Арабы в еврейской истории, и наоборот
«Эллинистическая еврейская литература существовала в Александрии Египетской, Антиохи Сирийской и в других центрах эллинской учености. Её ареалом чтения был тогдашний средиземноморский мир. Раввинистическая культура родилась в глухом и крошечном уголке этого мира - в Галилее (север римской провинции Палестина). Из Галилеи Мишна проделала путь в Месопотамию (которую по традиции называли Вавилоном). Здесь привился росток раввинистической учености, здесь был создан Вавилонский Талмуд. Грекоязычные и латиноязычные евреи Римской империи оказались каменистой почвой для этого ростка в отличие от говоривших и думавших по-арамейски евреев Сасанидской империи. Ни огромная община римских евреев, ни процветающие евреи Константинополя не оставили нам талмудических трактатов.
Арабское завоевание совершило сразу два чуда. Во-первых, раввинистическая ученость распространилась на Запад, где центром её стала Испания. Во-вторых, в пределах этой учености возродилась эллинистическая еврейская культура. Через арабов средневековые еврейские философы и поэты впитали творения античных авторов. Они поняли их заново, без всякого знакомства с творениями александрийских евреев. Поразительным образом Маймонид почти дословно воспроизвел многие толкования Филона. Средневековая еврейская продолжала традиции александрийцев, сама не зная того».
Ковельман А.Б., 2007. Эллинизм и еврейская культура. М.-Иерусалим: Мосты культуры/Гешарим.
Дальше подъём средневекового арабского мира, сохранившего и приумножившего достижения эллинизма, побудил наш народ второй раз после «александрийцев» заняться наукой и философией - на арабском языке и в рамках арабской культуры [1]. Тогда же рост городов и бурное развитие денежной экономики на основе дальней торговли (вместе с политикой властей, выжимавших что можно с крестьянского населения) стимулировал евреев уйти из земледелия и заняться преимущественно бизнесом и сложным городским ремеслом, вроде врачевания, ювелирного дела и пр. См. главу из книги Шломо Гойтейна «Евреи и арабы. Их связи на протяжении веков [2]».
«… объединение региона под арабским правлением привело также к единению разбросанных еврейских общин. Однако источники содержат мало сведений по этому поводу в том, что касается первых двух столетий ислама. Молчание источников согласуется с тем, что известно о характере раннемусульманского государства и положении в нем немусульман. От политического единства мало проку населению, у которого нет ни права, ни возможности свободно передвигаться, а при раннем исламе свободы передвижения было немного. Сами арабы обычно рассматривались как солдаты, размещенные в определенном пункте, который они могли покидать только по специальному разрешению. Подвластное население было еще более связано необходимостью платить налоги.
Каждый взрослый немусульманин должен был платить подушную подать, называемую джизъя, размер которой зависел от доходов и составлял один, два или четыре золотых в западных, бывших византийских частях мусульманской империи, или их эквиваленту в серебре в восточных, в прошлом персидских, областях ее.
Единственное исключение составляли женщины, дети, старики и калеки. Часто подчеркивалось, что эта подушная подать больше была средством показать второсортный статус немусульман, чем экономической дискриминацией. Из-за унизительного характера этой подати высокопоставленные немусульмане часто старались освободиться от ее уплаты. Евреи из Хайбара в Северной Аравии предъявляли документ - разумеется, фальшивый - о том, что сам Мухаммад обещал им освобождение от налога.
Наряду с этим еврейские и мусульманские источники постоянно утверждают, что уплата подушной подати была порой выгодной, потому что она обозначала плательщика как "покровительствуемое" лицо, чья жизнь и собственность считалась защищенной.
Приводятся рассказы о халифах, которые хотели избавить своих еврейских друзей от данной повинности, однако те просили их не делать так, поскольку это принесет больше вреда, чем пользы. Каким бы ни было отношение к джизъе, подушному налогу, большая часть населявших страну людей были так бедны, что джизъя представляла для них непереносимое бремя.
Разумеется, они также должны были платить другие налоги с продукции своей земли и своих стад. Конечно, один золотой в год представляется весьма скромной суммой. Но на этот счет есть арабская пословица: "Верблюд за один грош - это прекрасно, да только нет у меня ни гроша". Как нам известно из арабского папируса IX в. (когда деньги ценились меньше, чем при раннем исламе), сельскохозяйственный рабочий получал в год шесть золотых.
