Пингвиньи трудности с кормовой базой в Антарктике - один полюс глобальных изменений, другой, противоположный по степени хозяйственного освоения и антропогенной трансформации ландшафтов - это «мировой капиталистический город», урбанизированные территории Европы, Америки, Австралии и Японии. [Чем они отличаются от урбанизации при социализме и почему вторая более благоприятна для сохранения малонарушенных природных территорий и «диких» видов растений, птиц, млекопитающих, даже наиболее уязвимых, см.
здесь. Коротко - вследствие сохранения т.н. «поляризованного ландшафта» в первом случае и его разрушении во втором, когда из-за развития системы пригородов (suburbs), их коттеджной застройки, города растут не звёздчато по авто- и ж/д магистралям, а расплываются как масляное пятно на бумаге. В.К.].
В настоящее время в «мировом городе» малонарушенных природных территорий уже нет или почти нет, а то что сохранилось и имеет природный облик - это ландшафты, созданные сельскохозяйственной, лесоводческой и т.п. деятельностью человека. Пока они оставались ненарушенными, они сохраняли некоторое «ядро» обычных видов (если говорить о птицах, это примерно половина региональной фауны), тогда как виды связанные с малонарушенными природными территориями (в первую очередь с крупными массивами старовозрастных лесов и верховых болот) там оказывались уязвимыми, сокращали численность и исчезали.
Так было примерно до 1970-х гг. В последующий период быстрая урбанизация территорий и интенсификация с/х, обслуживающего растущие «урбанизированные ядра» (в первую очередь в Западной Европе и в США, с 1980-х гг. - в Японии, Австралии, Южной Корее) привела к тому, что и «традиционный с/х ландшафт» - поля, луга, хутора, рекреационные леса и перелески - тоже стал разрушаться и одновременно загрязняться биогенами. В результате этих процессов, скажем,
падает разнообразие цветущих растений на пойменных лугах в ФРГ, так что его приходится специально сохранять на отдельных резерватах, «отвоёванных» у природопользователей.
А если говорить о птицах, то при нынешней степени фрагментации и трансформации природных ландшафтов (вкупе с изменением климата, увеличивающим его неустойчивость, и растущим загрязнением природной среды биогенами и другими, не столь аппетитными веществами) многие виды, обычные ещё вчера, сегодня вдруг становятся неустойчивыми и сокращаются в численности. Так что приходится
вести мониторинг самых обычных видов, а не только что редких и уязвимых; самое неприятное, что даже при нынешней интенсивности исследований и специалисты, и орнитологи-любители, многие из которых работают на уровне специалистов, обычно пропускают момент начала негативных процессов (который удалось поймать в случае с пингвинами), так что сокращение численности и ареала самых банальных видов начинается неожиданно и довольно долго остаётся непонятным для нас.
В аналогичном случае
с голубянкой-арион расшифровать изменения, негативно влияющие на состояние популяций, удалось только после того, как вид окончательно вымер - и это не в Папуа-Новой Гвинее, а в насыщенной научными силами Англии. Такие примеры совсем не единичны.
Вот пара примеров, как, скажем, в Великобритании то один банальный вид демонстрирует быстрое падение численности, то другой (
1,
2). Или, скажем, беспокоящее орнитологов обвальное сокращение численности
турухтанов, совсем недавно ещё бывшего одним из самых массовых видов куликов, явно связано с теми тенденциями освоения природных территорий, которые специфичны для капитализма. Они наиболее заметны в странах Северной Европы, Канаде и США, как самых малоосвоенных в период до промышленной революции; см. на
примере Финляндии. К турухтану и другим видам куликов, связанных со значительными территориями болотно-озёрных ландшафтов, это относится в первую очередь.
Скоро я напишу про интересное
исследование Lorna M.Shaw, где реконструированы причины сокращения численности домового воробья в Англии и во всей Северо-восточной Европе. Если коротко, по мере роста доходов горожан, кварталы рабочего класса и т.п. низов с 1970-х гг. в городах заменяются кварталами среднего класса, а там меньше зелени и больше машин, что бьёт по виду в критический период, когда он маленьким птенцам должен таскать гусениц.
То есть в Европе и Америке с немыслимой для нас сетью дорог и степенью урбанизации возникает своего рода "бег наперегонки" - с одной стороны человек трансформирует природные ландшафты до невозможности самых обычных видов, не редких и не уязвимых, поддерживать там устойчивость своих популяций, с другой - создаёт техногенные рефугиумы, на которые"видам" надо "помочь пересесть" если мы их хотим там сохранить.
Причём именно Великобритания лидер в разработке биотехнических средств такой помощи, экообустройства техногенных водоёмов и прочих бросовых участков для их повторного заселения птицами, амфибиями и т.п. При помощи подобных мер английским орнитологам удалось
«вытащить» более половины видов птиц, находившихся на грани вымирания и т.д.