Цена метафоры
На «Скепсисе.ру» начали полностью выкладывать книгу Лоренса Грэхема «Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе».
Автор - профессор Массачусетского технологического института, прослеживает историю взаимодействия диалектического материализма и советской науки в период с 1917 до середины 80-х годов. Автор исследует систему советского диалектического материализма как «философию природы», влияние философских идей марксизма в его специфическом советском варианте (по мере изменений последнего от творческого варианта к «школьному») на развитие научной мысли в разных областях естествознания.
Показывает, что влияние марксизма как философской системы было сильным и положительным во все годы, в отличие от политического давления сталинско-брежневской системы на науку как диссонирующий с ним общественный институт. Он детально прослеживает, как именно самые разные чисто философские идеи марксизма дали основание работающим научным концепциям в самых разных областях - от квантовой механики и эволюционной генетики до физиологии с психологией.
Лучшее место в книге - Грэхем раз за разом показывает, что основные понятия прорывной научной теории рождаются как метафоры, взятые из обсуждения широкого круга проблем образованной публикой в «большом обществе», и затем уже в ином значении перенесённые в область узконаучного анализа, а не выводятся логически из системы понятий теории-предшественника. Так, «школьное» усвоение марксистской теории позволяет использовать её термины как метафоры для системного подхода к макроэволюции. Господство коллективистских идей в обществе индуцирует появление теорий, связанных с кооперативным поведением частиц в микрофизике, а понятийный аппарат «Капитала» рождает две независимые и равно продуктивные психологические теории, которые (как считается) позволили преодолеть «психологический кризис» начала века - культурно-историческую теорию Выготского-Лурии-Леонтьева и философскую психологию С.Л.Рубинштейна.
Идею, что новые понятия научной теории появляются как метафоры, перенесённые из обсуждения общественных проблем, я усвоил от А.Е.Седова. Он, историк генетики, на примере своей науки показал метафоричность основных понятий генетики, их происхождение из общественно-политического дискурса своего времени. Поэтому научные метафоры, вырванные из контекстов, неотличимы от художественных. (Сравним, например, художественные образы "груз воспоминаний" и "бегущее время" с генетическими терминами "генетический груз" и "прыгающие гены".) Среди метафор есть как краткие профессиональные термины - одно сложное слово или сочетание из двух-трех слов, так и развернутые высказывания.
Грэхем на своём материале и со своей стороны показывает то же самое. Можно думать, что такие «заимствования» слов из обычного языка, чтобы они стали понятием рождающейся научной теории, и именно из наиболее остро обсуждаемых (=общественно-политических тем) представляют собой общее правило. Это очень похоже на заимствование слов из чужого языка вообще: в частности, как все заимствования, научные метафоры подвержены влиянию моды, интенсивность заимствований циклически изменяется и пр. (см. А.Е.Седов. «Гены и генетика в потоке времени»).
Ещё пример понятия, родившегося из метафоры, - понятие эволюции. Лат. «evolutio» буквально означает развёртывание свитка, т.е. нечто противоположное появлению нового. Но в старофранцузском языке XIV в. словом evolutio называли маневрирование рыцарской конницы, которая под ударами врага перестраивалась и собиралась вновь для ответного удара (Назаретян, 1999).
Ещё в XIX в. русском языке было выражение «совершать эволюции», означавшее примерно то же самое. Это очень точная метафора того способа (modus operandi), каким осуществляется эволюционный процесс - своего рода «манёвры» организации под «ударами» внешней (экологической) и под «напряжением» внутренней (социальной) среды.
Не случайно все модели и теории биологической эволюции расходятся между собой лишь в отношении конкретных механизмов и факторов эволюции, что обеспечивают точность, целенаправленность и целесообразность такого «маневрирования». Но они молчаливо предполагают один и тот же «сюжет» существования устойчивой организации в изменчивом, непредсказуемом и враждебном мире - её «маневрирование» под ударами среды и «совершенствование» с каждым успешным «манёвром», то есть именно тот смысл, который имело в виду соответствующее слово повседневного языка.
Я думаю, что через такие заимствования, осуществляется информационная связь научного познания и практической жизни большого общества, науки и идеологии - с другой стороны.
