Петербургские повести. Глава 12. Бандитский Петербург (Окончание)
Бандитский Петербург (продолжение 12-й главы и, по сути, являющееся всё той же главой, поделённой надвое по причинам технической необходимости).
Начало находится тут
И вот - снова мы в большом городе. Повсюду - кошмарные переулки без деревьев, дворы-колодцы, каменные мешки, забытые солнцем, и тупики, словно созданные для грабежей и прочих правонарушений.
В таких подворотнях очень хорошо устраивать дуэли на пистолетах: со стороны дуэль не видят посторонние, летящие мимо пули тоже не могут ранить никого из посторонних - разве что залетят в окно кого-либо из жильцов, а колодцы-дворы надёжно глушат звуки любых выстрелов, включая и Петропавловскую пушку. Поэтому, Петербург всегда был городом дуэлей и его всегда любили все дуэлянты, не исключая и Солнце Нашей Поэзии - Александра Сергеича Пушкина.
Сколько именно дуэлей провёл Наше Всё на тёмных улицах разбитых фонарей, разбираясь с критиками своего творчества - ни один пушкинист уже точно не скажет; известно лишь, что боеприпасы он покупал в охотничьих магазинах пачками. Стрелял Александр Сергеич хорошо - выжившие очевидцы рассказывали, что он навскидку бил из пистолета пролетавших мимо мух и комаров. Но, конечно, тут следует заметить, что тогдашние комары и мухи были не чета нынешним. Но, увы - и Пушкина не миновала печальная участь всех дуэлянтов.
Есть в Петербурге старинное кафе под названием "Вольф и Беранже", выходящее кормой на Невский проспект, а бортом - на речку Мойку. Название его, конечно же, не нуждается в переводе, но я переведу. "Вольф" в переводе с иностранного означает "волк позорный" или, как вариант, "тамбовский волк". Беранже же - фамилия знаменитейшего ювелира того времени, автора знаменитых "яиц беранже" и прочих эротических безделушек для богатых бездельников.
В тёмном прошлом это было одно из излюбленных мест сбора всякого сброда, где сбывалось краденое, прятались от агентов полиции воры, убийцы и декабристы и под видом салфеток распространялись рекламные листовки и прокламации. Захаживал сюда после дуэлей и Александр Сергеич - в поисках вдохновения и новых вызовов на дуэль. Именно тут он и написал свои знаменитые роковые строки:
"...Выпьем с горя,
Где же кружка,
Сердцу будет веселей".
К сожалению, сидевший за соседним столиком криминальный авторитет по кличке Горе, обиделся на это стихотворение и вызвал Пушкина на дуэль, не ведая даже, на кого поднимает он руку. Кстати, его настоящая фамилия была - Дантес; накануне он как раз сбежал из Петропавловской крепости и отсиживался в "Вольфе и Беранже". И хотя Горе вовсе не хотел убивать Александра Сергеича - просто негласные правила того времени требовали, чтобы он отстоял свою честь - и даже выстрелил в воздух, пуля срикошетила от потолка кафе и всё-таки попала в поэта. Дальнейшее известно всем - поэт был убит.
Но поэзия на этом не кончилась. Случилось удивительное - ступени, на которые пролились капли крови Пушкина, приобрели удивительные свойства. Любой, кто ступал на них, тотчас приобретал поэтический дар и сразу же начинал сочинять прекрасные стихи. Сначала все радовались - именно тогда Петербург и приобрёл статус "культурной столицы" - но вскоре стихов сделалось так много, что в мире поэзии наступила инфляция - любой ямщик или сапожник теперь мог сочинять поэмы лучшего качества, чем это получалось у известнейших поэтов того времени. Поэты забили тревогу и написали петицию царю. Царь Николай - жандарм Европы - немедленно принял меры.
Поначалу ступени сгоряча просто хотели уничтожить, но потом решили ограничиться их изоляцией, поместив ступени в прозрачный герметичный короб, на тот случай, если в будущем в поэзии случится кризис и настоящим поэтам потребуется вдохновение. Тогда саркофаг вновь будет открыт.
