787. Про правильную литературу
Источник: https://anlazz.livejournal.com/588963.html
https://anlazz.livejournal.com/589386.html
Итак, т.н. «классическая литература» - являет собой описание довольно специфического типа человеческого существования. А именно: жизни т.н. элитариев, представителей правящих классов. Которая отличается от жизни всех остальных людей кардинально, поскольку «властители» существовали в условиях отсутствия труда в привычном понимании. (Им надо было только указать цель, а остальное делали их подданные.) И даже «менее значительные» аристократы и богачи, по большому счету, мало уделяли внимания обеспечению своего существования. (Определенные задачи управления своей собственностью они выполняли, но особых сил это у них не отнимало.)
Разумеется, по мере развития «демократии» в обществе - т.е., по мере того, как эксплуатируемые классы вырывали своей борьбой с хозяевами себе хоть какие-то права для хоть каких-то категорий - возникла потребность и в «иной литературе».
(И шире - в ином искусстве.) То есть, в произведениях, посвященных не только жизни полубогов и героев, королей и баронов а так же сопровождающих их «прекрасных дам», но и т.н. «обычных людей». Под которыми подразумевались представители Третьего сословия, выбившиеся в «обслугу» правящего класса - чиновники, «лица свободных профессий», представители искусства и т.д. Именно эта необходимость породила «великую реалистическую литературу» XIX-нач. ХХ столетия. (Куда входит и та часть «русской классики», написанной после условного 1870 года.)
Однако эта самая (разночинская - если пользоваться термином, принятым для отечественной истории) литература - несмотря на частую декларацию своей «народности» - вырваться за пределы сложившегося «канона» не смогла. В том смысле, что - показывая в своих произведениях людей, не относящихся к «сословию полубогов» - авторы все равно сводили их жизнь к «полубожественному» существованию. Т.е., к действиях, характерным для очевидных паразитов, грызущихся друг с другом за право драть с народа три шкуры. Разумеется, тут «труба была пониже и дым пожиже» - в том смысле, что те же чеховские интеллигенты показаны живущими много скромнее, нежели пушкинский высший свет - но суть от этого не изменилась. В том смысле, что основные сюжеты и способы их реализации так и остались в рамках наработанных за тысячелетия приемов.
То же самое постигло и еще более радикальную попытку «вырваться за предел» и построить новое искусство, которая была предпринята в нашей стране в 1920 годах. Напомню, что тогда понимание того, чем является «классика» было уже очевидным, и поэтому было решено противопоставить ей настоящее «пролетарское искусство». Правда, о том, чем это «пролетарское искусство» или «пролетарская культура» («пролеткульт») должны быть, представлений практически не было. Однако это никого не остановило: 1920 годы были десятилетием упорных поисков новых форм и направлений. Проявлялось это не только в литературе: например, активные эксперименты шли в театре, в живописи, скульптуре, архитектуре. Собственно, весь раннесоветский авангард «работал» именно на эту задачу - и, казалось, что данная цель вполне достижима.
Однако на практике большая часть «пролеткультовских стараний» осталась бесплодной, или, вообще, породила нечто непотребное. (Как это случилось с «новым театром», который начал вызывать то ли смех, то ли отвращение еще в тех же 1920 годах.) Относительный успех был только лишь в архитектуре - где заложенная концепция «утилитаризма» (конструктивизм) смогла открыть движение к действительно рациональному домостроению. Да и то, актуальным это стало лишь с 1950 годов. Что же касается литературы, то там попытки заменить «классику» уперлись, прежде всего, в то, что создавать качественные тексты в 1920 могли лишь представители … прежних образованных сословий. Думаю, не надо говорить: почему? (Если кто не понимает - то потому, что у всех остальных образовательный уровень был достаточно низок.) В результате получилось что-то вроде дореволюционных творений «a la russe» - т.е., попыток людей, живущих между Петербургом и Парижем писать на тему «русского народа». Только теперь писали на тему «народа пролетарского» или «крестьянского». («Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился».)
Получался замкнутый круг: для того, чтобы появились «новые писатели», их нужно было научить, а учить было не на чем, за исключением пресловутой «классики». Альтернативой было принимать их «неучеными», с околонулевым качеством производимых работ. (То же самое касается всего остального искусства.) Поэтому уже в следующем десятилетии подавляющая часть идей «пролеткульта» была отброшена и «классиков» возвратили на пьедестал, а всех остальным стали советовать учиться у последних. Что, в общем-то, было ожидаемым, но проблему не разрешило. В том смысле, что вопрос соотнесения наработанной веками «господской формы» и «народного содержания» так и остался открытым. И хотя созданный на основании приведенной концепции стиль «соцреализма» оказался довольно плодотворным - он породил множество талантливых творцов, вроде того же Шолохова в литературе или Дейнеки в живописи - но большая часть работ в данном стиле оказывалась или откровенно скучна и неинтересна. («Тот самый» производственный роман.) Или же - слишком «сдвинута» к «классическим» сюжетам, т.е., к «господскому стилю».