По различным документам Генизы мы можем заключить, что этого ему едва хватало, чтобы поддерживать собственное существование, не говоря уж о содержании семьи. При таких обстоятельствах уплата налога в один золотой превращалась в очень тяжелую обязанность. Неудивительно, что в источниках того времени мы находим сведения о том, что для сбора налогов применялись порка, тюремное заключение, выставление под палящие солнечные лучи и т.д. Раз люди владели столь малым, самым обычным способом избежать налогообложения было бегство в другой город или деревню. По этой причине передвижение с места на место не разрешалось. Разрешения давались только в особых случаях (некоторые из этих разрешений сохранились).
По письмам Генизы, поступавшим из сельских районов Египта, можно заключить, что даже в поздние, более либеральные времена никто не мог покинуть свою деревню без расписки об уплате налогов в кармане. В Ираке расписку (печать) вешали на шею немусульманину. Каждый, кого обнаруживали без такой печати, подлежал смертной казни. Подобная процедура была настолько обычной, что в течение некоторого времени ей подвергались даже крестьяне, принявшие ислам.
Вторая причина ограничения свободы передвижения естественно вытекала из первой: это был страх, что сельское население покинет страну. Положение крестьян в Халифате конца VIII в., каким его рисует Абу Йусуф, верховный судья знаменитого Харуна ар-Рашида из "1001 ночи", выглядит поистине удручающим. Арабским завоевателям потребовалось некоторое время, чтобы научиться благоразумию. Как гласит арабская пословица, "нельзя одновременно забить корову и доить ее". Нам не известно точно, в каком состоянии арабы нашли Ближний Восток, когда завоевали его. Однако несомненно, что по сравнению с поздне-римскими временами в мусульманский период общее положение сельского населения ухудшилось и что это ухудшение произошло очень рано.
Во всяком случае, в первые века ислама мы видим, что арабские правители прилагают все усилия, чтобы удержать сельскохозяйственное население на земле, и делают это путем ограничения свободного передвижения своих подданных.
Учитывая все это, мы не можем предполагать, что объединение через завоевание областей, принадлежавших ранее Византии и Персидской империи, было тотчас благосклонно воспринято еврейскими общинами, разбросанными там. Наоборот, кажется, что провал в еврейской истории в течение двух первых веков ислама отражает ужасающее положение людей, принадлежавших в основном к наиболее угнетенным низшим классам. Очевидно, именно в это время евреи были выброшены из сельского хозяйства.
Если Талмуд полагает, что еврей даже в Ираке, как правило, владел возделанной землей, то еврейская юридическая литература начиная с III в. хиджры и далее представляет противоположный взгляд на эту проблему. Еврейский закон, который до 500 г. н.э. был по сути своей законом крестьянского населения, пришлось полностью переориентировать. Но юристам это удалось лишь отчасти. Поскольку большинство сделок законно могли быть заключены только "по отношению к земле", они приняли юридическую фикцию, что каждый еврей в идеале владеет частью Святой Земли.
В Генизе были найдены сотни документов, по которым одна сторона предоставляла другой четыре квадратных локтя от своей доли Святой Земли "вместе" с тем или другим правом, которое и составляет истинное содержание договора. В некоторых каталогах материалов Генизы такие документы обозначены как "трансфер на землю", но насколько мне удалось проверить, они содержат лишь юридическую фикцию. Правда, Гениза показывает, что вплоть до XII в. некоторые евреи все еще занимались земледелием, но это были исключения, которые лишь подтверждают правило.
В городах положение евреев также было незавидным. Согласно скудной информации, которой мы располагаем, в ранне-исламские времена евреи не занимали значительного места ни в торговле, ни в ремесленном производстве, хотя нам известно о нескольких крупных еврейских купцах и одном-двух знаменитых врачах. Были ремесла, красильное например, которые, кажется, стали монополией евреев по всему мусульманскому миру и частично в Византии. Предположительно, эта монополия основывалась на утаивании некоторых технологических деталей производства. Однако подобные ремесла, хотя без них и нельзя было обойтись, невысоко стояли в системе социальных ценностей.
Низкое положение еврейского народа в первые века мусульманства отражалось и в духовной сфере. Конечно, некоторые разновидности еврейской литературы в это время процветали: вид религиозной поэзии, известный под названием пиют, который требовал глубоких познаний в древнееврейском языке и еврейской традиции; мидраш, который по форме представляет собой проповедническое толкование Библии, а по содержанию - сокровищницу народной мудрости, верований и остроумия; а также мистические рассуждения и правовые дискуссии. Однако все эти разновидности литературы развились в римское и византийское время (само слово пиют греческого происхождения), и зачастую только какой-нибудь более или менее туманный намек на арабское правление свидетельствует о принадлежности данного произведения к исламскому времени.
