С.Чергий, "Святой Грааль", советская космоопера, отрывок
Комсомольское собрание космического крейсера «Кабульский комсомолец» было в самом разгаре. Выступала Зоя Каскадова, чернобровая голубоглазая блондинка, замкомсорг корабля. На ее румыном лице цвел румянец, она раскраснелась, рубя кулаком воздух перед собой.
- Товарищи! Друзья! Дорогие мои соратники! Посмотрите на себя! Посмотрите вокруг! Мы, мы все, все без исключения - строители коммунизма!
Зал застыл кромешной тишиной. Все внимали словам.
- Каждое наше движение, каждый вдох, каждый чих - все это движение, вдох и чих строителей коммунизма. Фактически, это и есть строительство коммунизма! Мы строим его ежеминутно и ежесекундно, вся наша жизнь - это строительство коммунизма и есть!
Зал взорвался аплодисментами и криками «Да!», «Ты права!», «Так и есть!».
- А как мы тогда назовем то, что нам мешает? Как мы назовем Ормазонские скалы, с которых сорвался Петя Остоков и сломал обе ноги?! Как мы назовем Глимародскую трясину, которая засосала другого нашего дорогого друга, Павла Фарятова? Как?
Зал замер.
- Это враги коммунизма, они мешают его строительству!
Зоя перевела сбившееся дыхание, зал жадно внимал каждому ее слову.
- Кто-то может сказать, что Петя сам виноват, что он слишком неуклюжий и упал по собственной вине. Что за глупость! Петя - строитель коммунизма, а коммунизм строят все, в том числе и неуклюжие! И для неуклюжих есть место на великой стройке! Почему к нему должно быть иное отношение?
Зал взорвался снова, послышались крики «Конечно, нет!».
- А как мы должны поступать, - вновь переведя дыхание спросила у своих товарищей Зоя, - с тем, что мешает строительству коммунизма? Как? Может, простим их? Забудем? Махнем рукой?
Зал вновь взорвался, крики «Нет, никогда!» слышались со всех сторон.
- Верно товарищи, - звонкий голос замкомсорга плыл к потолку, который пересекали шпангоуты могучего корабля. - Никакой пощады врагам коммунизма! Никакой! Пощады!
В совсем другой части корабля, в своей каюте смотрел на маленький экран звездный капитан. Чистый голос плыл из пяти искусно расставленных на столе динамиков и капитан не мог сдержать слез, вспоминая собственную комсомольскую юность.
Тогда его фамилия была Панкратов, но, согласно традиции, когда он закончил Высшую Космическую Академию он сменил ее на более подходящую для будущего звездоплавателя. Так делали все. Особой популярностью пользовались значащие фамилии - Героев, Вперёдов, Отважнов, Преодоленский, Бесстрашнов и так далее, кроме навечно выведенных из пользования фамилий Трёх Великих Героев Космоса: Гагарина, Армстронгова и Эргноорова. Майки с этими фамилиями были навечно подняты на флагштоки перед главным входом в Академию.
Смахнув непрошено набежавшую в угол глаза слезу, капитан Храбрецов снова прислушался к тому, что говорилось на собрании.
Выступал Петр Босяков, на «Кабульском комсомольце» он занимал должность ветерана гражданской войны. Высшее руководство посчитало, что таковые весьма пригодятся для более эффективного воспитания патриотизма и классовой солидарности подрастающего на звездных кораблях поколения. На эту должность обычно шли вышедшие на пенсию парторги крупных оборонных предприятий. Они проходили краткий исторический курс, а также снабжались необходимым минимумом реквизита: потертой буденовкой, пробитым пулями и залитым кровью красным знаменем, револьвером, снаряженным парой десятков патронов, подушкой, одеялом и несколькими нечитаемыми расплывшимися письмами с Южного фронта. Это становилось ядром музея гражданской войны, который каждый ветеран должен был оборудовать на вверенном ему корабле. Остальные экспонаты он докупал сам, в соответствии с собственными представлениями о том, что нужно для воспитания солидарности подрастающего поколения. Эти музеи пользовались большой популярностью и, как правило, постоянно были заполнены молодежью. Иные оставались там даже на ночь.
Голос Босякова был глуховат, но тверд, как пропитанная креозотом шпала.
- Помнится мне, в огненном девятнадцатом у станицы Антиметской сильно нас потрепало…
Молодежь внимала ему, затаив дыхание.
- Командовал нами тогда товарищ Щорс, он как раз сменил товарища Чапаева. И вот… сильно нас потрепали. Гаубицы, танки, пулеметы, бомбардировщики… все, все против нас.
