"Уважайте пешеходов!" (2/4)
Як-41М на технических позициях, ТАКР "Баку", 1991 г.
Продолжение, начало - здесь.
- Да ничего пока, вроде не отстранили... Стружку сняли с него, конечно, и последнее предупреждение сделали.
- Ну ладно, повезло парню. Я что думаю... Неудачно они с Саней в экипаж попали. Знаешь же Саньку Опанасенко, с которым я сейчас говорил?
- Как сказать - шапочно знаю, здороваемся...
- "Зелёный" он ещё, недавно из училища. Неплохой парень, дело знает, но... Его бы к опытному лётчику пристегнуть, а дали Раките. Мы с тобой уже большие мальчики, должны понимать: минус на минус не всегда означает плюс. Не обижайся, но твой ведомый вечно торопится, у самолёта лишней минуты не потратит... Для техника поопытнее было бы всё равно - самолёт мы лучше вас знаем, няньки не нужны. А вот наш Сашок на Максима глядит. Всё-таки орёл-истребитель, как варёное яйцо крутой... С таким примером перед глазами Саня и сам иногда норовит сачкануть. В этом-то и жопа, если тебя не смущает мой лексикон. Первым ведь пострадает как раз Ракита...
Артур не сразу понял, куда клонит Лоскутин:
- Так что - выходить на комполка, чтобы Раките дали другого техника?
- Погоди, зачем так сразу сплеча рубить... Ты не очень слушай пургу, что я сейчас тут Сане гнал. Контролировать его я всё равно буду, просто приучаю парня мыслить самостоятельно. Только и Максиму вашему тоже капнуть бы на мозги. Чтобы он себя больше любил и жалел. Сколько там у вас при катапультировании перегрузка выходит? Дофига ведь? Столько "Же" получить под собственную "же" - не обрадуешься, поди? Я бы сам ему сказал, но я-то - "пехота", меня он и слушать не станет.
- Хорошо, я поговорю с Максом, - согласился лётчик. Анатольич взглянул на него внимательнее:
- Я смотрю, ты неважно выглядишь. Нездоровится?
Артур поморщился, потирая затылок:
- Да вот голова что-то разболелась, и таблетки не помогают...
- На нос выходил сегодня утром? Или на самую корму?
- Эээ, на нос выходил, вообще-то, но причём здесь...
- Надолго?
- Минут на тридцать-сорок.
- Ясненько... Айда, фокус покажу.
Не давая лётчику опомниться, капитан подвёл его к ближайшему Як-41. Из ниши основной стойки шасси истребителя виднелись чьи-то ноги, одетые в мешковатую спецовку.
- Здорово, Иваныч! Время есть?
Обладатель ног вынырнул из ниши, узнал спросившего:
- Привет - привет, Ванька Толикович! Помочь решил старому корешу?
- Ну, помочь. Отвлечешься, отодохнёшь - вот и помощь! - улыбаясь, отвечал Анатольич. - Хочу товарищу лётчику вот фокус показать. Контролька есть на двадцать семь?
- Найдём...
Техник самолёта порылся в сумке с инструментами, быстро достал искомое - патрон с лампочкой на 27 вольт, к которому прикручены два длинных провода с оголёнными концами. Анатольич продемонстрировал нехитрое приспособление Артуру, затем указал на проводники заземления самолёта, дал подёргать за ближайший рукой:
- Видишь? Как положено на стоянке - заземлено и с носа, и с хвоста, соединение надёжное, тот и другой заземляющий провод соединяется с палубой. Теперь смотри...
Присев на корточки, один оголённый конец пробника Иваныч прижал к металлической заклёпке из тех, что крепят к палубе термостойкое покрытие. Вторым проводом капитан Лоскутин коснулся металла на изломе сложенного крыла заземлённого самолёта. Лампочка загорелась в полный накал, словно включённая в сеть. Артур изумлённо покачал головой:
- Откуда там напряжение? Всё-таки самолёт не заземлён на самом деле?
- Заземлён, ты же сам трогал проводники.
До лётчика начало доходить:
- Так это что - наводка такая?
Анатольич махнул рукой:
- Тут тебе и на-водка, и на-закуска, и на-опохмелка. Мало не кажется, в общем. А ещё удивляешься, что у тебя голова болит.
Иваныч тем временем вернулся к прерванному занятию в нише шасси. Артур смутно вспомнил давний инструктаж, предупреждающий о вреде излучения корабельных РЛС, почесал в затылке:
- Да, наверное, голова слишком сильно болит - что-то никак не соображу. Я-то не железный, на мне ничего не наводится...