Кажется, что вклад евреев в науку проявлялся лишь спорадически. В качестве признака раннего участия евреев в новой мусульманской цивилизации историки часто ссылаются на пример Масарджавайха, еврея из Басры (Южный Ирак), который носил персидское имя и был известен своими сочинениями по медицине и переводами на медицинские темы с сирийского на арабский.
Другой знаменитый пример - Маша'алла (буквально означает "если Господь пожелает"; это выражение употреблялось позднее как защита от дурного глаза), астроном, который писал также на общие темы, трактат которого "О высоких и низких ценах" сохранился до наших дней. Довольно забавно, что его имя стало в мусульманской религиозной литературе образным обозначением науки, противопоставляемой религии. Но насколько мы можем судить теперь, это были особые случаи.
Основная масса еврейского народа в исламские времена довольствовалась общедоступной религией, далеко отстоящей от абстрактного мышления, которого требовали теология, философия или наука. Любопытно, что знаменитый мусульманский ученый аль-Джахиз (умер в 869 г.), который сам был негритянского происхождения, полагал, что евреи физически не способны к абстрактному мышлению из-за постоянных близкородственных браков ("вы никогда не слыхали, чтобы еврей женился на ком-нибудь, кроме еврейки"), тогда как основная масса мусульманского населения представляла собой смесь всех народов мира.
Положение изменилось в результате полного преобразования Ближнего Востока, которое описывается в главе 1 как "буржуазная революция" VIII-IX вв., когда возникло совершенно новое еврейское общество, совсем непохожее на общество средневековой Европы, а напоминающее скорее XIX в., когда отдельные евреи, особенно в Восточной Европе, достигли успехов в области коммерции, банковского дела, производства и свободных профессий, тогда как преобладающей части их приходилось довольствоваться более скромными занятиями.
Поскольку эта "буржуазная революция" VIII-IX вв. имела решающее значение для еврейской истории, но до сих пор нигде не описана, остановимся здесь на ее главных аспектах. Специальное исследование на эту тему готовится автором.
1) В ходе переворота, вызванного арабским завоеванием, во всех странах между Испанией и Индией началось общее "движение капитала". Сокровища, которые так долго хранили цари, и церкви, и аристократия, были захвачены завоевателями и выброшены на рынок. Примером тому является судьба золотых мадонн Сицилии, на которых после мусульманского завоевания заработали деньги, отправив их морем в Индию и продав идолопоклонникам; знаменитого бронзового Колосса острова Родос купил у мусульман еврейский сборщик металлолома, превративший гигантскую статую в девятьсот верблюжьих вьюков бронзы.
Многие побежденные лишались собственности; огромные богатства прибирались к рукам. Разумеется, зачастую эти новоприобретенные богатства контролировались не самими завоевателями, а их "клиентами", так называемыми мавали, представителями завоеванного населения, которые перешли в ислам, приняли арабские имена и превратились в приемышей арабских племен, к которым принадлежали их хозяева.
Похоже также, что капитал часто переходил в руки этих мавали или во владение христиан и евреев, которые следовали за победоносными армиями и помогали им разобраться с добычей. Первым признаком появления нового класса капиталистов было свержение арабской династии Омейядов в 750 г. - событие, в значительной степени спланированное капиталистами-финансистами, которые заправляли антиомейядской пропагандой.
2) Накопление свободного капитала шло параллельно созданию большого резерва дешевой рабочей силы. Этому содействовали многие факторы: обнищание больших групп завоеванного населения; бегство из деревень в города; широкомасштабное использование принудительного труда (corvee - "барщина"), о чем многое известно как по литературным, так и по археологическим источникам.
Если на развалинах одного из омейядских дворцов севернее Иерихона (Палестина) была найдена табличка, на которой каменщик нацарапал еврейские и арабские буквы (очевидно, еврейский мастер, который хотел выучить арабский), мы можем смело предположить, что этого человека привезли туда, как и многих других ремесленников, которых насильно включали в омейядские "трудармии", о чем говорится в арабских исторических сочинениях.
Труд был дешевым, потому что он был бесплатным. Рабы, которых покупали за деньги, обычно использовались для личных нужд, а не в производственных целях. Только в III в. хиджры существовали большие группы негритянских рабов, использовавшихся в качестве рабочей силы -в Южном Ираке, где произошло мощное восстание рабов, не имевшее аналогов в мусульманской истории.
