человеку снится
как его любимая, сидя на самом краю кровати, широко расставив белые ноги и откинувшись в забытьи, как бы мастурбирует какой-то рукой, оторванной по локоть и слишком маленькой, но не детской, может игрушечной - правда, во сне и близко не было никакого чувства игрушечности - сама ее раскрытость была в размытом фокусе и все это выглядело будто она таким медиатором на невидимой гитаре играла, покуда он, не отрывая от нее глаз, раздевал, начиная со смуглых плечей, другую какую-то женщину, далекую, но бывшую в фокусе наведенном, впрочем, чересчур близко - да, все они в этом помещении сна, участвуют в сексуальной странной игре, в которой нет собственно секса, где его, как мужчины, единственного, среди нескольких женщин, подчеркнутая последним обстоятельством роль: быть полностью непосредственным, особенно имея дело с какими-то вещами, точнее формами, объемами, становящимися таковыми вполне лишь тогда, когда ему удается отодвинуть их от себя, - вот, одна из этих вещей под лестницей, ведущей куда-то наверх, придает ей значение - да, только его непосредственность и движет эту игру, делает ее, сплошь опосредованную разницей между полами, возможной; сохранять же ее он может лишь полностью доверяя своему восприятию и не подвергая возникающие чувства малейшим сомнениям - не то, чтобы снимая сомнения тем или иным образом, но предваряя их уходом в образы, которые как раз и являющиеся там непосредственным действием - да, таково его предписание, смысл и подтекст сна - крупными буквами, так хорошо видимыми при вспоминании; человек понемногу приходит в себя, он себе говорит: да, раз сам сон, как подтекст, то подтекстом в нем и должен быть только такой прямой текст крупными буквами, который когда видишь, то, значит, проснулся…