Петербургские повести. Глава 9
Петербургские повести. Глава 9
Дремлет притихший северный город
ачало апреля в суровом городе, названном по имени его не менее сурового основателя Петра Ульянова-Ленина, выдалось суровым, но - прекрасным.
Город затаился, наблюдая из тёмных глазниц оконных проёмов за поединком зимы с весной. Люди укрылись за поднятыми воротниками, капюшонами и ботинками на толстой каучуковой подошве. Чижик-Пыжик покинул свой насиженный насест на граните Фонтанки и перебрался пить водку на Московский вокзал.
Туда же до более тёплых времён переселился и знаменитый Голубь Мира, что не удивительно, поскольку голуби мира - очень теплолюбивые птицы. Так что теперь он, подобно Кащею, висит на цепях под вокзальными сводами и какает на головы приезжих.
Даже отчаянные питерские автолюбители, никогда не упускающие возможность сходу переехать одного-двух зазевавшихся на переходе ротозеев, начали вести себя и автомобиль более размеренно, а примерно каждый пятый даже давал возможность перейти дорогу, хмурясь и нажимая на педаль тормоза, с визгом резины останавливая свою арбу перед переходом. Правда для этого всякий раз приходилось преодолевать свой инстинкт самосохранения и заступать дорогу, гадая - остановится водила или, всё-таки, предпочтёт, не снижая скорости, объехать тебя, пусть даже и двумя колёсами по тротуару. Всё это ужасно нервирует.
Вообще, Петербург мне ужасно напоминает Москву, которая была была лет 10, а то - и все 15 назад. Пробки на дорогах уже появились, но - ещё не такие большие, как у нас. Часть магазинов, особенно - на городских окраинах, до сих пор напоминают советские - как по товару, так и по обслуживанию. Ну, и конечно, множество тусующихся по городу молодых людей в спортивных костюмах, в простонародье именуемых гопниками и людей постарше, в тех же спортивных костюмах ездящих на "геленвагенах" и, как две капли воды, напоминающих бандитов времён Перестройки. В Москве и те и другие давно вымерли, частично перестреляв друг друга, а частично подавшись в офисные работники, а в Питере - вот они, сколько угодно.
Всё это очень умиляет - когда видишь, например, всю -от люка в крыше до колёс- затюнингованную "девятку", увешанную огромными антикрыльями, дюжиной дополнительных фар разного размера и родными фарами, беспросветно чёрной краской закрашенными, на которой срываются с места так, что дым от колёс идёт, пара-тройка парней в тех же адидасовских куртках и, резко набирая скорость, несутся вперёд, чтобы через пару сотен метров остановиться на красный сигнал светофора, то невозможно не обернуться им вслед, обронив скупую слезу умиления. Наверно, так в Западной Америке сто лет назад смотрели на последние прерии ветераны войн Дикого Запада.
Но мы несколько отвлеклись.
В целом, несмотря на некоторый холод, весна уже втупала в свои права: уже начали весело чирикать и каркать птички, с неба сияло солнышко, от которого за зиму все успели отвыкнуть, а на Неве вскрылся лёд, открыв пути и фарватеры для всевозможных кораблей, стругов, плотиков и надувных лодок.
Весна - одно из самых прекрасных врёмён года в Петербурге. С одной стороны - уже нет сильных холодов, а значит, с улиц и из парков исчезли северные тролли и ледяные змеи, а вместе с полопавшимися льдинами из Невы уплыли полярные медведи и свирепые моржи (я лично не видел уже ни одного), сбились в косяки и улетели на далёкий полюс стада пингвинов. С другой стороны - на улицах и в парках ещё нет достаточно крупных динозавров и гигантских полуметровых шершней, а по очистившиейся ото льда реке с севера ещё не успели приплыть драккары с небритыми варварами на борту, которые из года в год терроризируют население, ломают памятники архитектуры и сильно снижают городские показатели по туризму. Единственные неприятности доставляют прыгающие пауки-каменщики, днём прячущиеся в коллекторных трубах и мусорных контейнерах, а в сумерках охотящиеся за одинокими прохожими, набрасываясь на них, опутывая паутиной и, наконец, нанося свой знаменитый укус, превращая жертву в живую окаменелость.