Узнав об этом событии, уже на том свете, Александр Сергеич написал другие свои известные строки:
"В том кафе во тьме печальной
Гроб валяется хрустальный"
Пушкина и сейчас можно встретить в этом кафе - его дух нередко занимает тут какой-нибудь столик и подолгу сидит за ним, вероятно, придумывая новые рифмы.
А вот - опять он же, но уже - снаружи, ищет новых жертв:
А вот в этом старинном скверике под памятником Пушкина вечерами собирается вся питерская гопота; во всяком случае, создаётся такое ощущение. Они цитируют стихи великого поэта, выпивают, дерутся и устраивают поножовщины.
Причём - каждую ночь напролёт. А ночи в городе Ленина - хоть и белы, но - очень длинны. А поскольку в этот раз мы для житья арендовали дом аккурат с видом на этот скверик, то за эти четыре дня здесь меня четыре или пять раз пытались втянуть в местные конфликты, а один раз - предлагали купить явно краденую сумку.
То ли - близость вокзала тут имеет значение, то ли - сходящиеся гигантской буквой "V" два больших проспекта, но, возможно, всякого калибра шпаны в этом месте бывает даже больше, чем на самом Невском проспекте, где всевозможной нечисти - просто не сосчитать. Особенно много их выползает туда по ночам. В ночное время там тусуется столько всякого неприятного народу, что возникает недоумение - где все они отсиживаются днём? И - откуда их в Питере так много?
Впрочем, есть и вторая, довольно-таки основательная версия, что большая часть Санкт-Ленинградского быдла - на самом деле, не жители города, а всего лишь - понаехавшие из близлежащих регионов. Дело в том, что если отойти на 100-200 метров в любую сторону от Невского проспекта или иных главных всем известных мест, как наступает полная тишина. Ни машин, ни людей - полная тишь да безлюдье, лишь изредка проедет мимо бэтменом полуночный велосипедист или проплывёт по каналу прогулочная маркитанская шаланда - и вновь становится тихо. А поскольку в тихих и тёмных местах тусоваться и пить пиво намного сподручнее, нежели на поребриках Невского проспекта или, к примеру, площади Восстания, то отсюда следует вывод, что местная гопота - либо совершенно не знает своего города, либо - никакая она не местная. Последнее - намного логичнее и всё объясняет.
Вообще, надо отдать правде должное, Пушкина тут любят и почитают. Один из его памятников городские жители даже ухитрились втащить в метро.
Криминал в Петербурге присутствует везде - в голосах прохожих, водопроводной воде, таксистах, витринах магазинов, каменных стенах, старинных мостовых и бесстрастных статуях.
Вот - установленные на Аничковом мосту старинные памятники конокрадам.
Кстати, во время одной из прогулок, под одной из этих прекрасных скульптур, к нам во время их фотографирования пристал какой-то явно обдолюбанный тролль, который непонятно чего хотел, спрашивал - что и зачем мы фотографируем, при этом он бил себя рукой в грудь и кричал, что он - и есть барон Клоп, лично отливший этот мост. Но, поскольку по виду он был явно моложе, а к тому же - узкоглазой национальности, то мы ему не поверили, после чего он пошёл дальше по Невскому приставая к другим гуляющим, и вскоре оттуда неожиданно послышались ужасные крики, столь же неожиданно прервавшиеся. Кажется, его всё-таки убили.
Полиции, кстати, тоже в ночное время - нигде не наблюдается; видимо, и они боятся преступности. Днём их ещё можно иногда увидеть, но после захода солнца они спешат покинуть улицы и не появляться там без крайней необходимости. За всё время ночью мы встретили лишь один раз полицейский патруль - человек из пятидесяти; они прятались в сквере где-то недалеко от Инженерного замка.
