О болезни генерала П.Н. Врангеля и её духовном смысле
Те, кто читал книги о Гражданской войне, изданные в советские годы, наверняка должны помнить, что бичом обеих воюющих армий в те роковые годы стал тиф. Тиф массово косил людей, от рядовых бойцов до командующих самого высокого уровня, косил едва ли не больше, чем шашки и пули противника. Не миновала чаша сия и генерала П.Н. Врангеля в начале 1919 года. К эпизоду болезни Врангеля можно было бы особо не возвращаться - мало ли, с кем не бывает! - но дело в том, что данный эпизод в биографии барона оказался насыщен подлинным христианским подвижничеством людей, его окружавших, и сопряжён с несколькими явными знаками Божиими. У Бога явно был особый замысел о Врангеле - и потому, в отличие от многих других белых и красных участников Гражданской войны, Пётр Николаевич выздоровел.
После разгрома красных на Кавказе в руки белых попала громадная военная добыча - боеприпасы, артиллерия, пулемёты, бронепоезда. И множество эшелонов, большинство из которых, по свидетельству самого Врангеля, были буквально забиты умирающими тифозными больными. Среди красных свирепствовала эпидемия. Необходимо было принять меры, чтобы эта эпидемия не распространялась: отправить больных в лазареты, надёжно изолировав их от здоровых, убрать и захоронить трупы. И всем этим кто-то должен был распоряжаться. Стоит ли удивляться, что Врангель, столь часто по долгу службы контактировавший с тифозными, подцепил инфекцию сам.
В начале февраля 1919 года, вернувшись из поездки по делам армии в Кизляр, Врангель почувствовал недомогание. Как человек долга, он первое время пытался держаться, перемогать на ногах, но вскоре жар свалил его окончательно. Совсем разбитого, его перевезли в Кисловодск, где для него в спешном порядке подготовили помещения. У Петра Николаевича ещё хватило сил подняться на второй этаж дома, но в тот же вечер он впал в забытьё.
Начальник штаба Врангеля, его хороший знакомый по Первой Мировой войне генерал Яков Юзефович с супругой взяли заботу о больном на себя. К Врангелю были приглашены лучшие врачи из тех, кого удалось найти на Кавказе, в частности, профессоров Ушинского и Юрьевича. Телеграммой Юзефович вызвал в Кисловодск из Крыма жену барона. Видимо, именно со слов Ольги Михайловны Врангель Петру Николаевичу стало известно, каких хлопот стоила его болезнь близким. Тифу сопутствовали вши. Врачи предписали Врангелю ежедневно принимать ванны. Но проблема состояла в том, что Пётр Николаевич лежал без сознания, а ванная комната располагалась на первом этаже. Кое-как две женщины - Ольга Михайловна и жена Юзефовича - приноровились спускать его вниз, мыть, а после ванны поднимать обратно. После ванны больного надо было каждый день переодевать в чистое, а снятое с него бельё сжигалось, чтобы не распространять инфекцию и уничтожить паразитов. Удивительно, но ни Ольга Михайловна, ни жена Юзефовича, ни кто-либо из врачей, лечивших генерала (а у его постели врачи дежурили постоянно, сменяя друг друга по очереди), не заразился.
Самого же Врангеля в это время терзали кошмарные видения. Плюс к тому, обострилась болезнь сердца, мучили спазмы. В конце концов врачи сочли положение безнадёжным, о чём и объявили без обиняков Ольге Михайловне. Возможно, будь на её месте другая женщина, врачи пощадили бы чувства супруги, но Ольга Врангель сама была медиком по образованию. И сама могла бы обо всём догадаться. Поэтому решили не лукавить.
Пётр Врангель с женой Ольгой
Зная своего супруга как человека искренне верующего, Ольга Михайловна поспешила пригласить священника для последнего напутствия. Весть о том, что генерал, так много сделавший для освобождения Кавказа от большевиков, умирает, мгновенно облетела Кисловодск. Жители города и раньше проявляли сочувствие, добровольно приносили больному продукты и никогда не брали за это денег. Теперь доброхоты принесли в дом местную чудотворную икону Божией Матери. Пришёл священник. О том, что было дальше, Врангель рассказал сам в своих мемуарах. "Я был без сознания и исповедь могла быть только глухая. Однако во время исповеди я неожиданно пришел в себя, в полном сознании исповедывался и приобщился, но после причастия вновь впал в беспамятство. Отслужив молебен, батюшка ушел, а жена осталась у моего изголовья, ежечасно ожидая моей смерти".