Капитан Лоскутин пояснил:
- Да ты представь, какое поле должно быть, чтобы столько навести на занулённой к палубе железяке! И это мы сейчас ещё не в боевом режиме, работает только часть антенн. Над нами там, на надстройке - столько мощных локаторов, что можно всех окрестных чаек поджарить излучением. Наше счастье, что вся эта моща наружу смотрит, но нижние лепестки излучения всё равно корабль немного захватывают. Особенно в крайних точках - на носу и на корме... Так что ты оказался в ненужном месте в ненужное время. Электромагнитному излучению подвергся, если по науке выражаться. Скорее всего, к началу полётов всё пройдёт, не переживай.
- А вы-то здесь как работаете?
- Вот так и работаем. Техника-то выносит - ну и мы, техники, терпим. После боевой тревоги, сам знаешь, здесь лишних не остаётся, а кому надо остаться - на корму стараются не лезть без нужды. Иногда, правда, техника в таких условиях чудить начинает... Да ничего, справляемся.
Анатольич посмотрел в лицо собеседнику, широко улыбнулся:
- А ты говоришь - "самолёты ломаем"! Понял теперь, как оно?
- Извини уж, Иван Анатольич - это я не подумав ляпнул...
- Да ладно, мы привычные...
Улыбка техника стала мечтательной, он облокотился о борт истребителя, глядя вдаль:
- Вот кому по-настоящему весело живётся - так это америкашкам. Локаторы у них не слабее наших, а авианосцы-то подлиннее "Киева" будут, значит - нос и корма сильнее лучами захватываются... И народу на палубах всё время тьма-тьмущая, полёты обеспечивают... Представляешь, какие дозы облучения они там получают?
Расставшись с Лоскутиным, Артур задумался о своём отношении к техникам. Конечно, он всегда уважал их нелёгкий труд, но всё равно в глубине души относился чуть-чуть свысока. Наверное, этот грешок так или иначе присущ всем лётчикам. Лётное мастерство достаётся очень непросто, особенно на современных боевых самолётах. Иногда ни упорство, ни старание не помогают - просто не дано человеку, и всё тут. Отсев очень высок на всех этапах обучения. Испытав это на себе, молодой пилот волей-неволей начинает делить всё человечество на две неравные части: на тех, кто овладел искусством полёта, и на всех остальных, "пехоту". Разумеется, первые в глазах пилота заслуживают много больше уважения, а вторые... В "пешеходах" гордый своим умением курсант иногда видит лишь неудавшихся пилотов. Некоторые - тот же Максим, хотя бы - не могут или не хотят в полной мере спрятать такое отношение. Сейчас Артур впервые попытался посмотреть на себя и товарищей глазами техников... Какими они видятся труженикам аэродромов и полётных палуб? "Умными и умелыми - на такой сложной технике летать!" - тут же возник в голове уверенный ответ. А всё-таки, если быть до конца честным с самим собой - всегда ли ты выглядишь таким умным, таким уж умелым? Старший лейтенант припомнил случаи, когда проявлял перед техником серьёзные пробелы в знании собственного самолёта. Конечно, техник не смог бы заменить пилота в самолёте - умения не хватит. Но смогли бы пилоты заменить техников в ТЭЧ, технико-эксплуатационной части? Пожалуй, нет - не хватит знаний. Артур усмехнулся про себя, вспомнив строчку из Ильфа и Петрова: "уважайте пешеходов!" - и подумал, что всем пилотам время от времени было бы невредно вспоминать эти слова.
Закатное солнце вытянуло вдоль палубы длинные тени, а уже заметная качка корабля заставила тени слегка гулять туда и сюда - то вытягиваясь угрожающе, то безобидно съёживаясь. Одетый в лётное снаряжение Максим Ракита шагал к самолёту и бездумно крутил в голове всплывшую откуда-то фразу "тени сгустились у него над головой" - думать о самом контрольном полёте, что сейчас предстоял, означало бы только зря нервничать. Рядом с молодым лётчиком идёт так же снаряжённый полковник Легконошин, и от его оценки полёта будет зависеть очень многое.
Вертолёты уже открыли лётную смену: как раз сейчас пилоты идут рядом со стартовой позицией, на которой раскручивает винты очередной Ка-27. Максим на ходу засмотрелся на вертолёт, представляя, каково пилотировать винтокрылую машину... Вот сейчас, например - качка ведь должна здорово осложнять взлёт? Пока двигатели свистят на малом газу, а винты, видимо, облегчены, лопасти установлены по потоку - лишь слегка колыхают воздух, на фоне ветра их дуновение не ощущается. Вот они раскрутились до стремительного мелькания, потом пилот, как говорят, "затяжелил винты", то есть увеличил шаг. Лопасти захватили воздух и со стороны вертолёта ударил упругий поток, по сравнению с которым даже свежий ветер уже стал незаметен. Ещё немного погазовав, Ка-27 оторвался от палубы и быстро начал набирать высоту - движения качающейся палубы даже не колыхнули его в момент отрыва. Этот момент ещё нужно уметь выбрать...