Товарища Щорса ранило, я нес его на себе, восемь с половиной километров, до Урала. Там опустил на песок, поправил его, чтоб лег он поудобнее. Пароход скоро должен был прийти… и вот, товарищ Щорс, весь израненный, живого места на нем не было, отовсюду кровь выливалась, но он сгреб меня в кулак и говорит мне: «Петро, Петро! Я ведь так и умереть могу. Но я верю - мы победим! И пойдем дальше, и не только по этой земле! Ибо нет границ у народной борьбы, нету! И к звездам мы полетим, я знаю! И вот, если ты доживешь до этого момента…» тут он закашлялся, кровь на его губах выступила, но он продолжал, и голос его был тверд, как алмаз: «Вот тогда собери молодых и расскажи вот про это все… как мы сражались, как нас убивали, а мы все равно сражались, хоть нас и убивали! И им тоже такое предстоит - сражаться и убивать! Ибо у коммунизма враги есть везде, а врагов надо…», тут он обессилел и осел на песок.
Тишина в зале стояла такая, что слышался едва слышимый скрип рангоутов могучего корабля.
- И вот, передаю я вам слова товарища Щорса, - торжественно закончил Босяков. - Бить, бить надо врагов коммунизма! Пока мокрого места от них не останется!
Зал взорвался аплодисментами и криками «Ура!», «Бить!» и «Врагов!». Камера была установлена высоко и капитану было видно, что Михаил Мировов и Константин Ровдов расстелили красный кумач и быстро рисовали на нем грозный призыв «Смерть врагам контрреволюции!». Замкомсорга Зоя из-за их спин диктовала им текст, водя пальцем по строкам книжки с красной обложкой.
Капитан откинулся на спинку своего капитанского кресла, слегка помассировал массивными пальцами рук затылок и верхнюю часть шеи. Подрастала юная смена и, кажется, подрастала хорошо. Завтра они на деле докажут, что готовы к великим свершениям. А потом…
Он вздохнул, вспомнив свой первый космический полет. Такое не забудется… рассеченная длинными рваными заливами Евразия, опрокинутая вверх дном Австралия, полузатопленная Африка, тьма на месте Большого Британского жёлоба и узкая цепочка островов на противоположном полушарии. Острова до сих пор светились от радиации. Неведомые пришельцы, когда-то пришедшие из глубин космоса и запустившие ядерные ракеты. Эти ракеты уничтожили значительную часть земной поверхности и населения. Устоял - по счастливой случайности - лишь Советский Союз, но и он, отбиваясь от врагов, израсходовал весь свой ядерный арсенал.
И теперь предстояло отомстить. Каждый звездный капитан, достигнув определенного возраста, садился на корабль, набирал команду и погружался в глубины космоса - искать их. Врагов. Их базу, их логово, их нору, их берлогу. Яму, в которой они спрятались от неминуемого возмездия. Канаву, в которую они забились, трепеща от страха. Болото, в котором они сидели, опасаясь праведного гнева.
Рано или поздно те, кто во всем был виноват - найдутся. Главное - искать.
- Товарищи! Друзья! Дорогие мои соратники! Посмотрите на себя! Посмотрите вокруг! Мы, мы все, все без исключения - строители коммунизма!
Зал застыл кромешной тишиной. Все внимали словам.
- Каждое наше движение, каждый вдох, каждый чих - все это движение, вдох и чих строителей коммунизма. Фактически, это и есть строительство коммунизма! Мы строим его ежеминутно и ежесекундно, вся наша жизнь - это строительство коммунизма и есть!
Зал взорвался аплодисментами и криками «Да!», «Ты права!», «Так и есть!».
- А как мы тогда назовем то, что нам мешает? Как мы назовем Ормазонские скалы, с которых сорвался Петя Остоков и сломал обе ноги?! Как мы назовем Глимародскую трясину, которая засосала другого нашего дорогого друга, Павла Фарятова? Как?
Зал замер.
- Это враги коммунизма, они мешают его строительству!
Зоя перевела сбившееся дыхание, зал жадно внимал каждому ее слову.
- Кто-то может сказать, что Петя сам виноват, что он слишком неуклюжий и упал по собственной вине. Что за глупость! Петя - строитель коммунизма, а коммунизм строят все, в том числе и неуклюжие! И для неуклюжих есть место на великой стройке! Почему к нему должно быть иное отношение?
Зал взорвался снова, послышались крики «Конечно, нет!».
- А как мы должны поступать, - вновь переведя дыхание спросила у своих товарищей Зоя, - с тем, что мешает строительству коммунизма? Как? Может, простим их? Забудем? Махнем рукой?
Зал вновь взорвался, крики «Нет, никогда!» слышались со всех сторон.
- Верно товарищи, - звонкий голос замкомсорга плыл к потолку, который пересекали шпангоуты могучего корабля. - Никакой пощады врагам коммунизма! Никакой! Пощады!
В совсем другой части корабля, в своей каюте смотрел на маленький экран звездный капитан. Чистый голос плыл из пяти искусно расставленных на столе динамиков и капитан не мог сдержать слез, вспоминая собственную комсомольскую юность.