Удивительный эпизод, если вдуматься. И в нём - явный отпечаток Божественного вмешательства. Тем более, что после того случая Врангель, приговорённый врачами, неожиданно пошёл на поправку. Первое время он ещё пребывал в забытьи, выкрикивая бессвязные команды, словно он всё ещё распоряжался на поле боя. Но через несколько дней температура начала падать. На семнадцатый день болезни кризис миновал, и Врангель пошёл на поправку. Выздоровление было долгим, всё-таки за время болезни Пётр Николаевич сильно ослаб. Но благодаря заботам жены к майскому наступлению ВСЮР он смог вернуться в строй.
Примечательно, что Пётр Николаевич воспринял ниспосланные ему страдания чисто по-христиански. Не случайно перед Причастием (которое, как думала Ольга Михайловна, станет последним в жизни её мужа) Господь дал Врангелю возможность прийти в себя и сознательно исповедаться. Врангель сам чувствовал, что нуждается в исповеди. Болезнь он воспринимал как наказание, ниспосланное ему Богом за гордость и тщеславие. Врангель был слишком независим в своих суждениях, порой не по-армейски независим. Порой он просто забывал обо всякой субординации, когда речь, как ему казалось, шла о пользе дела. Спору нет, Врангель действительно был толковым военачальником и провёл в ходе Гражданской войны целый ряд успешных операций. Однако порой он бывал упрям, а не находя удовлетворения своему упрямству, давал волю своей желчности, что не способствовало укреплению дисциплины в армии. Телесная немощь всерьёз заставила его задуматься о том, а так ли он сам безупречен в своих действиях и суждениях? И едва ощутив в себе силы, он написал покаянное письмо Деникину, в котором просил прощения за свою прежнюю дерзость. Сознавая себя недостойным командовать армией, Врангель сообщал, что после выздоровления намерен оставить службу и посвятить себя семье.
Деникин, зная Врангеля как действительно талантливого кавалерийского командира, поспешил заверить барона, что службой его он весьма доволен и искренне надеется, что Врангель останется во главе Кавказской Добровольческой Армии. Письмо Антона Ивановича получилось, по свидетельству Врангеля, "чрезвычайно сердечным". В ответ Пётр Николаевич заверил главнокомандующего, что готов и впредь отдать все силы на служение Родине и Армии. Деникин же отдал генералу Юзефовичу распоряжение погасить все расходы на лечение Врангеля из средств армейской казны.
Антон Иванович Деникин
Любопытно, что Деникин ведёт себя в отношении Врангеля... как опытный духовник. Видя искренность раскаяния Петра Николаевича, понимая, что Врангель - человек религиозный и относится к таким вопросам предельно серьёзно, он в то же время стремится, чтобы за покаянными чувствами (которые так легко перерастают в чёрное отчаяние) Пётр Николаевич не забывал и о своём долге. Он словно говорит Врангелю: "Ты сожалеешь о своём честолюбии и намерен отказаться от власти, чтобы не потакать ему? Так оставайся командовать за послушание! Оставайся командовать ради того, что именно в этом качестве ты принесёшь своей Родине максимальную пользу. И пусть твоё смирение удерживает тебя от опрометчивых поступков". Одному Богу известно, откуда такая мудрость не слишком склонному к возвышенным духовным размышлениям Деникину. Вероятнее всего, и здесь не обошлось без Божественного вмешательства.