Когда лётчики уже подходили к запланированной на полёт "спарке", полковник на несколько шагов отстал, пропуская лейтенанта вперёд. Тем самым ожидающему около машины технику давалось понять, кому он должен сейчас докладывать о готовности самолёта к вылету. Максим Ракита, не вполне готовый к такому обороту, принял доклад "хозяина самолёта", затем приступил к предполётному осмотру. Надо ли понимать этот жест Бати, как "зелёную улицу": лети, мол, сам, парень, мешать не стану? Или не то хотел сказать проверяющий? Макс выкинул посторонние мысли из головы, сосредоточившись на осмотре самолёта.
Когда-то двухместная версия Як-38 была простой "летающей партой", напрочь лишённой боевых возможностей. При создании "спарки" Як-41УБ её сделали уже полноценной боевой машиной, хотя и получившей существенные отличия от одноместного прототипа. Многие из применённых на "спарке" новинок намечались для следующей версии "вертикалки", усовершенствованного Як-41МФ. Важнейшее, хотя не видное снаружи новшество - более мощный главный двигатель, за счёт которого стало возможно на полтонны увеличить полезную нагрузку самолёта. Правда, это преимущество возможно было использовать лишь при взлёте с короткого разбега: при вертикальном взлёте мощность ПМД ограничивалась, ведь оставшиеся прежними ПД не смогли бы сбалансировать возросшую тягу подъёмно-маршевого. "Спарка" Як-41УБ получила также обновлённое крыло с тремя точками подвески на каждой плоскости - всего их стало шесть. Был также доработан центральный узел подвески, ранее предназначенный только для топливного бака: на нём теперь стало возможно навешивать бомбы или ракеты. Обходя самолёт слева, Максим обратил внимание на обтекаемый выступ перед кабиной - под ним прячется убираемая штанга дозаправки в воздухе. Хотя почти бесполезная на более старых авианосцах типа "Киев", при базировании на новых кораблях она позволит заправляться от палубных дозаправщиков Як-44Д. Что так же немаловажно для "спарки" - штанга позволяет отрабатывать сложную операцию дозаправки в воздухе под контролем инструктора. Во второй кабине "спарки" вместо инструктора мог разместиться штурман-оператор вооружения. Ради размещения второго члена экипажа конструкторам пришлось отказаться от встроенной пушки и заменить РЛС "Жук" более компактным и лёгким локатором "Копьё", уступающим "Жуку" по своим возможностям. Вспомогательная силовая установка на "спарке" тоже была устранена ради экономии веса и внутреннего объёма. Благодаря последнему "усовершенствованию" новый Як-41УБ, как когда-то все варианты Як-38, не мог запускаться автономно - требовалась корабельная или аэродромная магистраль питания. В комплексе своих возможностей Як-41УБ несколько превосходил одноместные Як-41М и Як-41МФ в качестве ударного самолёта, хотя и проигрывал обоим в "истребительной" роли.
Макс Ракита выполнял осмотр с особенным вниманием, понимая, что Батя сейчас оценивает и это тоже. Конечно, полковник сейчас не смотрит на подчинённого - он отошёл в сторону и, как будто, целиком поглощён разговором с Анатольичем. Однако Максим понимал: если поспешишь с предполётным, как обычно, то нагоняя не миновать... Так что продолжаем, внимательно и не торопясь. Воздухозаборник в порядке, посторонних предметов и вмятин нет. Боковые створки ходят хорошо, окна дополнительной подпитки воздухом открываются... Лейтенант Ракита всегда считал предполётный осмотр ненужной формальностью. Он привык видеть себя, лётчика, на вершине усилий целого сонма людей: сотни инженеров и рабочих работали над созданием самолёта, десятки техников и механиков на земле и на корабле обеспечивают готовность крылатой машины - всё для того, чтобы лётчик совершил свой полёт. Лишь голова и руки пилота придают смысл всем трудам, вложенным в создание и поддержание боеготовности палубной авиации... Крыло - без повреждений, чехлы сняты. Потёков топлива и гидросмеси на обшивке нет... Вот если прославленного тенора приглашают выступить в некий театр - певец ведь, наверное, не проверяет сыгранность оркестра, оборудование зала? Уже само собой разумеется, что всё это ему обеспечат наилучшим образом. Почему пилоты не имеют права считать так же?.. Правая основная стойка - пневматик обжат нормально, потёков гидросмеси не видно. Правая хвостовая балка - без вмятин и повреждений... Может быть, смысл предполётного осмотра только в том, чтобы внушить пилоту уверенность в своей матчасти? Ну и в себе самом заодно. Уж кому-кому, а двадцатитрёхлетнему лётчику третьего класса лейтенанту Раките ничего такого не нужно: в себе и в своём самолёте он всегда уверен и так. На все сто.