Ах, если бы знали беспечные туристы, сколь много каменных статуй в городе - не творение искусстных рук человеческих, а - жертвы безмозглых букашек, пусть даже и размером с теннисный мяч. Местные жители очень неохотно рассказывают о пауках-каменщиках, предпочитая делать вид, что ничего не знают и всячески пытаются замять этот разговор. Вы можете сами убедиться в этом, если посетите Петербург. Скорее всего, вам никто ничего не скажет. Считается плохой приметой говорить о каменщиках, особенно - на ночь глядя. Оно и неудивительно в городе, где теоретически паук-каменщик может вылезти из любого унитаза и нанести вам укус в самое уязвимое место.
Но, конечно же, всё это - мелочи по сравнению с суровым климатом.
Справедливости ради следует отметить, что далеко не все местные жители укутываются в тулупы и куртки от лёгкого северного ветерка. Вот, например, один из коренных ленинградцев, повстречавшийся нам недалеко от городского планетария:
Он был не очень разговорчив, но тем не менее не возражал против того, чтобы быть сфотографированным и даже любезно попозировал для камеры.
Ещё одна очень интересная окаменелость: древний маньчжурский лъв, присланный в 1907 году китайскими мандаринами семье Николая II в честь победоносного завершения Русско-Японской войны.
Несмотря на то (и даже - вопреки тому), что в России водится множество своих, отечественных лъвов, этот кхитайский лъв представляет исключительный интерес и является великолепной показательной моделью, демонстрирующей результат неправильного питания. Как вы сами можете убедиться, в отличие от большинства российских лъвов, этот лъв выглядит хилым и даже больным. Несоразмерно большая голова животнаго с трудом удерживается на дряблом туловище, хвост уподобился еловой шишке, огромный рот разинут в непрерывной отрыжке.
Вот к чему даже у таких сильных и царственных животных, как лъвы приводит постоянное питание рисом, суши и роллами из морепродуктов, и порочные приёмы пищи во всяких "ист-буфетах" и прочих "якиториях" вместо того, чтобы под стрёкот кузнечиков и блеяние жаворонка весело и неустанно гоняться за зайцами по цветущим васильками и ромашками бескрайним полям.
Тем временем, не задерживаясь на мелочах, мы держали путь к знаменитому крейсеру "Аврора", выстрелом в ночь на 25 октября 1917 года ознаменовавшим новую историческую эру в истории Вселенной. Несмотря на то, что не только большинство местных жителей, но и проводники экспедиционного корпуса не знали точно, где находится этот корабль, пройти мимо "Авроры" было невозможно - уже с Троiцкаго моста были видны вовсю дымящие три знаменитые трубы крейсера, высовывающиеся из-за Петропавловской крепости:
И вскоре мы уже высекали шпорами искры из деревянного трапа, ведущего на борт знаменитого корабля. Следует отметить, что на борт "Авроры" я попал впервые. Меня поразило обилие железа, из которого сделан корабль, равно как и то, что он под его весом не идёт ко дну. Много, много наконечников стрел получилось бы из "Авроры" и много мастеров потребовалось бы, чтобы эти наконечники изготовить.
Единственное дерево на "Авроре" - это палуба. И дерево это непростое. Вся палуба крейсера ещё 100 лет назад была выложена специальным сортом дерева, на заказ привезённого из Индии. Это обошлось правительству в двадцать ящиков золота, зато это дерево обладает массой достоинств: оно не гниёт, не горит и никогда не скользит под ногами, более того, будучи мокрым, его сила сцепления с обувью ещё более увеличивается. Тем не менее, как и на всех кораблях, перед боем вся палуба вокруг орудий обильно посыпалась песком во избежания возгорания от огня пушечных выстрелов и падающих горячих гильз. Раненых в бою и умирающих матросов относили вниз в лазарет и складывали там; поэтому до сих пор пол там выкрашен красной краской - чтобы обильно разлитая повсюду кровь не столь бросалась в глаза, оказывая на присутствующих деморализующее воздействие.