Остаётся вопрос: что же это было? Почему Господь, столь многим людям попустивший угаснуть во цвете лет от тифа, Врангеля избавил от недуга, причём избавил так, чтобы Божественное вмешательство стало всем заметно? Конечно, всей глубины Промысла Божия не знает никто. Конечно, мы можем лишь предполагать, что хотел сказать Господь теми или иными событиями. Но кое-какие предположения всё же дерзну высказать, тем более, что они напрашиваются. Во-первых, роль Врангеля в судьбе Белого Движения трудно переоценить. Он принял на себя командование, когда, казалось бы, антибольшевистское сопротивление на Юге России окончательно захлебнулось. И сумел внести в борьбу свежие идеи. А когда стало ясно, что Гражданскую войну ему всё же не выиграть, сумел образцово организовать эвакуацию своей армии из Крыма. Это обстоятельство сделало Врангеля практически непререкаемым авторитетом в кругах белой эмиграции. И до самой своей кончины в 1928 году он продолжал владеть умами своих недавних бойцов, вселяя в них веру, что дело не проиграно, что Россия ещё может восстать против своих поработителей - а тогда готовая, отмобилизованная и прекрасно обученная Белая Армия ещё сможет сказать своё слово, составив ядро новой борьбы. Эта вера позволила белогвардейцам не опуститься, не деградировать во время Галлиполийского сидения. А когда стало ясно, что содержать белую армию союзники более не собираются, именно Врангель создал РОВС, найдя ту оптимальную форму существования белой эмиграции, которая, не создавая для эмигрантов невыносимых условий, в то же время не позволяла им расслабиться и забыть о смысле своей борьбы. Сумел бы кто-нибудь другой организовать всё это, не будь Врангеля? Не уверен. И отнюдь не случайно после его кончины РОВС начал стремительно утрачивать прежние ориентиры, и многие его чины в годы Второй Мировой войны, сами того не понимая, оказались в рядах врагов своего Отечества. Господь сохранил Врангеля, чтобы тот сохранил Белую Армию от уничтожения, а подлинную Белую Идею - от забвения.
Но был ещё один момент. Этот момент - настоящий подвиг близких Петра Николаевича, трогательно заботившихся о нём на протяжении всей его болезни. Ольга Михайловна Врангель и чета Юзефовичей в эти дни явили нам образец истинной христианской любви, доходящей до полного самоотречения. Могло ли такое остаться без награды? К слову, мы видим, что Врангель, придя в себя ради осознанной исповеди, потом снова впадает в забытьё. Бог приоткрыл Своё вмешательство в ход болезни - и снова спрятался на время, дав высокой любви Ольги Михайловны к мужу, её терпению и её вере раскрыться до конца. И когда Ольга Михайловна в своей любви не изнемогла - даровал ей Свою безграничную Милость. Не так ли и нам надлежит в самых отчаянных обстоятельствах не отчаиваться? Не так ли и нам следует самоотверженно заботиться о своих близких, когда они оказываются в беде? Но не ослабевая в своей заботе, надежду свою полагать надлежит всё же на Бога. И тогда Он пошлёт избавление вскоре. Да научит нас этому пример Ольги Михайловны Врангель.
После разгрома красных на Кавказе в руки белых попала громадная военная добыча - боеприпасы, артиллерия, пулемёты, бронепоезда. И множество эшелонов, большинство из которых, по свидетельству самого Врангеля, были буквально забиты умирающими тифозными больными. Среди красных свирепствовала эпидемия. Необходимо было принять меры, чтобы эта эпидемия не распространялась: отправить больных в лазареты, надёжно изолировав их от здоровых, убрать и захоронить трупы. И всем этим кто-то должен был распоряжаться. Стоит ли удивляться, что Врангель, столь часто по долгу службы контактировавший с тифозными, подцепил инфекцию сам.
В начале февраля 1919 года, вернувшись из поездки по делам армии в Кизляр, Врангель почувствовал недомогание. Как человек долга, он первое время пытался держаться, перемогать на ногах, но вскоре жар свалил его окончательно. Совсем разбитого, его перевезли в Кисловодск, где для него в спешном порядке подготовили помещения. У Петра Николаевича ещё хватило сил подняться на второй этаж дома, но в тот же вечер он впал в забытьё.