Вот - одна из редких фотографий петербургской полиции, естественно - дневная. В полицию кто-то позвонил и донёс, что возле Александро-Невской лавры был замечен человек на лошади, вооружённый копьём, а это - холодное оружие. Вездесущий Пётр I с улыбкой смотрит из своего портрета на то, как стражи порядка битый час ездят кругами по площади в поисках правонарушителя.
Коль уж я коснулся столь неизбежной для криминальных рассказов темы "чурок", то и здесь следует отдать Питеру должное. Вопреки официально распространённому мнению, в Петербурге понаехавших гостей с Кавказа и с Ближнего Востока наблюдается на порядок меньше, чем, например, в той же Москве или даже Париже. Не то, чтобы их совсем нет - они есть, в честь них даже названа станция метро "Чёрная Речка" (потому что по утрам они рекой текут на работы, а вечерами так же возвращаются через эту станцию), но их - значительно меньше, они здесь ниже ростом, да и ведут они себя поскромнее. По видимому, в Питере им не столь уютно, да и конкуренция по криминалу - значительно больше.
Вот - встреченный нами в одном из закоулков один из немногочисленных представителей этой публики.
Тем не менее, поскольку Петроград - город портовый, то всякого приезжего и странного народу тут всё-равно очень много; в основном это - всякого рода авантюристы, аферисты, цыгане, наёмники, бродячие дервиши, гадалки, скоморохи, бродяги и прочие искатели приключений. Не все они - непременно убийцы, есть и просто мошенники, которые пользуются доверием своих ближних.
Вот этого симпатичного человека мы сперва даже приняли за нашего президента - настолько он был похож на него.
Только потом спохватились - ведь у нашего президента - чёрный пояс, а у этого человека - всего лишь белый. Так что и мы тоже - не лыком шиты.
Немало в городе по набережным ошивается и пиратов.
Морских разбойников тут всегда было много. Местные кладбища просто переполнены старыми пиратскими могилами, с надгробий которых там и сям ухмыляются "весёлые Роджеры", вселяя трепет в пока что живых.
Тут же рядом - и могилы их жертв, иногда - целыми кораблями.
Судя по некоторым деталям последних пристанищ, иногда даже космические пираты заканчивали здесь свой неземной путь.
Кое-где на старых чугунных оградах можно встретить нацистскую свастику. Это - могилы немцев, оставшиеся со времён обороны Ленинграда.
Ещё один бич города на Неве - это гигантские заморские насекомые, заносимые сюда через прорубленное Петром I окно уже упомянутым в начале главы ветром из кап-стран, в первую очередь - из Финляндии.
Конечно, их тоже пытаются ловить и наказывать: перед законом все равны.
Птиц же, особенно - соловьёв, которые поют по ночам, мешая жителям спать, ловят и сажают в клетки и выставляют в витринах магазинов, всем напоказ, а другим птицам - в назидание.
А это вот - снова я провинился, на этот раз - купаясь в Неве.
Оказывается, вылезая из реки на берег, здесь категорически запрещено отряхиваться - здесь это считается неприличным, потому что мокрые пятна на набережной портят вид города. Культурные ленинградцы, идя купаться в Неве, всегда пользуются специальными полотенцами с логотипом города или команды "Зенит".
Впрочем, за это наказание - не строгое. Как только пятно высыхает, возвратя городу первоначальный вид, провинившегося тотчас отпускают.
Ещё одна бандитская достопримечательность Санкт-Петербурга - знаменитые "Музицирующие человечки", описанные Шерлоком Холмсом в одноимённом рассказе в его "Записках о Конане Дойле".
Не могу удержаться от крохотной "шпильки" в адрес жителей города, именуемого "культурной столицей" - предлог "но" и местоимение "ты" по правилам русского языка пишутся РАЗДЕЛЬНО:
Тут же можно увидеть небезызвестного "многорукого пианиста" - покровителя карманников и карточных шулеров. По неподтверждённой легенде, он же был автором и первым исполнителем легендарной "Мурки".