Так значит ли это, что создание «новой литературы» является невозможным? И человечество так и обречено существовать среди тысячелетних сюжетов, выработанных еще во времена рабовладения? (Как уже не раз говорилось, тот же шекспировские «Гамлет», «Ромео и Джульетта» или «Король Лир» -ставшие основанием многих произведений классического периода - являются, в свою очередь, переложением античных трагедий.) К счастью, нет! Поскольку путь, способный вывести человечество за указанный предел, все существует. И состоит он в смене «вектора рассмотрения» произведений - который и у «классики», и у древних (античных) творений, и даже, в значительной мере, у «совреалистических» произведений - направлен в прошлое. (Давнее или недавнее - другой вопрос.) А должен был сменен на будущее.
Причина этого состоит в том, что «господская культура», по определению, отсылает ко временам прошлого - временам древних деспотий, когда власть господина была абсолютной по отношению ко всем остальным. (Бывших рабами.) Разумеется, речь идет о довольно условном направлении, имевшем малое отношение к реальной ситуации - скажем, власть тех же монархов времен Абсолютизма была не меньшей, нежели у древних владык - но, в общем-то, сути это не меняет. В том смысле, что Античность неспроста очень долго была «идеалом человечества». (Под коим, понятное дело, понимались лишь «власть имеющие».) И российский помещик-крепостник какого-нибудь 1840 года так же «разыгрывал сцены их римской жизни», как разыгрывал их итальянский феодал времен Возрождения. (А ему, в свою очередь, вторил американский миллионер 1920 годов, так же воображавший себя римским патрицием.)
Культура же «народная» - в смысле, культура осознавших себя трудящихся масс - имеет, разумеется, противоположный идеал. В смысле - она видит свою наиболее полную реализацию именно в будущем, когда эксплуатация будет полностью снята, отчуждение труда снизится до нуля, а количество доступных благ вырастит до бесконечности. (Еще раз: все это экстраполяции глобальных тенденций, наблюдаемых с начала прошлого века.) Поэтому - в противоположность «властителям», желающих видеть себя Цезарями и Александрами - обычный человек объективно должен быть «футуроориентированным». Разумеется, субъективно он может воспринимать себя «несостоявшимся рабовладельцем» - что проявляется в том же фэнтази, где практически все представители живут на уровне господ. За счет магии и прочих «придумок» автора, разумеется. Но сути это не меняет: магии на самом деле не существует, и построить мир, где большинство были бы баронами или принцессами (или, хотя бы, чеховскими актрисами), в действительности невозможно.
Собственно, именно непонимание этого момента - т.е., «футуроориентированности» гипотетического «нового искусства» - и стало причиной неудачи соцреализма. В том смысле, что последний был изначально устремленным именно в будущее: соцреалисты должны были создавать образы не текущего состояния мира, а его «улучшенной», можно даже сказать, идеализированной, формы. (Красивых людей, поведение которых лишено наиболее отрицательных черт современности - пьянства, сквернословия, вороватости, тупости и т.д. На самом деле это, само по себе, была очень серьезная инновация: в том смысле, что люди, потребляя соцреалистический «культурный продукт», должны были видеть то, к чему надо стремиться.) Но - по «реалистической традиции - «прилагался» к текущей реальности. Где все указанное выше прекрасно существовало. (Что неизбежно вело у читателя к когнитивному диссонансу и отторжению.)
Разрешение описанного противоречия, как уже говорилось, состоит в том, чтобы придать литературе «вектор будущего». Кстати, название «фантастика» для данного направления является не слишком удачным: данное понятие охватывает слишком много направлений даже в случае, если рассматривать ее лишь как science fiction. И разумеется, включает в себя не только «будущеориентированные» произведения, но и те, которые относятся исключительно к настоящему или прошлому. (Скажем, пьеса «Иван Васильевич» Булгакова - это фантастика.) И наоборот -проявления «вектора будущего» может наблюдаться во вполне реалистических литературных произведениях. (Например, гайдаровский «Тимур и его команда» - который являет собой один из характерных примеров этого самого «вектора».)
