190. Что было, то было… Отголосок… Тегерана 41-го…
Окончание.
Утро застало путников при выходе из гор в небольшую долину, в которой кое-где виднелись возделанные небольшие поля. Товарищи выбрали наиболее удобное место с точки зрения скрытности и защиты от лучей августовского палящего солнца в одном из ущелий с крупными камнями, где как могли отдохнули, до наступления сумерек.
В сумерках на одном из полей собрали ощупью несколько засохших колосков ячменя, решив ими утолить голод. Надо заметить, что у нас в бомбардировщиках имелся бортовой паек, но так как самолет загорелся в воздухе, то было тогда ни до пайка, поэтому наши товарищи в течение суток вынуждены были оставаться голодными. Ну, что можно было получить от зерен ячменя из нескольких сухих колосков, кроме как дополнительно усилить только жажду? Вода на пути им нигде не попадалась, а искать ее - значит замедлить движение и выдать себя. Ни то, ни другое было совершенно нежелательно. Двигались и следующую ночь, стремясь строго держать курс на север. Но горы, да ночью - это не степь, где ничего не препятствует пути. Приходилось все время обходить горы и ущелья, корректируя движения на север при помощи ручных компасов. У каждого члена экипажа был ручной компас, как обязательное снаряжение.
К утру следующего дня вышли в небольшую долину, и оказались у населенного пункта. Залаяло несколько собак. В следствии усталости, настороженности и нервного напряжения показалось, что лают сотни собак. Начинался рассвет. Пошли в обход, но далеко от населенного пункта так и не ушли. Рассвет не задержался, и застал в районе кладбища. Решено было переночевать между надгробных камней и плит.
Не прошло и двух часов, как на кладбище прибежал мальчик лет десяти. Обнаружив «гостей» в незнакомых для него одеждах, остановился в изумлении и испуге. Но и для Лосева с Зубенко эта встреча не была в радость. Все трое в течение двух-трех минут, не шевелясь молча смотрели друг на друга. Зубенко знал несколько азербайджанских слов и сказал мальчику: - Оглан китты (мальчик уходи). Мальчик повернулся и стремглав исчез, но и нашим товарищам было уже не до отдыха. По-пластунски двигаясь, покинули кладбище и, добравшись незамеченными до кустарника на холме, ушли в горы.
На кладбище Лосеву попалась палка, которая в последствии заменила плечо Зубенко. После случая на кладбище решили двигаться днем с максимальной осмотрительностью. К вечеру вышли к небольшой долине, в которой оказался небольшой ручей. Товарищи уже двое суток ничего не ели и не пили. Непреодолимое желание было у каждого из них скорей добраться до этого ручья. Напившись досыта воды, товарищи почувствовали некоторое облегчение от усталости. Но отдыхать в таком месте, где есть вода и где можно с большой вероятностью наткнуться на людей, было бы большой опрометчивостью. Поэтому, перейдя ручей, двинулись дальше. В трех шагах от ручья, прыгая, пересекла им путь лягушка. Лосев, не давая себе отчета, ударил по ней палкой. Удалившись от этого места метров на двадцать, товарищи остановились и решили подобрать лягушку, что и сделал. Но что же с ней делать - сырую есть? Как-то непривычно вообще есть лягушку, да еще и сырую, но два физически измотанных здоровых организма неистово требовали пищи. Но разум восторжествовал, решили покинуть долину, а уж затем видно будет, что делать.
В горах собрали различных растений, нашлась смятая коробка с одной спичкой у Зубенко в кармане комбинезона (в последствии в приказном порядке каждый член экипажа должен иметь обязательно спички). Лягушка была зажарена на вертеле, разделена с точностью до грамма на две половины, при помощи скальпеля. И какая же она была вкусная!
В связи со случаем на кладбище распорядок движения был изменен, да и устали до невозможности, поэтому вынуждены были ночью отдыхать. После ночного отдыха силы немного были восстановлены, но нога у Лосева сильно распухла и затрудняла движение, но товарищи настойчиво продолжали путь. Около девяти часов утра был замечен всадник, который двигался в стороне параллельно движению путников. Вывод был сделан: движение всадника связано со встречей на кладбище с мальчонкой и в последствии товарищи убедились, что не ошиблись. На их пути неожиданно встретилось глубокое ущелье, которое обойти справа или слева решить было трудно, т.к. не видно было признаков изменения этого ущелья. Было решено спускаться в него при помощи тех строп, которые были срезаны после приземления. Связанных двух строп не хватило до дна ущелья, казалось метра два, не больше. Но когда Зубенко спустился и оказался на конце стропы, то этот конец не доходил до дна ущелья на метра четыре. Оторвавшись от стропы Зубенко ввалился на дно с незначительными ушибами.