Кстати, аллегорическая рука с многочисленным нитями в правой части снимка - это символическое изображение руки столь же легендарного профессора Мориарти, которого никто никогда не видел (кроме бывалых актёров "Ленфильма"), но без ведома которого не произошло ни одно сколь-нибудь серьёзное преступление в северной столице. Как паук, сидит он в центре криминальных сводок, контролируя многочисленные невидимые нити.
Ещё одно редкое фото, за которое запросто могли убить, если б увидели. Это - мафия приехала на т.н. "стрелку".
Кстати, чаще всего питерская мафия собирает свои "стрелки" на Стрелке Васильевского острова - потому она так и названа. Благодаря близкому съезду к воде, там очень удобно избавляться от ненужных улик, включая автомобили, топить свидетелей, а также - вылавливать из Невы беглецов из Петропавловки. Там же, у Стрелки Васильевского острова, исстари стоит знаменитая Астральная колонна. Она построена в двух экземплярах - на случай, если при бандитских разборках одна из них будет повреждена.
Напоследок, подводя итоги очередной главы, хочется закончить её на оптимистической ноте.
Жить в Питере, в принципе, можно. По крайней мере, достаточно долго. Конечно же, если делать это осторожно и не лениться читать все предупреждающие знаки и таблички, которые честно предупреждают вас обо всех особо опасных местах города: начиная с улиц, куда чаще всего падают снаряды при бандитских разборках, и заканчивая местами, где из карманов воруют кошельки.
Предыдущие главы "ПП":
Глава 1. Петербург - город контрастов
Глава 2. Разноэтажный Петербург. На брегах Невы.
Глава 3. Поэтическая. Love story
Глава 4. Петербург справа и слева. Кунсткамера
Глава 5. Разноэтажный Петербург. Исаакиевский собор с разных точек зрения
Глава 6. Петропавловская крепость: внутри и снаружи
Глава 7. Ужасы инквизиции или Труженики клещей и дыбы...
Глава 8. Часть 1. Павловск - город-герой
Глава 8. Часть 2. Павловск - город-герой
Глава 9. Дремлет притихший северный город
Глава 10. Осень в Петербурге
Глава 11. Чёрное и белое или Зима в городе на Неве
Глава 12. Бандитский Петербург
Начало находится тут
И вот - снова мы в большом городе. Повсюду - кошмарные переулки без деревьев, дворы-колодцы, каменные мешки, забытые солнцем, и тупики, словно созданные для грабежей и прочих правонарушений.
В таких подворотнях очень хорошо устраивать дуэли на пистолетах: со стороны дуэль не видят посторонние, летящие мимо пули тоже не могут ранить никого из посторонних - разве что залетят в окно кого-либо из жильцов, а колодцы-дворы надёжно глушат звуки любых выстрелов, включая и Петропавловскую пушку. Поэтому, Петербург всегда был городом дуэлей и его всегда любили все дуэлянты, не исключая и Солнце Нашей Поэзии - Александра Сергеича Пушкина.
Сколько именно дуэлей провёл Наше Всё на тёмных улицах разбитых фонарей, разбираясь с критиками своего творчества - ни один пушкинист уже точно не скажет; известно лишь, что боеприпасы он покупал в охотничьих магазинах пачками. Стрелял Александр Сергеич хорошо - выжившие очевидцы рассказывали, что он навскидку бил из пистолета пролетавших мимо мух и комаров. Но, конечно, тут следует заметить, что тогдашние комары и мухи были не чета нынешним. Но, увы - и Пушкина не миновала печальная участь всех дуэлянтов.
Есть в Петербурге старинное кафе под названием "Вольф и Беранже", выходящее кормой на Невский проспект, а бортом - на речку Мойку. Название его, конечно же, не нуждается в переводе, но я переведу. "Вольф" в переводе с иностранного означает "волк позорный" или, как вариант, "тамбовский волк". Беранже же - фамилия знаменитейшего ювелира того времени, автора знаменитых "яиц беранже" и прочих эротических безделушек для богатых бездельников.
