не играют на сцене, а живут, то чем они отличаются от обычных людей? Только количеством масок, ролей, жизней... Тогда фальшивы только декорации. А если воспринимать жизнь как плохой театр, где всё понарошку, то... ну что это даёт? Отчего так может быть? Похоже на панцирь самозащиты.
Не вижу того, что могу не принять. И наоборот, вижу то, чего не видят другие... Только это - не пластичность. Такая избирательность зрения - не нарочно - просто органически получается. Что не принимаю - задевает - не больше чем проблемы морских котиков на Аляске. Поэтому приспособляемость не стоит никаких усилий. Единственное, пожалуй, что может мешать - отсутствие тишины и одиночества. Но и то...
Я сразу так и отношусь к людям... Ничего не жду. Так не обломно, когда не замечают, и очень радостно, когда получаешь что-нибудь хорошее. Каждый раз радостно.
Не помню точно, как было изначально - скорее всего Бог был тоже своего рода «игрушкой». Так же, как и живые растения на полке, потайной ход в стенке комнаты и кошки на другой планете. Для меня всё было живым.
Часто кажется - что в мире плохого? Что - именно значимого плохого? Оно обходит стороной и не задевает. Если попытаться - только не побояться попробовать, и уже не нужны будут усилия - почувствовать себя в ладонях мира, частью дождя... Тогда - тогда не будет сомнений в существовании Бога просто потому, что иначе не может быть. Потому что это так же очевидно, как вода под ногами, и отражения облаков. Всё намного проще логических заключений, ничего не надо доказывать - просто вслушаться - и услышишь...
Повзрослеть всё равно придётся когда-нибудь. И если взросление так однозначно связывается с пессимистичным логическим взглядом на мир, пусть это произойдёт как можно позже.
К вопросу о счастье. Не ограничивать, не ограничивать себя... Чем шире человек, тем легче быть счастливым, чем больше он открыт миру (и при этом не обязательно людям: самодостаточность - чудное свойство), тем лучше...
Воскресная ночь... Это было часа три, пустой проспект, два ряда фонарей - вникуда. Дождь, и в лужах на мокром асфальте разбегаются лучи. Казалось, если идти и идти можно - куда? не знаю. В бесконечность. В сказку. Какой это был мир? Реальный? Идеальный, выдуманный?
Одиночество в дожде и единство с миром. Высшее счастье.
Только попробовать быть счастливыми... Это легко и естественно. Только допустить такую возможность... Что же вы не хотите?
Сны не возникают сами по себе. Бродят по миру маленькие, не больше котёнка, существа - да они на котят и похожи - и придумывают сны. Никто их не видит. А они ходят и придумывают сны и людям, и собакам, и кошкам, и птицам и мышам. А к утру приходит время придумывать сны звёздам - чтобы не грустно им было засыпать до вечера. А сами существа так устают, что уже не могут придумать сон самим себе...
Но однажды у одного из существ появилась сказка: чудный Город, где солнце всегда тёплое и хорошее, листья зелёные, а по рельсам бегают добрые красно-жёлтые трамваи. И с тех пор для кого бы не придумывало сон это существо, там непременно оказывался этот странный Город, и воспоминание о сне потом грело душу...
А самому существу всё чаще стало казаться, что оно бредёт вечером по улицам Города и придумывает сны добрым трамваям.
И была я в полёте. И летела журавлиная стая. И в определённой точке неба мы встретились. И была я так поглощена полётом, что спросила:
- Куда вы летите?
Но они поняли меня я ответили:
- Мы ничего не ищем. Мы летим в вечность.
И я бежала. И бежала волчья стая. И в определённой точке леса мы встретились. И была я так поглощена бегством, что спросила у них:
- Куда вы бежите?
Но они поняли меня и ответили:
- Мы ничего не ищем. Мы бежим в вечность.
И бродила я бесцельно по городам. И бродила там одинокая кошка. И в определённой точке пространства мы встретились. И была я так поглощена этой бесцельностью, что спросила:
- И ты тоже идёшь в вечность?
А кошка только улыбнулась и прошла мимо, ничео не ответив.
Но я почему-то поняла, что она ищет половинку луны, упавшую в глубокий колодец.
И всё равно она останется с нами навсегда...
Тем и различаются глаголы «делить» и «делиться». Когда делят, получается может и поровну, но меньше, а если делятся, становится у всех много и здорово...
