"Я люблю тебя лучше всех", Эмилия Галаган
Тонкий, элегичный, искренний автофикшн, который лично мне оказался невероятно близок.
Лирическая героиня росла в девяностые в маленьком провинциальном городке, запоем читала, все школьные годы старалась быть тихой и незаметной, проводила каждое лето в деревне с дедушкой и бабушкой, а закончив провинциальный вуз, уехала покорять большой город, выбрав, как и я когда-то, Санкт-Петербург - холодный, негостеприимный, но такой прекрасный, «тонкой спицей пронзающий насквозь». Возможно, все склонные к меланхолии люди любят Петербург?.. Во время чтения я постоянно думала: «Это же я, эта история и про меня тоже! Je suis Lena Popova!»
Мне безумно понравился язык этой книги: цепкий взгляд автора выхватывает самые точные, самые говорящие детали, портреты героев получились невероятно живыми и выпуклыми, а диалоги берут за душу и заставляют то смеяться, то плакать.
Если вы выросли в провинции, если вы когда-нибудь переезжали в большой город совершенно одни, если у вас токсичная мама, но вы всё равно её любите, если вы часто и без причины ненавидите себя, если вы любите погрустить и помечтать, если вы, как героиня фильма «Амели», часто выдумываете истории про незнакомых людей и случайных прохожих, если вы одиноки, если вы просто тонко чувствующий человек, которому бывает трудно выживать в суровой российской реальности, думаю, эта книга заговорит с вами так же, как она говорила со мной, правдиво и честно, и вы с ней обязательно подружитесь.
Рецензия в моем телеграм-канале
* * *
Илька Наппельбаум пил и был чужд утюгу и расческе. У него косил к носу левый глаз, а руки дрожали, и он сильно слюнявил пальцы, когда надо было перелистнуть страничку формуляра, чтобы вписать названия книг, которые я брала в этот раз. Иногда я видела, как Илька заботливо и аккуратно подклеивал старые книги. Мне казалось, они расслаблялись у него в руках, как человек, когда ему делали массаж (рельсы, рельсы, шпалы, шпалы, ехал поезд запоздалый, из последнего выгона вдруг посыпался горох…). Книги, переплет которых износился совсем, он переодевал в новые обложки - одинаково рыжие, поверх которых приклеивал бумажки с указанием автора и заглавия. Тут руки его не подводили, видимо, сказывался опыт.
Илька, мне кажется, прочел все. Он всегда говорил что-то про книги, которые я выбирала:
- Барышня хочет «Американскую трагедию»? Хорошая книга, учит, что не стоит ходить на пруд с кем попало! Хотя утонуть в нашем пруду - и захочешь, не сможешь, утки засмеют. Хотите Гофмана? Таки будьте осторожны - ваша мамочка выйдет попить водички ночью, а вы примете ее за привидение и будете кричать так, что перебудите весь наш дом! О, а это книга… про художника, который думал, что счастье - это желтая краска… будьте осторожны с красками, деточка!
Я шла из библиотеки с полным пакетом и сердцем. Шла мимо клумб, похожих на библиотеки цветов, мимо лавок, похожих на полки, на которых рассажены бабки, мимо забора Помойного Деда, где под слоем краски прятались разные истории - каждая особенная, хотя нужно было присмотреться, чтоб это заметить.
Мама орала на меня, чтоб я учила уроки, - а я читала.