В тёмном прошлом это было одно из излюбленных мест сбора всякого сброда, где сбывалось краденое, прятались от агентов полиции воры, убийцы и декабристы и под видом салфеток распространялись рекламные листовки и прокламации. Захаживал сюда после дуэлей и Александр Сергеич - в поисках вдохновения и новых вызовов на дуэль. Именно тут он и написал свои знаменитые роковые строки:
"...Выпьем с горя,
Где же кружка,
Сердцу будет веселей".
К сожалению, сидевший за соседним столиком криминальный авторитет по кличке Горе, обиделся на это стихотворение и вызвал Пушкина на дуэль, не ведая даже, на кого поднимает он руку. Кстати, его настоящая фамилия была - Дантес; накануне он как раз сбежал из Петропавловской крепости и отсиживался в "Вольфе и Беранже". И хотя Горе вовсе не хотел убивать Александра Сергеича - просто негласные правила того времени требовали, чтобы он отстоял свою честь - и даже выстрелил в воздух, пуля срикошетила от потолка кафе и всё-таки попала в поэта. Дальнейшее известно всем - поэт был убит.
Но поэзия на этом не кончилась. Случилось удивительное - ступени, на которые пролились капли крови Пушкина, приобрели удивительные свойства. Любой, кто ступал на них, тотчас приобретал поэтический дар и сразу же начинал сочинять прекрасные стихи. Сначала все радовались - именно тогда Петербург и приобрёл статус "культурной столицы" - но вскоре стихов сделалось так много, что в мире поэзии наступила инфляция - любой ямщик или сапожник теперь мог сочинять поэмы лучшего качества, чем это получалось у известнейших поэтов того времени. Поэты забили тревогу и написали петицию царю. Царь Николай - жандарм Европы - немедленно принял меры.
Поначалу ступени сгоряча просто хотели уничтожить, но потом решили ограничиться их изоляцией, поместив ступени в прозрачный герметичный короб, на тот случай, если в будущем в поэзии случится кризис и настоящим поэтам потребуется вдохновение. Тогда саркофаг вновь будет открыт.
Узнав об этом событии, уже на том свете, Александр Сергеич написал другие свои известные строки:
"В том кафе во тьме печальной
Гроб валяется хрустальный"
Пушкина и сейчас можно встретить в этом кафе - его дух нередко занимает тут какой-нибудь столик и подолгу сидит за ним, вероятно, придумывая новые рифмы.
А вот - опять он же, но уже - снаружи, ищет новых жертв:
А вот в этом старинном скверике под памятником Пушкина вечерами собирается вся питерская гопота; во всяком случае, создаётся такое ощущение. Они цитируют стихи великого поэта, выпивают, дерутся и устраивают поножовщины.
Причём - каждую ночь напролёт. А ночи в городе Ленина - хоть и белы, но - очень длинны. А поскольку в этот раз мы для житья арендовали дом аккурат с видом на этот скверик, то за эти четыре дня здесь меня четыре или пять раз пытались втянуть в местные конфликты, а один раз - предлагали купить явно краденую сумку.
То ли - близость вокзала тут имеет значение, то ли - сходящиеся гигантской буквой "V" два больших проспекта, но, возможно, всякого калибра шпаны в этом месте бывает даже больше, чем на самом Невском проспекте, где всевозможной нечисти - просто не сосчитать. Особенно много их выползает туда по ночам. В ночное время там тусуется столько всякого неприятного народу, что возникает недоумение - где все они отсиживаются днём? И - откуда их в Питере так много?
Впрочем, есть и вторая, довольно-таки основательная версия, что большая часть Санкт-Ленинградского быдла - на самом деле, не жители города, а всего лишь - понаехавшие из близлежащих регионов. Дело в том, что если отойти на 100-200 метров в любую сторону от Невского проспекта или иных главных всем известных мест, как наступает полная тишина. Ни машин, ни людей - полная тишь да безлюдье, лишь изредка проедет мимо бэтменом полуночный велосипедист или проплывёт по каналу прогулочная маркитанская шаланда - и вновь становится тихо. А поскольку в тихих и тёмных местах тусоваться и пить пиво намного сподручнее, нежели на поребриках Невского проспекта или, к примеру, площади Восстания, то отсюда следует вывод, что местная гопота - либо совершенно не знает своего города, либо - никакая она не местная. Последнее - намного логичнее и всё объясняет.