Начальник штаба Врангеля, его хороший знакомый по Первой Мировой войне генерал Яков Юзефович с супругой взяли заботу о больном на себя. К Врангелю были приглашены лучшие врачи из тех, кого удалось найти на Кавказе, в частности, профессоров Ушинского и Юрьевича. Телеграммой Юзефович вызвал в Кисловодск из Крыма жену барона. Видимо, именно со слов Ольги Михайловны Врангель Петру Николаевичу стало известно, каких хлопот стоила его болезнь близким. Тифу сопутствовали вши. Врачи предписали Врангелю ежедневно принимать ванны. Но проблема состояла в том, что Пётр Николаевич лежал без сознания, а ванная комната располагалась на первом этаже. Кое-как две женщины - Ольга Михайловна и жена Юзефовича - приноровились спускать его вниз, мыть, а после ванны поднимать обратно. После ванны больного надо было каждый день переодевать в чистое, а снятое с него бельё сжигалось, чтобы не распространять инфекцию и уничтожить паразитов. Удивительно, но ни Ольга Михайловна, ни жена Юзефовича, ни кто-либо из врачей, лечивших генерала (а у его постели врачи дежурили постоянно, сменяя друг друга по очереди), не заразился.
Самого же Врангеля в это время терзали кошмарные видения. Плюс к тому, обострилась болезнь сердца, мучили спазмы. В конце концов врачи сочли положение безнадёжным, о чём и объявили без обиняков Ольге Михайловне. Возможно, будь на её месте другая женщина, врачи пощадили бы чувства супруги, но Ольга Врангель сама была медиком по образованию. И сама могла бы обо всём догадаться. Поэтому решили не лукавить.
Пётр Врангель с женой Ольгой
Зная своего супруга как человека искренне верующего, Ольга Михайловна поспешила пригласить священника для последнего напутствия. Весть о том, что генерал, так много сделавший для освобождения Кавказа от большевиков, умирает, мгновенно облетела Кисловодск. Жители города и раньше проявляли сочувствие, добровольно приносили больному продукты и никогда не брали за это денег. Теперь доброхоты принесли в дом местную чудотворную икону Божией Матери. Пришёл священник. О том, что было дальше, Врангель рассказал сам в своих мемуарах. "Я был без сознания и исповедь могла быть только глухая. Однако во время исповеди я неожиданно пришел в себя, в полном сознании исповедывался и приобщился, но после причастия вновь впал в беспамятство. Отслужив молебен, батюшка ушел, а жена осталась у моего изголовья, ежечасно ожидая моей смерти".
Удивительный эпизод, если вдуматься. И в нём - явный отпечаток Божественного вмешательства. Тем более, что после того случая Врангель, приговорённый врачами, неожиданно пошёл на поправку. Первое время он ещё пребывал в забытьи, выкрикивая бессвязные команды, словно он всё ещё распоряжался на поле боя. Но через несколько дней температура начала падать. На семнадцатый день болезни кризис миновал, и Врангель пошёл на поправку. Выздоровление было долгим, всё-таки за время болезни Пётр Николаевич сильно ослаб. Но благодаря заботам жены к майскому наступлению ВСЮР он смог вернуться в строй.
Примечательно, что Пётр Николаевич воспринял ниспосланные ему страдания чисто по-христиански. Не случайно перед Причастием (которое, как думала Ольга Михайловна, станет последним в жизни её мужа) Господь дал Врангелю возможность прийти в себя и сознательно исповедаться. Врангель сам чувствовал, что нуждается в исповеди. Болезнь он воспринимал как наказание, ниспосланное ему Богом за гордость и тщеславие. Врангель был слишком независим в своих суждениях, порой не по-армейски независим. Порой он просто забывал обо всякой субординации, когда речь, как ему казалось, шла о пользе дела. Спору нет, Врангель действительно был толковым военачальником и провёл в ходе Гражданской войны целый ряд успешных операций. Однако порой он бывал упрям, а не находя удовлетворения своему упрямству, давал волю своей желчности, что не способствовало укреплению дисциплины в армии. Телесная немощь всерьёз заставила его задуматься о том, а так ли он сам безупречен в своих действиях и суждениях? И едва ощутив в себе силы, он написал покаянное письмо Деникину, в котором просил прощения за свою прежнюю дерзость. Сознавая себя недостойным командовать армией, Врангель сообщал, что после выздоровления намерен оставить службу и посвятить себя семье.
Деникин, зная Врангеля как действительно талантливого кавалерийского командира, поспешил заверить барона, что службой его он весьма доволен и искренне надеется, что Врангель останется во главе Кавказской Добровольческой Армии. Письмо Антона Ивановича получилось, по свидетельству Врангеля, "чрезвычайно сердечным". В ответ Пётр Николаевич заверил главнокомандующего, что готов и впредь отдать все силы на служение Родине и Армии. Деникин же отдал генералу Юзефовичу распоряжение погасить все расходы на лечение Врангеля из средств армейской казны.