3) Новые арабские города явились очень важным экономическим фактором не только потому, что они вызвали к жизни невиданную строительную деятельность, но и потому, что, в сущности, были большими гарнизонами и роскошными дворами правителей или местных губернаторов. Таким образом, возникло постоянное экономически сильное население, способное к потреблению товаров первой необходимости и предметов роскоши. Известны многие влиятельные евреи, которые сделали себе состояние на поставках либо двору, либо армии.
4) Новые города легко могли принять большое количество людей, так как тяжелые условия жизни на селе сделали сельскохозяйственную продукцию очень дешевой. По свидетельству историков, частые неурожаи местных культур и прочие бедствия приводили к большим колебаниям цен на основные товары. Но это сильно стимулировало торговлю зерном и прочими продуктами.
5) Великие военные походы в дальние страны были сами по себе крупными капиталистическими предприятиями, сопровождавшимися большим экономическим подъемом. Перед началом такого похода каждый командир и каждый солдат получал особую сумму на экипировку и снаряжение для долгого пути и для сражения. Легко представить себе, какой эффект это имело для местного рынка; иногда историки специально описывали подобные обстоятельства.
6) Огромное смешение, перетряска населения, непомерное обогащение некоторых групп его породили множество новых привычек в еде, одежде и устройстве дома. Эти моды и привычки, должно быть, представлялись людям необычайно важными, поскольку в литературных источниках о них упоминается очень часто. Естественно, они послужили сильным толчком для международной торговли. Я пишу эти строки, глядя на лежащее передо мной письмо еврейского купца из Адена (Южная Аравия), посланное в Каир примерно 850 лет назад. Он просит своего делового партнера в Каире закупить всевозможные товары для своего дома и хозяйства. В списке из сорока с лишним предметов значатся товары, произведенные в Горгане, на самом севере Персии, в Амиде (Курдистан), в Багдаде, Бейруте, в самом Каире и многих других местах Египта, а также в Испании.
Кажется, что чем более издалека был привезен товар, тем более модным он считался.
7) Много других, более второстепенных причин обусловили расширение торговли и подъем капитализма в период, последовавший за героической эпохой ислама: прокладка и ремонт дорог, изначально предпринятые в военных и административных целях, создание точных путевых описаний (путеводителей), изначально предназначенных для имперских нужд; усовершенствование средств передвижения, особенно по морю; наконец, подъем покупательной способности христианского Запада, о котором еще много будет говориться в связи с еврейской торговлей, и т.д.
8) Вдобавок к экономическим и производственным причинам, конечно, весьма важно было и то, что верхушку арабского государства составляла торговая аристократия. Происходя из мест, где родился исламский Пророк, они, разумеется, были более восприимчивы к различным потребностям бизнеса, чем рыцари и родовитые господа Персидской империи, которые полагали, что аристократу надлежит проводить половину жизни в боях, а другую половину - в пирах. Вообще кажется, что, несмотря на свои ограничения, арабо-мусульманское правление, во всяком случае вначале, было более эффективным и более справедливым, чем предшествующие режимы. Кроме того, мусульманский закон в значительной степени основывался на арабской традиции, которая, как уже отмечалось, была гибкой и хорошо приспособленной к потребностям нации торговцев.
9) Другим весьма важным социальным фактором подъема ближневосточного капитализма было уничтожение арабскими завоевателями прежних господствующих или привилегированных классов, которых вытеснила новая аристократия денег. В сущности, произошло вот что: деньги стали тем путем, по которому способные или удачливые взбирались по социальной лестнице.
10) В добавление к экономическим, производственным и социальным изменениям, приведшим к созданию ближневосточного капитализма, его подъему содействовал очень сильный религиозный элемент.
Читать далее
[1] Скажем, средневековые еврейские философы, обсуждаемые в посвящённой им книге Колетт Сират (2003), полностью укладываются в направления арабской философии того времени - мутакаллимы и пр. См. также главу 7 книг Гойтейна.
[2] «Капитализмом» он (ошибочно) называет максимальное развитие денежной экономики, её финансовых инструментов, общественных институтов и пр. надстроечных явлений: скажем¸ мусульманское право, как оно сложилось в 8-10 вв., представляет собой бюргерскую утопию. Конечно, это феодальное общество, а не капиталистическое (ту же ошибку делал П.Левек, называя «капитализмом» однотипные явления в эллинистическом мире). Как показал К.Поланьи, капитализм начинается с того, что торговый капитал вкладывается в промышленное производство, купец из торговца всё больше делается его организатором. При этом он активно использует знания (людей, местностей, климата, свойств материалов и пр.), необходимые ему на прошлом, «торговом» этапе, которые получал благодаря связям с учёными. Или работе их на него, как Леонардо из Пизы (Фибоначчи), создавший двойную бухгалтерию. Благодаря этому технологический процесс и организация производства всё время прогрессируют на основе новых знаний, полученных «наукой» данного общества. Что и позволило европейцам, начавшим с очень низкого уровня, обогнать сложное и изощрённое ремесло мусульманских стран или Индии, развивавшиеся на базе традиции.
