Великая и Отечественная. Максим Соколов
Когда, заслышав об истории с «Антисоветской» шашлычной и ветеранскими претензиями к названию заведения, правозащитник А. П. Подрабинек опубликовал в интернете обращение «К советским ветеранам», последующая вселенская смазь далеко не ограничилась интернет-бурлением. В сети бурлят перманентно, но тут к делу подключились лояльные Кремлю юноши, обличитель ветеранов решил, что на него хотят наложить руки, вослед явились международные правозащитные организации, соблазн получил отражение в новостях европейских телеканалов.
Сам правозащитник уже вполне уподобился герою сентиментальной открытки - маленький песик стоит, задрав заднюю лапку, и смотрит в громадную лужу, а надпись гласит: «Неужели я все это сделал?». Столь очевидное несоответствие между масштабом смази и масштабом личности - да и первоначальным тиражом текста - склоняло иных к риторическому вопросу, точно ли в России все так беспроблемно, что нет другого дела, как только Подрабинеком заниматься.
Других проблем, спору нет, чрезвычайно много, среди детей ничтожных мира Подрабинек, быть может, всех ничтожней, но в данном случае проблема не в нем и тем более не в «Наших», которые в силу своего выдающегося умения подбавили жару, изобразив волну народного гнева. Проблема в том, что Великая Отечественная война - это тема, которая постоянно искрит. Довольно любого повода: кратная годовщина Победы (впрочем, даже и не кратная - просто 9 Мая), георгиевская ленточка, осквернение памятников красноармейцам в странах молодой демократии, теперь вот Подрабинек - чтобы споры тут же разгорались с чрезвычайной ожесточенностью. Давая характеристику новому, уже очень отдаленному от войны поколению - «которое Вторую мировую уже не отличает от Троянской», поэт оказался глубоко неправ. Отличает, и весьма. Более того. С каждым годом все сильнее отличает. Оказалась ложной та идея, что с естественным ходом времени, с уходом затронутых войной поколений острота будет снята сама собой. Еще в 2005 г. мы читали фантазию, в которой в 1872 г. некий царедворец предлагает Александру II в видах борьбы с внутренним врагом с помпой отметить 60−летие Отечественной войны 1812 г. Изящно стилизованный намек не имел большого успеха, ибо автор фантазии оказался нечувствителен к мнению общества, для которого Великая Отечественная война и посегодня - живая историческая реальность, которая много значит.
Неотмирающее живое ощущение все более и более давней Великой Отечественной настойчиво противоречит былому оптимистическому «дело забывчиво, а тело заплывчиво», «миф о войне естественно отомрет вместе с его носителями», что очевидная несостоятельность расчета на ход времени и порождает выхлопы вроде устроенного Подрабинеком. «Ваше время кончилось… Ваша родина - не Россия… Вы - советские ветераны, и вашей страны, слава Богу, уже 18 лет как нет».
СССР действительно нет, но чувства, вызываемые спасением страны от Гитлера, память обо всех, кто сражался за родину, благодарность и скорбь - все это осталось вопреки всей логике тех, кто ожидал, что с ходом времени, а равно от случившихся политических перемен сами слова «Победа» и «Великая Отечественная» навсегда уйдут из обращения. Не ушли. Напротив, стали основанием национальной солидарности. Той скрепой, что удерживает общество от распада. Мы были одним народом на той страшной войне, уважение к памяти дедов и прадедов велит нам быть одним народом и сегодня. Такие вещи не забываются, и ход времени тут бессилен. Или, по крайней мере, не всесилен.
Можно было бы отнестись к этому очевидно наблюдаемому явлению как к реальности, данной нам в ощущениях, и попытаться понять ее смысл. «Если это предприятие и это дело - от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивниками». То есть, конечно, в силу идеологических пристрастий можно считать, что это дело вовсе не от Бога, а от черта - что и делают единомышленники Подрабинека, но даже и им простейший ум должен подсказывать, что такое нарушение их ожиданий - не от человеков, т. е. не от начальства, развернувшего идеологическую кампанию, но от каких-то более глубинных и основательных народных переживаний.
Отчасти это даже и признается: русский человек в очередной раз (теперь - в связи с уходом стариков из жизни) не оправдал доверия. Оказался глуп, упрям и непредсказуем. Подрабинековой заповеди: «Презрение потомков - самое малое из того, что заслужили строители и защитники советского режима» он предпочел Пятую Господню: «Чти отца твоего и матерь твою». Презирать тех (живы они или уже мертвы), кто воевал, кто нас от смерти защищал, - не всякий способен на такую продвинутость. Излечение от болезней (очень тяжких) советского времени - дело самое насущное. Но уж никак не ценой расчеловечивания, не ценой отречения от памяти дедов и прадедов. И уж точно не ценой преклонения перед тем, кто или просто воевал под оперативным управлением вермахта или, по крайней мере, поддерживал его военные усилия. Потому что излечение от советских болезней такой ценой - это не излечение вовсе, а как бы и не худшее расчеловечивание.
Впрочем, поймем и их. Стройная модель, противопоставляющая коммунистическое варварство и цивилизованную свободу, которая есть магистральный путь развития человечества, была бы очень хороша, когда бы всемирная история была пряма, как телеграфный столб. Но она не совсем такова, представляя собой куда более сложную и запутанную тяжбу. И Великая Отечественная война была одним из важнейших пунктов этой тяжбы, полностью выламываясь при этом из идеальной схемы и приводя тем самым в бешенство отчаяния. Ее бы не должно было быть - но она была. И не просто была, но почитается русским народом как важнейшее событие его истории. Народ будет до тех пор, покуда у него не отнимут слова Великая и Отечественная. Поскольку он отдавать не хочет, понятно желание возненавидеть столь глупый народ с его бессмысленными, но непонятно зачем дорогими ему побрякушками Победы. Не унифицируется, хоть ты тресни, - и как тут не восскрежетать.