Антон Иванович Деникин
Любопытно, что Деникин ведёт себя в отношении Врангеля... как опытный духовник. Видя искренность раскаяния Петра Николаевича, понимая, что Врангель - человек религиозный и относится к таким вопросам предельно серьёзно, он в то же время стремится, чтобы за покаянными чувствами (которые так легко перерастают в чёрное отчаяние) Пётр Николаевич не забывал и о своём долге. Он словно говорит Врангелю: "Ты сожалеешь о своём честолюбии и намерен отказаться от власти, чтобы не потакать ему? Так оставайся командовать за послушание! Оставайся командовать ради того, что именно в этом качестве ты принесёшь своей Родине максимальную пользу. И пусть твоё смирение удерживает тебя от опрометчивых поступков". Одному Богу известно, откуда такая мудрость не слишком склонному к возвышенным духовным размышлениям Деникину. Вероятнее всего, и здесь не обошлось без Божественного вмешательства.
Остаётся вопрос: что же это было? Почему Господь, столь многим людям попустивший угаснуть во цвете лет от тифа, Врангеля избавил от недуга, причём избавил так, чтобы Божественное вмешательство стало всем заметно? Конечно, всей глубины Промысла Божия не знает никто. Конечно, мы можем лишь предполагать, что хотел сказать Господь теми или иными событиями. Но кое-какие предположения всё же дерзну высказать, тем более, что они напрашиваются. Во-первых, роль Врангеля в судьбе Белого Движения трудно переоценить. Он принял на себя командование, когда, казалось бы, антибольшевистское сопротивление на Юге России окончательно захлебнулось. И сумел внести в борьбу свежие идеи. А когда стало ясно, что Гражданскую войну ему всё же не выиграть, сумел образцово организовать эвакуацию своей армии из Крыма. Это обстоятельство сделало Врангеля практически непререкаемым авторитетом в кругах белой эмиграции. И до самой своей кончины в 1928 году он продолжал владеть умами своих недавних бойцов, вселяя в них веру, что дело не проиграно, что Россия ещё может восстать против своих поработителей - а тогда готовая, отмобилизованная и прекрасно обученная Белая Армия ещё сможет сказать своё слово, составив ядро новой борьбы. Эта вера позволила белогвардейцам не опуститься, не деградировать во время Галлиполийского сидения. А когда стало ясно, что содержать белую армию союзники более не собираются, именно Врангель создал РОВС, найдя ту оптимальную форму существования белой эмиграции, которая, не создавая для эмигрантов невыносимых условий, в то же время не позволяла им расслабиться и забыть о смысле своей борьбы. Сумел бы кто-нибудь другой организовать всё это, не будь Врангеля? Не уверен. И отнюдь не случайно после его кончины РОВС начал стремительно утрачивать прежние ориентиры, и многие его чины в годы Второй Мировой войны, сами того не понимая, оказались в рядах врагов своего Отечества. Господь сохранил Врангеля, чтобы тот сохранил Белую Армию от уничтожения, а подлинную Белую Идею - от забвения.
Но был ещё один момент. Этот момент - настоящий подвиг близких Петра Николаевича, трогательно заботившихся о нём на протяжении всей его болезни. Ольга Михайловна Врангель и чета Юзефовичей в эти дни явили нам образец истинной христианской любви, доходящей до полного самоотречения. Могло ли такое остаться без награды? К слову, мы видим, что Врангель, придя в себя ради осознанной исповеди, потом снова впадает в забытьё. Бог приоткрыл Своё вмешательство в ход болезни - и снова спрятался на время, дав высокой любви Ольги Михайловны к мужу, её терпению и её вере раскрыться до конца. И когда Ольга Михайловна в своей любви не изнемогла - даровал ей Свою безграничную Милость. Не так ли и нам надлежит в самых отчаянных обстоятельствах не отчаиваться? Не так ли и нам следует самоотверженно заботиться о своих близких, когда они оказываются в беде? Но не ослабевая в своей заботе, надежду свою полагать надлежит всё же на Бога. И тогда Он пошлёт избавление вскоре. Да научит нас этому пример Ольги Михайловны Врангель.