Вообще, надо отдать правде должное, Пушкина тут любят и почитают. Один из его памятников городские жители даже ухитрились втащить в метро.
Криминал в Петербурге присутствует везде - в голосах прохожих, водопроводной воде, таксистах, витринах магазинов, каменных стенах, старинных мостовых и бесстрастных статуях.
Вот - установленные на Аничковом мосту старинные памятники конокрадам.
Кстати, во время одной из прогулок, под одной из этих прекрасных скульптур, к нам во время их фотографирования пристал какой-то явно обдолюбанный тролль, который непонятно чего хотел, спрашивал - что и зачем мы фотографируем, при этом он бил себя рукой в грудь и кричал, что он - и есть барон Клоп, лично отливший этот мост. Но, поскольку по виду он был явно моложе, а к тому же - узкоглазой национальности, то мы ему не поверили, после чего он пошёл дальше по Невскому приставая к другим гуляющим, и вскоре оттуда неожиданно послышались ужасные крики, столь же неожиданно прервавшиеся. Кажется, его всё-таки убили.
Полиции, кстати, тоже в ночное время - нигде не наблюдается; видимо, и они боятся преступности. Днём их ещё можно иногда увидеть, но после захода солнца они спешат покинуть улицы и не появляться там без крайней необходимости. За всё время ночью мы встретили лишь один раз полицейский патруль - человек из пятидесяти; они прятались в сквере где-то недалеко от Инженерного замка.
Вот - одна из редких фотографий петербургской полиции, естественно - дневная. В полицию кто-то позвонил и донёс, что возле Александро-Невской лавры был замечен человек на лошади, вооружённый копьём, а это - холодное оружие. Вездесущий Пётр I с улыбкой смотрит из своего портрета на то, как стражи порядка битый час ездят кругами по площади в поисках правонарушителя.
Коль уж я коснулся столь неизбежной для криминальных рассказов темы "чурок", то и здесь следует отдать Питеру должное. Вопреки официально распространённому мнению, в Петербурге понаехавших гостей с Кавказа и с Ближнего Востока наблюдается на порядок меньше, чем, например, в той же Москве или даже Париже. Не то, чтобы их совсем нет - они есть, в честь них даже названа станция метро "Чёрная Речка" (потому что по утрам они рекой текут на работы, а вечерами так же возвращаются через эту станцию), но их - значительно меньше, они здесь ниже ростом, да и ведут они себя поскромнее. По видимому, в Питере им не столь уютно, да и конкуренция по криминалу - значительно больше.
Вот - встреченный нами в одном из закоулков один из немногочисленных представителей этой публики.
Тем не менее, поскольку Петроград - город портовый, то всякого приезжего и странного народу тут всё-равно очень много; в основном это - всякого рода авантюристы, аферисты, цыгане, наёмники, бродячие дервиши, гадалки, скоморохи, бродяги и прочие искатели приключений. Не все они - непременно убийцы, есть и просто мошенники, которые пользуются доверием своих ближних.
Вот этого симпатичного человека мы сперва даже приняли за нашего президента - настолько он был похож на него.
Только потом спохватились - ведь у нашего президента - чёрный пояс, а у этого человека - всего лишь белый. Так что и мы тоже - не лыком шиты.
Немало в городе по набережным ошивается и пиратов.
Морских разбойников тут всегда было много. Местные кладбища просто переполнены старыми пиратскими могилами, с надгробий которых там и сям ухмыляются "весёлые Роджеры", вселяя трепет в пока что живых.
Тут же рядом - и могилы их жертв, иногда - целыми кораблями.
Судя по некоторым деталям последних пристанищ, иногда даже космические пираты заканчивали здесь свой неземной путь.