Когда Максим завершил осмотр с обеих сторон истребителя, полковник уже сидел в своей кабине. Лейтенант расписался в протянутом техником журнале проверки самолёта: замечаний нет. Всё ещё в задумчивости направился к стремянке, ведущей в переднюю кабину, и едва не забыл спросить у инструктора положенного разрешения занять своё место. Ждать очереди на взлёт осталось уже недолго.
Артуру на сегодня досталась обязанность хронометражиста на СКП. Ещё до начала полётной смены старший лейтенант поднялся в застеклённую рубку стартового командного пункта и доложился руководителю полётов, заполучив в руки толстый журнал хронометража. В журнале ему предстоит отмечать время взлёта и посадки каждого экипажа, не забывая следить за продолжительностью их полёта и сравнивать её с запланированной в таблице... Обязанность несложная и вполне доступная любому матросу из БЧ-6 авианосца, но иногда эту роль поручали свободным от полётов лётчикам. Наблюдение за взлётами и посадками товарищей - важный элемент в совершенствовании собственного мастерства. Да, летать самому интереснее, но посмотреть со стороны тоже очень полезно, а как раз обязанности хронометражиста оставляли на это достаточно времени.
Артуру Иванову с его поста на СКП открывался великолепный вид на всю полётную палубу - от предназначенной для спасательного вертолёта площадки "С" впереди до крайней в корму, шестой стартовой. Правее площадки "С", над газоотбойным щитом главного ракетного комплекса, трепетал в воздухе жёлто-белый конус "колдуна": ветер уже раздуло порядочный. Вон и на море поднялось изрядное волнение. Корабли эскадры снялись с якорей перед началом полётов и шли навстречу западному ветру малым ходом, заметно раскачиваясь на волне. В баллах волнения Артур не был силён - просто чувствовал, что палуба под ногами ощутимо ходит вверх-вниз. Если даже сорокатысячетонную громаду крейсера-авианосца раскачало до заметной амплитуды - волнение должно быть серьёзным...
Спасательный, а затем шесть противолодочных вертолётов ушли в воздух быстро и красиво. Пилоту даже пришло на ум сравнение со вспорхнувшими птицами. Качка, конечно, далеко ещё не предельная, но вполне способная испортить взлёт... Истребители в таких случаях избегают взлетать вертикально, если есть время на взлёт с короткого разбега. При коротком разбеге самолёт более устойчив, чем на "вертикали", так что во время качки гораздо меньше рискуешь столкнуться стойкой шасси с поднимающейся палубой. Вертолётам разбег не дал бы такого преимущества, поэтому им приходится примеряться к амплитуде качки и "подрывать" машину в полёт строго во время движения палубы вверх. Со своего места на СКП Артуру казалось, что винтокрылые машины сами взмывают в воздух, словно они невесомы и их подбрасывает лишь движение качающейся палубы. Истребитель порадовался за товарищей по авиагруппе: кажущаяся лёгкость взлёта говорила о прекрасной подготовке пилотов-вертолётчиков. С минимальными интервалами все шесть Ка-27ПЛ ушли вверх и в сторону от полётной палубы, отправляясь на поиск подводных лодок.
После вертолётов настал черёд Як-41. Первыми вырулили на короткий старт одноместные истребители, пара Нестеров-Теребило. Один за другим, слаженно и без задержек ребята взлетели, освобождая палубу. Следующим шёл как раз двухместный Як-41УБ, который пилотировал Максим Ракита. Не без волнения Артур следил за самолётом своего ведомого: конечно, парень сам себе создал неприятности, но было бы жаль, если б его отстранили от полётов. Ладно, пока беспокоиться рано - укороченный взлёт в ПМУ вряд ли вызовет проблемы.
Одинокая фигурка с флажками дала завершающую отмашку рулящему самолёту, затем ретировалась. Истребитель, заметно отличающийся от одноместных собратьев удлинёнными хвостовыми балками и носом, остановился на стартовой и взревел двигателями. Позади самолёта вырос полосатый сноп ослепительного пламени: разгорелся форсаж. Как будто подожжённые этим факелом, на стойках шасси вспыхнули огни - сигнал экипажа, что он готов к старту. Вот сработал гидропривод задержников, освобождая основные стойки: Артур это понял по тому, как машина воспрянула, приподняв нос. В первое мгновение плавно и неспешно, а потом всё быстрее Як-41УБ начал разгоняться. Едва миновав наблюдательный пост Артура, "спарка" оторвалась от палубы и начала набирать высоту. Ещё пара секунд - и удлиняющаяся тень "Яка" умчалась по палубе назад, а сам истребитель ушёл в закатное небо. "Удачи", - мысленно пожелал ему Артур Иванов, записывая в журнал время взлёта.