Как же спускаться Лосеву с больной ногой? Спущенный конец стропы был подтянут на верх, к нему привязан ремень и портупея. Но и в этом случае длины общей стропы с ремнями не хватало около метра без роста самого спускающегося. Зубенко натаскал кучу камней, создав более благоприятный спуск Лосеву в ущелье на одну ногу.
После спуска решили у противоположной стены ущелья отдохнуть. Посидев некоторое время, услышали наверху какой-то шорох. На месте шороха у самого края обрыва стоял стройный козел. Зубенко не думал ни о чем кроме пищи, выхватил пистолет из кобуры и начал целиться, но в следствии голода, усталости, нервного напряжения, у него тряслась рука. Тогда Лосев взял у него пистолет и сказал, что в мирное время всегда из пистолета попадал в яблоко мишени и забирал все призы. Прицелившись, выстрелил. Козел подпрыгнул и скрылся. Но этот выстрел все же не прошел бесследно. Спустя некоторое время по обе стороны ущелья оказались люди и начали предлагать знаками и жестами двигаться по ущелью, наши товарищи решили прикрыться скалой и не выходить до ночи. Но люди начали сталкивать сверху камни, после чего уже сидеть под скалой было не безопасно. Когда вышли из-под скалы на середину ущелья, получили указание в каком направлении двигаться по ущелью. Через некоторое время несколько человек спустились в ущелье, подхватили хромого Лосева под руки и повели в аул. Зубенко следовал за ними.
По приходу в аул им было предложено войти в одну из хат. Но летчики отказались, боясь западни. По этой же причине отказались войти в предложенный сарай. Тогда среди улицы был разослан ковер, где появились нарезанные ломтями арбузы, виноград, самовар, хлеб-лаваш и по небольшому кусочку сахара. Товарищи не поймут, ловушка это или сердечная встреча?
Собралось население аула во главе со старейшиной, жестами и отдельными русскими словами (один из них знал несколько русских слов) приглашали покушать. После трапезы, естественно моральный дух наших товарищей повысился, беседовали мимикой, улыбками, жестами. При полетах с наших бомбардировщиков было сброшено большое количество листовок, каким-то образом у Зубенко оказалась одна из них, он ее вытащил и не успел развернуть, как каждый житель аула, кто из кармана, кто из-за складки одежды, кто из-под заплаты вытащил такие же листовки. Стало ясно, что окружают не враги, а друзья - простой трудовой народ. Надо подметить, что люди одеты были очень плохо, решительно не понятно, где заплаты, а где собственно костюм. Выяснилось, что спички имеет только один старейшина аула. Когда было предложено закурить гостям, то прежде закурил старейшина от спички, затем взял из халата кусочек ватки, зажег его от папироски, после чего каждый, кто закуривал, брал из своей одежды кусочек ватки, зажигал ее от ваты старейшины и прикуривал. В течение беседы выяснилось, что до государственной границы осталось 30 километров, были выделены два проводника и один ишак для Лосева, чтобы он мог передвигаться на нем верхом. К вечеру третьих суток наши товарищи оказались на государственной границе на южном берегу Аракса.
В знак благодарности Зубенко снял с себя синий комбинезон и подарил его одному из проводников, Лосев снял меховую телогрейку, подарил другому. Денег оказалось только 30 рублей. Это были красные тридцатки с изображением Ленина. Когда проводникам были поданы деньги, то оба крестьянина подняв руки вверх, повторили несколько раз: «Чок-Чок», что означало - большой-большой человек. Оба крестьянина жестами настойчиво просили их взять на нашу Советску землю, и когда получили ответ, что этого сделать товарищи не могут, оба проводника заплакали, как дети. Через два дня оба товарища были доставлены на самолете на свой аэродром».
Но это не все. В посту «127. Что было, то было… Не всегда, что было предписано, было полезным….» ( http://wlad-ladygin.livejournal.com/36547.html) участник этих событий, ГСС Константин Уржунцев вспоминает:
«За четыре полета я не видел ни одного выстрела из зениток или истребителя, но потеряли несколько экипажей, они сами находили горы. Полк сделал 5 боевых вылетов. Я четыре. После первого вылета, когда шел на посадку, мне радист по ошибке дал посадку на запасной аэродром. Главное те экипажи, что были со мной, они сели, а меня посчитали сбитым над целью. Когда я прилетел на аэродром, то полк ушел во второй полет.
И вот возвращается одна из наших эскадрилий. Цель была на ж.-д. станцию Тавриз и аэродром. Там была оборона ЗА, но слабоватая, а кто-то говорил, что очень много было ЗА. Летчик из нашей АЭ по фамилии Лосев, был сбит над аэродромом. Выпрыгнул с парашютом и пришел в часть через некоторое время, остальные члены экипажа погибли. Но 1949 году я его встретил случайно в поезде, ехали из Ленинграда в Москву. Из его рассказа, думаю, его сбил кто-то из наших, по ошибке ночью…»
Такие вот дела… вопрос остается закрыто открытым… попробуй-ка сейчас докопайся до истины…