Кое-где на старых чугунных оградах можно встретить нацистскую свастику. Это - могилы немцев, оставшиеся со времён обороны Ленинграда.
Ещё один бич города на Неве - это гигантские заморские насекомые, заносимые сюда через прорубленное Петром I окно уже упомянутым в начале главы ветром из кап-стран, в первую очередь - из Финляндии.
Конечно, их тоже пытаются ловить и наказывать: перед законом все равны.
Птиц же, особенно - соловьёв, которые поют по ночам, мешая жителям спать, ловят и сажают в клетки и выставляют в витринах магазинов, всем напоказ, а другим птицам - в назидание.
А это вот - снова я провинился, на этот раз - купаясь в Неве.
Оказывается, вылезая из реки на берег, здесь категорически запрещено отряхиваться - здесь это считается неприличным, потому что мокрые пятна на набережной портят вид города. Культурные ленинградцы, идя купаться в Неве, всегда пользуются специальными полотенцами с логотипом города или команды "Зенит".
Впрочем, за это наказание - не строгое. Как только пятно высыхает, возвратя городу первоначальный вид, провинившегося тотчас отпускают.
Ещё одна бандитская достопримечательность Санкт-Петербурга - знаменитые "Музицирующие человечки", описанные Шерлоком Холмсом в одноимённом рассказе в его "Записках о Конане Дойле".
Не могу удержаться от крохотной "шпильки" в адрес жителей города, именуемого "культурной столицей" - предлог "но" и местоимение "ты" по правилам русского языка пишутся РАЗДЕЛЬНО:
Тут же можно увидеть небезызвестного "многорукого пианиста" - покровителя карманников и карточных шулеров. По неподтверждённой легенде, он же был автором и первым исполнителем легендарной "Мурки".
Кстати, аллегорическая рука с многочисленным нитями в правой части снимка - это символическое изображение руки столь же легендарного профессора Мориарти, которого никто никогда не видел (кроме бывалых актёров "Ленфильма"), но без ведома которого не произошло ни одно сколь-нибудь серьёзное преступление в северной столице. Как паук, сидит он в центре криминальных сводок, контролируя многочисленные невидимые нити.
Ещё одно редкое фото, за которое запросто могли убить, если б увидели. Это - мафия приехала на т.н. "стрелку".
Кстати, чаще всего питерская мафия собирает свои "стрелки" на Стрелке Васильевского острова - потому она так и названа. Благодаря близкому съезду к воде, там очень удобно избавляться от ненужных улик, включая автомобили, топить свидетелей, а также - вылавливать из Невы беглецов из Петропавловки. Там же, у Стрелки Васильевского острова, исстари стоит знаменитая Астральная колонна. Она построена в двух экземплярах - на случай, если при бандитских разборках одна из них будет повреждена.
Напоследок, подводя итоги очередной главы, хочется закончить её на оптимистической ноте.
Жить в Питере, в принципе, можно. По крайней мере, достаточно долго. Конечно же, если делать это осторожно и не лениться читать все предупреждающие знаки и таблички, которые честно предупреждают вас обо всех особо опасных местах города: начиная с улиц, куда чаще всего падают снаряды при бандитских разборках, и заканчивая местами, где из карманов воруют кошельки.
Предыдущие главы "ПП":
Глава 1. Петербург - город контрастов
Глава 2. Разноэтажный Петербург. На брегах Невы.
Глава 3. Поэтическая. Love story
Глава 4. Петербург справа и слева. Кунсткамера
Глава 5. Разноэтажный Петербург. Исаакиевский собор с разных точек зрения
Глава 6. Петропавловская крепость: внутри и снаружи
Глава 7. Ужасы инквизиции или Труженики клещей и дыбы...
Глава 8. Часть 1. Павловск - город-герой
Глава 8. Часть 2. Павловск - город-герой
Глава 9. Дремлет притихший северный город
Глава 10. Осень в Петербурге
Глава 11. Чёрное и белое или Зима в городе на Неве
Глава 12. Бандитский Петербург