Похоже на чистое-чистое ночное небо (я такое видела только на Алтае) - какие-то звёзды видишь сразу, радуешься. А потом можешь выбрать любой на первый взгляд совсем чёрный кусочек неба, вглядеться, увидеть звезду. А потом ещё и ещё, пока не поймёшь, что это такое - «небо светло от звёзд»...
Жысть - театр. Ну, может, и хорошо не воспринимать всё черезчур всерьёз, может, и хорошо всё воспринимать как игру, но... хочется и настоящего и истинного. Если актёры не играют на сцене, а живут, то чем они отличаются от обычных людей? Только количеством масок, ролей, жизней... Тогда фальшивы только декорации. А если воспринимать жизнь как плохой театр, где всё понарошку, то... ну что это даёт? Отчего так может быть? Похоже на панцирь самозащиты.
Не вижу того, что могу не принять. И наоборот, вижу то, чего не видят другие... Только это - не пластичность. Такая избирательность зрения - не нарочно - просто органически получается. Что не принимаю - задевает - не больше чем проблемы морских котиков на Аляске. Поэтому приспособляемость не стоит никаких усилий. Единственное, пожалуй, что может мешать - отсутствие тишины и одиночества. Но и то...
Я сразу так и отношусь к людям... Ничего не жду. Так не обломно, когда не замечают, и очень радостно, когда получаешь что-нибудь хорошее. Каждый раз радостно.
Не помню точно, как было изначально - скорее всего Бог был тоже своего рода «игрушкой». Так же, как и живые растения на полке, потайной ход в стенке комнаты и кошки на другой планете. Для меня всё было живым.
Часто кажется - что в мире плохого? Что - именно значимого плохого? Оно обходит стороной и не задевает. Если попытаться - только не побояться попробовать, и уже не нужны будут усилия - почувствовать себя в ладонях мира, частью дождя... Тогда - тогда не будет сомнений в существовании Бога просто потому, что иначе не может быть. Потому что это так же очевидно, как вода под ногами, и отражения облаков. Всё намного проще логических заключений, ничего не надо доказывать - просто вслушаться - и услышишь...
Повзрослеть всё равно придётся когда-нибудь. И если взросление так однозначно связывается с пессимистичным логическим взглядом на мир, пусть это произойдёт как можно позже.
К вопросу о счастье. Не ограничивать, не ограничивать себя... Чем шире человек, тем легче быть счастливым, чем больше он открыт миру (и при этом не обязательно людям: самодостаточность - чудное свойство), тем лучше...
Воскресная ночь... Это было часа три, пустой проспект, два ряда фонарей - вникуда. Дождь, и в лужах на мокром асфальте разбегаются лучи. Казалось, если идти и идти можно - куда? не знаю. В бесконечность. В сказку. Какой это был мир? Реальный? Идеальный, выдуманный?
Одиночество в дожде и единство с миром. Высшее счастье.
Только попробовать быть счастливыми... Это легко и естественно. Только допустить такую возможность... Что же вы не хотите?
Сны не возникают сами по себе. Бродят по миру маленькие, не больше котёнка, существа - да они на котят и похожи - и придумывают сны. Никто их не видит. А они ходят и придумывают сны и людям, и собакам, и кошкам, и птицам и мышам. А к утру приходит время придумывать сны звёздам - чтобы не грустно им было засыпать до вечера. А сами существа так устают, что уже не могут придумать сон самим себе...
Но однажды у одного из существ появилась сказка: чудный Город, где солнце всегда тёплое и хорошее, листья зелёные, а по рельсам бегают добрые красно-жёлтые трамваи. И с тех пор для кого бы не придумывало сон это существо, там непременно оказывался этот странный Город, и воспоминание о сне потом грело душу...
А самому существу всё чаще стало казаться, что оно бредёт вечером по улицам Города и придумывает сны добрым трамваям.
И была я в полёте. И летела журавлиная стая. И в определённой точке неба мы встретились. И была я так поглощена полётом, что спросила:
- Куда вы летите?
Но они поняли меня я ответили:
- Мы ничего не ищем. Мы летим в вечность.
И я бежала. И бежала волчья стая. И в определённой точке леса мы встретились. И была я так поглощена бегством, что спросила у них:
- Куда вы бежите?
Но они поняли меня и ответили:
- Мы ничего не ищем. Мы бежим в вечность.
И бродила я бесцельно по городам. И бродила там одинокая кошка. И в определённой точке пространства мы встретились. И была я так поглощена этой бесцельностью, что спросила:
- И ты тоже идёшь в вечность?
А кошка только улыбнулась и прошла мимо, ничео не ответив.
Но я почему-то поняла, что она ищет половинку луны, упавшую в глубокий колодец.