Арабское завоевание совершило сразу два чуда. Во-первых, раввинистическая ученость распространилась на Запад, где центром её стала Испания. Во-вторых, в пределах этой учености возродилась эллинистическая еврейская культура. Через арабов средневековые еврейские философы и поэты впитали творения античных авторов. Они поняли их заново, без всякого знакомства с творениями александрийских евреев. Поразительным образом Маймонид почти дословно воспроизвел многие толкования Филона. Средневековая еврейская продолжала традиции александрийцев, сама не зная того».
Ковельман А.Б., 2007. Эллинизм и еврейская культура. М.-Иерусалим: Мосты культуры/Гешарим.
Дальше подъём средневекового арабского мира, сохранившего и приумножившего достижения эллинизма, побудил наш народ второй раз после «александрийцев» заняться наукой и философией - на арабском языке и в рамках арабской культуры [1]. Тогда же рост городов и бурное развитие денежной экономики на основе дальней торговли (вместе с политикой властей, выжимавших что можно с крестьянского населения) стимулировал евреев уйти из земледелия и заняться преимущественно бизнесом и сложным городским ремеслом, вроде врачевания, ювелирного дела и пр. См. главу из книги Шломо Гойтейна «Евреи и арабы. Их связи на протяжении веков [2]».
«… объединение региона под арабским правлением привело также к единению разбросанных еврейских общин. Однако источники содержат мало сведений по этому поводу в том, что касается первых двух столетий ислама. Молчание источников согласуется с тем, что известно о характере раннемусульманского государства и положении в нем немусульман. От политического единства мало проку населению, у которого нет ни права, ни возможности свободно передвигаться, а при раннем исламе свободы передвижения было немного. Сами арабы обычно рассматривались как солдаты, размещенные в определенном пункте, который они могли покидать только по специальному разрешению. Подвластное население было еще более связано необходимостью платить налоги.
Каждый взрослый немусульманин должен был платить подушную подать, называемую джизъя, размер которой зависел от доходов и составлял один, два или четыре золотых в западных, бывших византийских частях мусульманской империи, или их эквиваленту в серебре в восточных, в прошлом персидских, областях ее.
Единственное исключение составляли женщины, дети, старики и калеки. Часто подчеркивалось, что эта подушная подать больше была средством показать второсортный статус немусульман, чем экономической дискриминацией. Из-за унизительного характера этой подати высокопоставленные немусульмане часто старались освободиться от ее уплаты. Евреи из Хайбара в Северной Аравии предъявляли документ - разумеется, фальшивый - о том, что сам Мухаммад обещал им освобождение от налога.
Наряду с этим еврейские и мусульманские источники постоянно утверждают, что уплата подушной подати была порой выгодной, потому что она обозначала плательщика как "покровительствуемое" лицо, чья жизнь и собственность считалась защищенной.
Приводятся рассказы о халифах, которые хотели избавить своих еврейских друзей от данной повинности, однако те просили их не делать так, поскольку это принесет больше вреда, чем пользы. Каким бы ни было отношение к джизъе, подушному налогу, большая часть населявших страну людей были так бедны, что джизъя представляла для них непереносимое бремя.
Разумеется, они также должны были платить другие налоги с продукции своей земли и своих стад. Конечно, один золотой в год представляется весьма скромной суммой. Но на этот счет есть арабская пословица: "Верблюд за один грош - это прекрасно, да только нет у меня ни гроша". Как нам известно из арабского папируса IX в. (когда деньги ценились меньше, чем при раннем исламе), сельскохозяйственный рабочий получал в год шесть золотых.
По различным документам Генизы мы можем заключить, что этого ему едва хватало, чтобы поддерживать собственное существование, не говоря уж о содержании семьи. При таких обстоятельствах уплата налога в один золотой превращалась в очень тяжелую обязанность. Неудивительно, что в источниках того времени мы находим сведения о том, что для сбора налогов применялись порка, тюремное заключение, выставление под палящие солнечные лучи и т.д. Раз люди владели столь малым, самым обычным способом избежать налогообложения было бегство в другой город или деревню. По этой причине передвижение с места на место не разрешалось. Разрешения давались только в особых случаях (некоторые из этих разрешений сохранились).