Другое дело, что, в любом случае мы будет тут иметь факт создания автором чего-то, чего никогда до него не существовало. То есть, не только описание (отображение) текущей реальности, но и привнесение в нее новых сущностей. Причем, сущностей не абы каких - а тех, которые имеют очевидную вероятность возникнуть в ближайшее или удаленное время. Собственно, именно в подобном духе и должно было происходить развитие соцреализма - литературного направления, заложенного еще до Революции Алексеем Максимовичем Горьким, и основанного на «введении в реальность» несуществующих но возможных (и желательных) моделей поведения людей.
Кстати, Горький поступал именно так, как описано выше: вводимые им герои жили в незнакомой для читателя среде. Скажем, в «мире сезонных рабочих», кои для российской интеллигенции были дальше, нежели те же марсиане. (А то и просто придумывал сказки никогда не существовавших народов - вроде «Старухи Изергиль».) Разумеется, сделать это смогли «не только лишь все». А точнее, «мало кто смог это сделать», поскольку даже соцреалисты советского периода находились в уверенности, что фантастика - это низкий и развлекательный жанр. И поэтому им казалось разумнее гнать очевидную «лажу» - в смысле, произведения, изображающие мир, отличный от окружающего, но при уверениях, что это есть именно реальность. (То есть, приукрашивать действительность.) Что, в свою очередь, вызывало уже описанное отторжение у читателя, в конечном итоге приведшее к угасанию жанра. Но при этом, разумеется, они (соцреалисты) могли считать себя «солидными людьми», не балующимися разного рода космическими полетами и прочими «фантдопущениями». (Со всеми преимуществами подобного положения, включая госпремии, гарантированные гонорары и заседание в солидных комитетах, перетекающих в не менее солидные банкеты.)
Ну, а перехватывать потерянную роль «социоконструирования» пришлось совершенно «сторонним» людям. Будь то палеонтолог Иван Антонович Ефремов, астроном Борис Натанович Стругацкий вместе с братом Аркадием Натановичем (переводчиком), историк Игорь Всеволодович Можейко (Кир Булычев), ну и многие другие. Практически никто из советских фантастов не имел литературного образования при том, что «дипломированных литераторов» в стране «выпекали», как горячие пирожки. Но при этом для социального конструирования - а писателей, напомню, в СССР именовали «инженеры человеческих душ», т.е., данная задача им вменялась практически явно - он сделали больше, нежели подавляющая часть маститых «членов» и «лауреатов». Причем, тут стоит понимать, что под последними подразумеваются не только и не столько функционеры, сколько реальные мастера своего дела, выпускавшие хорошо - а порой и талантливо - написанные производственные романы. Которые при это даже покупались (!) и читались! Но при этом никакой роли в развитии общества не сыграли.
Да, именно так: весь этот сложный, хорошо обеспеченный - в том числе и грамотными кадрами - «литературный механизм Страны Советов» оказался бессильным не просто перед задачей создания новых моделей и стратегий поведения людей. Но и перед задачей противодействия очевидно деструктивным, можно даже сказать, «регрессорским» материалам, которым «забрасывали» СССР его враги.
И лишь один элемент советской «литературной громады» смог стать противовесом этой самой «регрессорской массе»: созданная в 1950-1960 годах «модель коммунизма Ефремова-Стругацких». Да, именно так - эта самая, сотворенная «дилетантами» (палеонтологом, астрономом и переводчиком) «картина будущего» в какой-то момент осталась единственной нитью, связывающей население нашей страны с коммунистическими идеалами. Все остальное: тонны книг, гигаметры кинопленок, неведомое количество песен, стихов, статей и т.д. - буквально рассыпалось в прах перед идеей социал-дарвинизма, «естественного разделения людей» на сорта по национальному и социальному принципам, религиозного мистицизма.
И именно отсюда, от этой «нити», началось медленное и еще до сих пор не всеми замеченное, но, все же, возрождение советского, коммунистического восприятия мира. Да, именно так: огромное количество людей приходило и приходит к коммунизму именно от Стругацких, от Кира Булычева (и не важно, что сам он давно уже предал свои прежние идеи) через Алису из «Гостью из будущего». Поскольку именно коммунистическая фантастика позволяет увидеть СССР иначе, нежели огромный GOOLAG вперемешку с очередями за дефицитом . А равно - и показать возможность иной организации мира, нежели та, где «избранные», забравшись на высокие посты, диктуют всем остальным свою железную волю. (И не важно, являются ли «избранные» национальными вождями, «борцами за демократию», передовыми бизнесменами или деятелями радикального феминизма.)