А это - та самая пушка "Авроры", произведшая исторический выстрел по Зимнему дворцу.
Как вы можете видеть, дуло орудия сейчас наглухо забито: сразу после Октябрьских событий 1917 года обеспокоенное человечество приняло все меры, чтобы этот роковой выстрел никогда больше не повторился.
На случай же всякого рода конфликтов, попыток переворота или прихода вражеской эскадры существует ещё одно эффективное средство: толстая тяжёлая цепь, один конец которой привязан к "Авроре", а другой - к огромной пробке, затыкающей дно Невы. Достаточно потянуть цепь и вытянуть пробку - и вся вода моментально вытечет из Невы, будто из ванны, оставив адмиралов противника в крайне невыгодном и дурацком положении.
Эх, долбануть бы:
Каска-шапочка дневального, подвешенная на болте.
Дежурящий на вахте матрос должен был стоять так, чтобы шапочка точно накрывала его голову со всех сторон. Это не только могло защитить голову от вражеских пуль и осколков, но и серьёзно дисциплинировало личный состав: караульный невольно должен был стоять прямо навытяжку, не спуская глаз со своей головы, не имея возможности расслабиться или заснуть; в противном случае колоколообразный шлем не только бил его по голове, но и издавал предательский звон, от которого просыпался весь корабль.
Но наиболее ответственный пост на всяком корабле - это капитанский мостик. Он намного важнее лейтенантского мостика или, к примеру, майорского.
Именно отсюда, опираясь на поручни, подняв воротник бушлата и поправляя просоленную фуражку, вглядывается в просторы открытого моря капитан корабля: не виден ли далёкий берег, не показался ли на горизонте встречный айсберг, не всплыл ли на поверхность океана кит, не маячит ли поблизости коварный пират или маркитанская лодка с вином и девицами лёгкого поведения.
А самое главное на капитанском мостике - это рупор и рули. Рупор, к сожалению, не сохранился, а рули - все в целости и сохранности, хоть и заблокированы тросами, велосипедными замками, гайками и прочими скобяными изделиями - во избежание угона судна. Хотя, на мой взгляд, это совершенно невозможно по причине вышеупомянутой пробки, которая непременно выдернется и не позволит кораблю уйти далеко. Но начальству виднее.
Вот очень важный руль. Это - руль управления персоналом, который обязан иметь любой уважающий себя руководитель:
Вот, допустим, решил начальник кого-то повысить по должности, поднять, продвинуть - тогда он крутит руль против часовой стрелки.
Решил кого-либо из подчинённых опустить - вращает руль в другую сторону.
А ежели надо казну пополнить - вращай колесо руля сразу в двух направлениях одновременно.
Очень хорошая и нужная вещь.
А ежели не полениться и заглянуть внутрь "Авроры", там можно увидеть то, как жили матросы и понять, что толкнуло их на бунт.
В дальнем углу мы видим огромный медный самовар с несколькими носиками. На столе разложена посуда: котелки, чашки, тарелки, блюдца и кружки для питья. На фото этого не видно, но можете поверить мне на слово: вся без исключения утварь прибита к столу гвоздями. Зачем это было сделано?
Кое-кто наивно предполагает, что сделано это для того, чтобы посетители крейсера не воровали на память посуду. Совершенно глупое и необоснованное предположение: кому нужны эти тарелки? Уверен, что вы (как и я, грешный), задумав прихватить с корабля что-то на память, украли бы, к примеру, пушку или, на худой конец, якорную цепь, но уж точно не стакан или постресканную тарелку.