Оригинал
Сам правозащитник уже вполне уподобился герою сентиментальной открытки - маленький песик стоит, задрав заднюю лапку, и смотрит в громадную лужу, а надпись гласит: «Неужели я все это сделал?». Столь очевидное несоответствие между масштабом смази и масштабом личности - да и первоначальным тиражом текста - склоняло иных к риторическому вопросу, точно ли в России все так беспроблемно, что нет другого дела, как только Подрабинеком заниматься.
Других проблем, спору нет, чрезвычайно много, среди детей ничтожных мира Подрабинек, быть может, всех ничтожней, но в данном случае проблема не в нем и тем более не в «Наших», которые в силу своего выдающегося умения подбавили жару, изобразив волну народного гнева. Проблема в том, что Великая Отечественная война - это тема, которая постоянно искрит. Довольно любого повода: кратная годовщина Победы (впрочем, даже и не кратная - просто 9 Мая), георгиевская ленточка, осквернение памятников красноармейцам в странах молодой демократии, теперь вот Подрабинек - чтобы споры тут же разгорались с чрезвычайной ожесточенностью. Давая характеристику новому, уже очень отдаленному от войны поколению - «которое Вторую мировую уже не отличает от Троянской», поэт оказался глубоко неправ. Отличает, и весьма. Более того. С каждым годом все сильнее отличает. Оказалась ложной та идея, что с естественным ходом времени, с уходом затронутых войной поколений острота будет снята сама собой. Еще в 2005 г. мы читали фантазию, в которой в 1872 г. некий царедворец предлагает Александру II в видах борьбы с внутренним врагом с помпой отметить 60−летие Отечественной войны 1812 г. Изящно стилизованный намек не имел большого успеха, ибо автор фантазии оказался нечувствителен к мнению общества, для которого Великая Отечественная война и посегодня - живая историческая реальность, которая много значит.
Неотмирающее живое ощущение все более и более давней Великой Отечественной настойчиво противоречит былому оптимистическому «дело забывчиво, а тело заплывчиво», «миф о войне естественно отомрет вместе с его носителями», что очевидная несостоятельность расчета на ход времени и порождает выхлопы вроде устроенного Подрабинеком. «Ваше время кончилось… Ваша родина - не Россия… Вы - советские ветераны, и вашей страны, слава Богу, уже 18 лет как нет».
СССР действительно нет, но чувства, вызываемые спасением страны от Гитлера, память обо всех, кто сражался за родину, благодарность и скорбь - все это осталось вопреки всей логике тех, кто ожидал, что с ходом времени, а равно от случившихся политических перемен сами слова «Победа» и «Великая Отечественная» навсегда уйдут из обращения. Не ушли. Напротив, стали основанием национальной солидарности. Той скрепой, что удерживает общество от распада. Мы были одним народом на той страшной войне, уважение к памяти дедов и прадедов велит нам быть одним народом и сегодня. Такие вещи не забываются, и ход времени тут бессилен. Или, по крайней мере, не всесилен.
Можно было бы отнестись к этому очевидно наблюдаемому явлению как к реальности, данной нам в ощущениях, и попытаться понять ее смысл. «Если это предприятие и это дело - от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивниками». То есть, конечно, в силу идеологических пристрастий можно считать, что это дело вовсе не от Бога, а от черта - что и делают единомышленники Подрабинека, но даже и им простейший ум должен подсказывать, что такое нарушение их ожиданий - не от человеков, т. е. не от начальства, развернувшего идеологическую кампанию, но от каких-то более глубинных и основательных народных переживаний.
Отчасти это даже и признается: русский человек в очередной раз (теперь - в связи с уходом стариков из жизни) не оправдал доверия. Оказался глуп, упрям и непредсказуем. Подрабинековой заповеди: «Презрение потомков - самое малое из того, что заслужили строители и защитники советского режима» он предпочел Пятую Господню: «Чти отца твоего и матерь твою». Презирать тех (живы они или уже мертвы), кто воевал, кто нас от смерти защищал, - не всякий способен на такую продвинутость. Излечение от болезней (очень тяжких) советского времени - дело самое насущное. Но уж никак не ценой расчеловечивания, не ценой отречения от памяти дедов и прадедов. И уж точно не ценой преклонения перед тем, кто или просто воевал под оперативным управлением вермахта или, по крайней мере, поддерживал его военные усилия. Потому что излечение от советских болезней такой ценой - это не излечение вовсе, а как бы и не худшее расчеловечивание.
Впрочем, поймем и их. Стройная модель, противопоставляющая коммунистическое варварство и цивилизованную свободу, которая есть магистральный путь развития человечества, была бы очень хороша, когда бы всемирная история была пряма, как телеграфный столб. Но она не совсем такова, представляя собой куда более сложную и запутанную тяжбу. И Великая Отечественная война была одним из важнейших пунктов этой тяжбы, полностью выламываясь при этом из идеальной схемы и приводя тем самым в бешенство отчаяния. Ее бы не должно было быть - но она была. И не просто была, но почитается русским народом как важнейшее событие его истории. Народ будет до тех пор, покуда у него не отнимут слова Великая и Отечественная. Поскольку он отдавать не хочет, понятно желание возненавидеть столь глупый народ с его бессмысленными, но непонятно зачем дорогими ему побрякушками Победы. Не унифицируется, хоть ты тресни, - и как тут не восскрежетать.
Оригинал