По письмам Генизы, поступавшим из сельских районов Египта, можно заключить, что даже в поздние, более либеральные времена никто не мог покинуть свою деревню без расписки об уплате налогов в кармане. В Ираке расписку (печать) вешали на шею немусульманину. Каждый, кого обнаруживали без такой печати, подлежал смертной казни. Подобная процедура была настолько обычной, что в течение некоторого времени ей подвергались даже крестьяне, принявшие ислам.
Вторая причина ограничения свободы передвижения естественно вытекала из первой: это был страх, что сельское население покинет страну. Положение крестьян в Халифате конца VIII в., каким его рисует Абу Йусуф, верховный судья знаменитого Харуна ар-Рашида из "1001 ночи", выглядит поистине удручающим. Арабским завоевателям потребовалось некоторое время, чтобы научиться благоразумию. Как гласит арабская пословица, "нельзя одновременно забить корову и доить ее". Нам не известно точно, в каком состоянии арабы нашли Ближний Восток, когда завоевали его. Однако несомненно, что по сравнению с поздне-римскими временами в мусульманский период общее положение сельского населения ухудшилось и что это ухудшение произошло очень рано.
Во всяком случае, в первые века ислама мы видим, что арабские правители прилагают все усилия, чтобы удержать сельскохозяйственное население на земле, и делают это путем ограничения свободного передвижения своих подданных.
Учитывая все это, мы не можем предполагать, что объединение через завоевание областей, принадлежавших ранее Византии и Персидской империи, было тотчас благосклонно воспринято еврейскими общинами, разбросанными там. Наоборот, кажется, что провал в еврейской истории в течение двух первых веков ислама отражает ужасающее положение людей, принадлежавших в основном к наиболее угнетенным низшим классам. Очевидно, именно в это время евреи были выброшены из сельского хозяйства.
Если Талмуд полагает, что еврей даже в Ираке, как правило, владел возделанной землей, то еврейская юридическая литература начиная с III в. хиджры и далее представляет противоположный взгляд на эту проблему. Еврейский закон, который до 500 г. н.э. был по сути своей законом крестьянского населения, пришлось полностью переориентировать. Но юристам это удалось лишь отчасти. Поскольку большинство сделок законно могли быть заключены только "по отношению к земле", они приняли юридическую фикцию, что каждый еврей в идеале владеет частью Святой Земли.
В Генизе были найдены сотни документов, по которым одна сторона предоставляла другой четыре квадратных локтя от своей доли Святой Земли "вместе" с тем или другим правом, которое и составляет истинное содержание договора. В некоторых каталогах материалов Генизы такие документы обозначены как "трансфер на землю", но насколько мне удалось проверить, они содержат лишь юридическую фикцию. Правда, Гениза показывает, что вплоть до XII в. некоторые евреи все еще занимались земледелием, но это были исключения, которые лишь подтверждают правило.
В городах положение евреев также было незавидным. Согласно скудной информации, которой мы располагаем, в ранне-исламские времена евреи не занимали значительного места ни в торговле, ни в ремесленном производстве, хотя нам известно о нескольких крупных еврейских купцах и одном-двух знаменитых врачах. Были ремесла, красильное например, которые, кажется, стали монополией евреев по всему мусульманскому миру и частично в Византии. Предположительно, эта монополия основывалась на утаивании некоторых технологических деталей производства. Однако подобные ремесла, хотя без них и нельзя было обойтись, невысоко стояли в системе социальных ценностей.
Низкое положение еврейского народа в первые века мусульманства отражалось и в духовной сфере. Конечно, некоторые разновидности еврейской литературы в это время процветали: вид религиозной поэзии, известный под названием пиют, который требовал глубоких познаний в древнееврейском языке и еврейской традиции; мидраш, который по форме представляет собой проповедническое толкование Библии, а по содержанию - сокровищницу народной мудрости, верований и остроумия; а также мистические рассуждения и правовые дискуссии. Однако все эти разновидности литературы развились в римское и византийское время (само слово пиют греческого происхождения), и зачастую только какой-нибудь более или менее туманный намек на арабское правление свидетельствует о принадлежности данного произведения к исламскому времени.
Кажется, что вклад евреев в науку проявлялся лишь спорадически. В качестве признака раннего участия евреев в новой мусульманской цивилизации историки часто ссылаются на пример Масарджавайха, еврея из Басры (Южный Ирак), который носил персидское имя и был известен своими сочинениями по медицине и переводами на медицинские темы с сирийского на арабский.