Автор - профессор Массачусетского технологического института, прослеживает историю взаимодействия диалектического материализма и советской науки в период с 1917 до середины 80-х годов. Автор исследует систему советского диалектического материализма как «философию природы», влияние философских идей марксизма в его специфическом советском варианте (по мере изменений последнего от творческого варианта к «школьному») на развитие научной мысли в разных областях естествознания.
Показывает, что влияние марксизма как философской системы было сильным и положительным во все годы, в отличие от политического давления сталинско-брежневской системы на науку как диссонирующий с ним общественный институт. Он детально прослеживает, как именно самые разные чисто философские идеи марксизма дали основание работающим научным концепциям в самых разных областях - от квантовой механики и эволюционной генетики до физиологии с психологией.
Лучшее место в книге - Грэхем раз за разом показывает, что основные понятия прорывной научной теории рождаются как метафоры, взятые из обсуждения широкого круга проблем образованной публикой в «большом обществе», и затем уже в ином значении перенесённые в область узконаучного анализа, а не выводятся логически из системы понятий теории-предшественника. Так, «школьное» усвоение марксистской теории позволяет использовать её термины как метафоры для системного подхода к макроэволюции. Господство коллективистских идей в обществе индуцирует появление теорий, связанных с кооперативным поведением частиц в микрофизике, а понятийный аппарат «Капитала» рождает две независимые и равно продуктивные психологические теории, которые (как считается) позволили преодолеть «психологический кризис» начала века - культурно-историческую теорию Выготского-Лурии-Леонтьева и философскую психологию С.Л.Рубинштейна.
Идею, что новые понятия научной теории появляются как метафоры, перенесённые из обсуждения общественных проблем, я усвоил от А.Е.Седова. Он, историк генетики, на примере своей науки показал метафоричность основных понятий генетики, их происхождение из общественно-политического дискурса своего времени. Поэтому научные метафоры, вырванные из контекстов, неотличимы от художественных. (Сравним, например, художественные образы "груз воспоминаний" и "бегущее время" с генетическими терминами "генетический груз" и "прыгающие гены".) Среди метафор есть как краткие профессиональные термины - одно сложное слово или сочетание из двух-трех слов, так и развернутые высказывания.
Грэхем на своём материале и со своей стороны показывает то же самое. Можно думать, что такие «заимствования» слов из обычного языка, чтобы они стали понятием рождающейся научной теории, и именно из наиболее остро обсуждаемых (=общественно-политических тем) представляют собой общее правило. Это очень похоже на заимствование слов из чужого языка вообще: в частности, как все заимствования, научные метафоры подвержены влиянию моды, интенсивность заимствований циклически изменяется и пр. (см. А.Е.Седов. «Гены и генетика в потоке времени»).
Ещё пример понятия, родившегося из метафоры, - понятие эволюции. Лат. «evolutio» буквально означает развёртывание свитка, т.е. нечто противоположное появлению нового. Но в старофранцузском языке XIV в. словом evolutio называли маневрирование рыцарской конницы, которая под ударами врага перестраивалась и собиралась вновь для ответного удара (Назаретян, 1999).
Ещё в XIX в. русском языке было выражение «совершать эволюции», означавшее примерно то же самое. Это очень точная метафора того способа (modus operandi), каким осуществляется эволюционный процесс - своего рода «манёвры» организации под «ударами» внешней (экологической) и под «напряжением» внутренней (социальной) среды.
Не случайно все модели и теории биологической эволюции расходятся между собой лишь в отношении конкретных механизмов и факторов эволюции, что обеспечивают точность, целенаправленность и целесообразность такого «маневрирования». Но они молчаливо предполагают один и тот же «сюжет» существования устойчивой организации в изменчивом, непредсказуемом и враждебном мире - её «маневрирование» под ударами среды и «совершенствование» с каждым успешным «манёвром», то есть именно тот смысл, который имело в виду соответствующее слово повседневного языка.
Я думаю, что через такие заимствования, осуществляется информационная связь научного познания и практической жизни большого общества, науки и идеологии - с другой стороны.