Тогда его фамилия была Панкратов, но, согласно традиции, когда он закончил Высшую Космическую Академию он сменил ее на более подходящую для будущего звездоплавателя. Так делали все. Особой популярностью пользовались значащие фамилии - Героев, Вперёдов, Отважнов, Преодоленский, Бесстрашнов и так далее, кроме навечно выведенных из пользования фамилий Трёх Великих Героев Космоса: Гагарина, Армстронгова и Эргноорова. Майки с этими фамилиями были навечно подняты на флагштоки перед главным входом в Академию.
Смахнув непрошено набежавшую в угол глаза слезу, капитан Храбрецов снова прислушался к тому, что говорилось на собрании.
Выступал Петр Босяков, на «Кабульском комсомольце» он занимал должность ветерана гражданской войны. Высшее руководство посчитало, что таковые весьма пригодятся для более эффективного воспитания патриотизма и классовой солидарности подрастающего на звездных кораблях поколения. На эту должность обычно шли вышедшие на пенсию парторги крупных оборонных предприятий. Они проходили краткий исторический курс, а также снабжались необходимым минимумом реквизита: потертой буденовкой, пробитым пулями и залитым кровью красным знаменем, револьвером, снаряженным парой десятков патронов, подушкой, одеялом и несколькими нечитаемыми расплывшимися письмами с Южного фронта. Это становилось ядром музея гражданской войны, который каждый ветеран должен был оборудовать на вверенном ему корабле. Остальные экспонаты он докупал сам, в соответствии с собственными представлениями о том, что нужно для воспитания солидарности подрастающего поколения. Эти музеи пользовались большой популярностью и, как правило, постоянно были заполнены молодежью. Иные оставались там даже на ночь.
Голос Босякова был глуховат, но тверд, как пропитанная креозотом шпала.
- Помнится мне, в огненном девятнадцатом у станицы Антиметской сильно нас потрепало…
Молодежь внимала ему, затаив дыхание.
- Командовал нами тогда товарищ Щорс, он как раз сменил товарища Чапаева. И вот… сильно нас потрепали. Гаубицы, танки, пулеметы, бомбардировщики… все, все против нас.
Товарища Щорса ранило, я нес его на себе, восемь с половиной километров, до Урала. Там опустил на песок, поправил его, чтоб лег он поудобнее. Пароход скоро должен был прийти… и вот, товарищ Щорс, весь израненный, живого места на нем не было, отовсюду кровь выливалась, но он сгреб меня в кулак и говорит мне: «Петро, Петро! Я ведь так и умереть могу. Но я верю - мы победим! И пойдем дальше, и не только по этой земле! Ибо нет границ у народной борьбы, нету! И к звездам мы полетим, я знаю! И вот, если ты доживешь до этого момента…» тут он закашлялся, кровь на его губах выступила, но он продолжал, и голос его был тверд, как алмаз: «Вот тогда собери молодых и расскажи вот про это все… как мы сражались, как нас убивали, а мы все равно сражались, хоть нас и убивали! И им тоже такое предстоит - сражаться и убивать! Ибо у коммунизма враги есть везде, а врагов надо…», тут он обессилел и осел на песок.
Тишина в зале стояла такая, что слышался едва слышимый скрип рангоутов могучего корабля.
- И вот, передаю я вам слова товарища Щорса, - торжественно закончил Босяков. - Бить, бить надо врагов коммунизма! Пока мокрого места от них не останется!
Зал взорвался аплодисментами и криками «Ура!», «Бить!» и «Врагов!». Камера была установлена высоко и капитану было видно, что Михаил Мировов и Константин Ровдов расстелили красный кумач и быстро рисовали на нем грозный призыв «Смерть врагам контрреволюции!». Замкомсорга Зоя из-за их спин диктовала им текст, водя пальцем по строкам книжки с красной обложкой.
Капитан откинулся на спинку своего капитанского кресла, слегка помассировал массивными пальцами рук затылок и верхнюю часть шеи. Подрастала юная смена и, кажется, подрастала хорошо. Завтра они на деле докажут, что готовы к великим свершениям. А потом…
Он вздохнул, вспомнив свой первый космический полет. Такое не забудется… рассеченная длинными рваными заливами Евразия, опрокинутая вверх дном Австралия, полузатопленная Африка, тьма на месте Большого Британского жёлоба и узкая цепочка островов на противоположном полушарии. Острова до сих пор светились от радиации. Неведомые пришельцы, когда-то пришедшие из глубин космоса и запустившие ядерные ракеты. Эти ракеты уничтожили значительную часть земной поверхности и населения. Устоял - по счастливой случайности - лишь Советский Союз, но и он, отбиваясь от врагов, израсходовал весь свой ядерный арсенал.
И теперь предстояло отомстить. Каждый звездный капитан, достигнув определенного возраста, садился на корабль, набирал команду и погружался в глубины космоса - искать их. Врагов. Их базу, их логово, их нору, их берлогу. Яму, в которой они спрятались от неминуемого возмездия. Канаву, в которую они забились, трепеща от страха. Болото, в котором они сидели, опасаясь праведного гнева.
Рано или поздно те, кто во всем был виноват - найдутся. Главное - искать.