Другой знаменитый пример - Маша'алла (буквально означает "если Господь пожелает"; это выражение употреблялось позднее как защита от дурного глаза), астроном, который писал также на общие темы, трактат которого "О высоких и низких ценах" сохранился до наших дней. Довольно забавно, что его имя стало в мусульманской религиозной литературе образным обозначением науки, противопоставляемой религии. Но насколько мы можем судить теперь, это были особые случаи.
Основная масса еврейского народа в исламские времена довольствовалась общедоступной религией, далеко отстоящей от абстрактного мышления, которого требовали теология, философия или наука. Любопытно, что знаменитый мусульманский ученый аль-Джахиз (умер в 869 г.), который сам был негритянского происхождения, полагал, что евреи физически не способны к абстрактному мышлению из-за постоянных близкородственных браков ("вы никогда не слыхали, чтобы еврей женился на ком-нибудь, кроме еврейки"), тогда как основная масса мусульманского населения представляла собой смесь всех народов мира.
Положение изменилось в результате полного преобразования Ближнего Востока, которое описывается в главе 1 как "буржуазная революция" VIII-IX вв., когда возникло совершенно новое еврейское общество, совсем непохожее на общество средневековой Европы, а напоминающее скорее XIX в., когда отдельные евреи, особенно в Восточной Европе, достигли успехов в области коммерции, банковского дела, производства и свободных профессий, тогда как преобладающей части их приходилось довольствоваться более скромными занятиями.
Поскольку эта "буржуазная революция" VIII-IX вв. имела решающее значение для еврейской истории, но до сих пор нигде не описана, остановимся здесь на ее главных аспектах. Специальное исследование на эту тему готовится автором.
1) В ходе переворота, вызванного арабским завоеванием, во всех странах между Испанией и Индией началось общее "движение капитала". Сокровища, которые так долго хранили цари, и церкви, и аристократия, были захвачены завоевателями и выброшены на рынок. Примером тому является судьба золотых мадонн Сицилии, на которых после мусульманского завоевания заработали деньги, отправив их морем в Индию и продав идолопоклонникам; знаменитого бронзового Колосса острова Родос купил у мусульман еврейский сборщик металлолома, превративший гигантскую статую в девятьсот верблюжьих вьюков бронзы.
Многие побежденные лишались собственности; огромные богатства прибирались к рукам. Разумеется, зачастую эти новоприобретенные богатства контролировались не самими завоевателями, а их "клиентами", так называемыми мавали, представителями завоеванного населения, которые перешли в ислам, приняли арабские имена и превратились в приемышей арабских племен, к которым принадлежали их хозяева.
Похоже также, что капитал часто переходил в руки этих мавали или во владение христиан и евреев, которые следовали за победоносными армиями и помогали им разобраться с добычей. Первым признаком появления нового класса капиталистов было свержение арабской династии Омейядов в 750 г. - событие, в значительной степени спланированное капиталистами-финансистами, которые заправляли антиомейядской пропагандой.
2) Накопление свободного капитала шло параллельно созданию большого резерва дешевой рабочей силы. Этому содействовали многие факторы: обнищание больших групп завоеванного населения; бегство из деревень в города; широкомасштабное использование принудительного труда (corvee - "барщина"), о чем многое известно как по литературным, так и по археологическим источникам.
Если на развалинах одного из омейядских дворцов севернее Иерихона (Палестина) была найдена табличка, на которой каменщик нацарапал еврейские и арабские буквы (очевидно, еврейский мастер, который хотел выучить арабский), мы можем смело предположить, что этого человека привезли туда, как и многих других ремесленников, которых насильно включали в омейядские "трудармии", о чем говорится в арабских исторических сочинениях.
Труд был дешевым, потому что он был бесплатным. Рабы, которых покупали за деньги, обычно использовались для личных нужд, а не в производственных целях. Только в III в. хиджры существовали большие группы негритянских рабов, использовавшихся в качестве рабочей силы -в Южном Ираке, где произошло мощное восстание рабов, не имевшее аналогов в мусульманской истории.
3) Новые арабские города явились очень важным экономическим фактором не только потому, что они вызвали к жизни невиданную строительную деятельность, но и потому, что, в сущности, были большими гарнизонами и роскошными дворами правителей или местных губернаторов. Таким образом, возникло постоянное экономически сильное население, способное к потреблению товаров первой необходимости и предметов роскоши. Известны многие влиятельные евреи, которые сделали себе состояние на поставках либо двору, либо армии.
4) Новые города легко могли принять большое количество людей, так как тяжелые условия жизни на селе сделали сельскохозяйственную продукцию очень дешевой. По свидетельству историков, частые неурожаи местных культур и прочие бедствия приводили к большим колебаниям цен на основные товары. Но это сильно стимулировало торговлю зерном и прочими продуктами.
5) Великие военные походы в дальние страны были сами по себе крупными капиталистическими предприятиями, сопровождавшимися большим экономическим подъемом. Перед началом такого похода каждый командир и каждый солдат получал особую сумму на экипировку и снаряжение для долгого пути и для сражения. Легко представить себе, какой эффект это имело для местного рынка; иногда историки специально описывали подобные обстоятельства.
6) Огромное смешение, перетряска населения, непомерное обогащение некоторых групп его породили множество новых привычек в еде, одежде и устройстве дома. Эти моды и привычки, должно быть, представлялись людям необычайно важными, поскольку в литературных источниках о них упоминается очень часто. Естественно, они послужили сильным толчком для международной торговли. Я пишу эти строки, глядя на лежащее передо мной письмо еврейского купца из Адена (Южная Аравия), посланное в Каир примерно 850 лет назад. Он просит своего делового партнера в Каире закупить всевозможные товары для своего дома и хозяйства. В списке из сорока с лишним предметов значатся товары, произведенные в Горгане, на самом севере Персии, в Амиде (Курдистан), в Багдаде, Бейруте, в самом Каире и многих других местах Египта, а также в Испании.
Кажется, что чем более издалека был привезен товар, тем более модным он считался.
7) Много других, более второстепенных причин обусловили расширение торговли и подъем капитализма в период, последовавший за героической эпохой ислама: прокладка и ремонт дорог, изначально предпринятые в военных и административных целях, создание точных путевых описаний (путеводителей), изначально предназначенных для имперских нужд; усовершенствование средств передвижения, особенно по морю; наконец, подъем покупательной способности христианского Запада, о котором еще много будет говориться в связи с еврейской торговлей, и т.д.
8) Вдобавок к экономическим и производственным причинам, конечно, весьма важно было и то, что верхушку арабского государства составляла торговая аристократия. Происходя из мест, где родился исламский Пророк, они, разумеется, были более восприимчивы к различным потребностям бизнеса, чем рыцари и родовитые господа Персидской империи, которые полагали, что аристократу надлежит проводить половину жизни в боях, а другую половину - в пирах. Вообще кажется, что, несмотря на свои ограничения, арабо-мусульманское правление, во всяком случае вначале, было более эффективным и более справедливым, чем предшествующие режимы. Кроме того, мусульманский закон в значительной степени основывался на арабской традиции, которая, как уже отмечалось, была гибкой и хорошо приспособленной к потребностям нации торговцев.
9) Другим весьма важным социальным фактором подъема ближневосточного капитализма было уничтожение арабскими завоевателями прежних господствующих или привилегированных классов, которых вытеснила новая аристократия денег. В сущности, произошло вот что: деньги стали тем путем, по которому способные или удачливые взбирались по социальной лестнице.
10) В добавление к экономическим, производственным и социальным изменениям, приведшим к созданию ближневосточного капитализма, его подъему содействовал очень сильный религиозный элемент.
Читать далее
[1] Скажем, средневековые еврейские философы, обсуждаемые в посвящённой им книге Колетт Сират (2003), полностью укладываются в направления арабской философии того времени - мутакаллимы и пр. См. также главу 7 книг Гойтейна.
[2] «Капитализмом» он (ошибочно) называет максимальное развитие денежной экономики, её финансовых инструментов, общественных институтов и пр. надстроечных явлений: скажем¸ мусульманское право, как оно сложилось в 8-10 вв., представляет собой бюргерскую утопию. Конечно, это феодальное общество, а не капиталистическое (ту же ошибку делал П.Левек, называя «капитализмом» однотипные явления в эллинистическом мире). Как показал К.Поланьи, капитализм начинается с того, что торговый капитал вкладывается в промышленное производство, купец из торговца всё больше делается его организатором. При этом он активно использует знания (людей, местностей, климата, свойств материалов и пр.), необходимые ему на прошлом, «торговом» этапе, которые получал благодаря связям с учёными. Или работе их на него, как Леонардо из Пизы (Фибоначчи), создавший двойную бухгалтерию. Благодаря этому технологический процесс и организация производства всё время прогрессируют на основе новых знаний, полученных «наукой» данного общества. Что и позволило европейцам, начавшим с очень низкого уровня, обогнать сложное и изощрённое ремесло мусульманских стран или Индии, развивавшиеся на базе традиции.