Другие, настроенные более радикально (в основном это коммунисты и им сочувствующие) полагают, что посуду прибили к столу царские офицеры, чтобы издеваться над матросами: очень трудно разливать баланду из прибитого к столу котелка по прибитым к столу тарелкам, особенно если делать это прибитым половником. Да и пить компот из прибитого к столу стакана тоже не очень удобно и не слишком приятно.
Эта версия не лишена оснований (особенно, учитывая, что на столе нет ложек, вилок и иных необходимых для приёма пищи столовых приборов), но и она - ошибочна.
Разгадка проще и гораздо прозаичнее. Вся посуда прибита к столам для того, чтобы она не падала с них во время качки. Неупавшая посуда намного важнее пустого желудка. Нам, гражданским людям, непросто понять, что такое - суровая военная дисциплина. Особенно - на флоте.
Тут же, рядом со столом для приёма пищи, мы можем видеть подвешенные к потолку гамаки. Гамак - это очень опасное и предательское изобретение. Сколько раз матросы падали из гамаков по причине прорвавшейся ткани или развязавшейся верёвки и разбивались насмерть! А сколько их разбилось друг о друга в гамаках во время качки! Иногда матросы выпадали из гамаков во сне. А иногда - во время сна запутывались шеей в верёвке гамака и погибали от удушья. А иногда спросонья вскакивали в гамаке и насмерть разбивали голову о потолок кубрика. А как много матросов не успевали покинуть тонущее судно, потому что запутывались в гамаке и не могли вовремя освободиться. Никто точно не скажет, сколько матросских жизней унёс банальный гамак.
Когда уже мы собирались уходить, нас пригласили на эксклюзивную экскурсию в самое сердце корабля - в его машинное отделение. Раньше туда никого не водили, а теперь - начали пускать, правда - с экскурсоводом. Спускаться приходится по узким лестницам и довольно глубоко - дно находится на глубине двадцать метров ниже уровня Невы. Сотовые телефоны там тоже не работают.
Вопреки широко распространённому мнению о бетонном фундаменте, "Аврора" до сих пор находится на плаву; корпус корабля недавно переваривали и ещё лет на семьдесят его хватить должно. В машинном отделении раньше находилось три уникальных паровых двигателя. Когда они пришли в окончательную негодность, их вытащили и хотели отправить в доменную печь, но тут возникла проблема: освобождённая от веса двигателей, "Аврора" всплыла выше допустимого уровня и стала болтаться на волнах, рискуя опрокинуться. Стали искать балласт, чтобы заполнить трюмы корабля, а потом им неожиданно пришло в голову, что двигатели - это и есть самый лучший балласт. В результате из остатков трёх двигателей собрали один и вернули его на корабль, где он находится и сейчас. Два других двигателя всё-таки переплавили, о чём потом сильно жалели: паровых двигателей данного образца больше нигде в мире не сохранилось и многие музеи предлагали за мотор "Авроры" огромные суммы в золоте (что-то около миллиона $), но было уже поздно, а последний мотор решили оставить на крейсере.
В глубинах моторного отделения всегда было очень темно, душно и жарко - в тропиках доходило до +70 градусов по Цельсию. Работать там было очень тяжело.
А темно там и сейчас: это - единственный кадр, который удалось сделать в недрах "Авроры":
Одно из самых глубоких мест на корабле. Офицеры не появлялись тут никогда. Здесь матросы тайком собирались, читали газету "Правда" и устраивали митинги.
-Продолжение следует-
Дремлет притихший северный город
ачало апреля в суровом городе, названном по имени его не менее сурового основателя Петра Ульянова-Ленина, выдалось суровым, но - прекрасным.
Город затаился, наблюдая из тёмных глазниц оконных проёмов за поединком зимы с весной. Люди укрылись за поднятыми воротниками, капюшонами и ботинками на толстой каучуковой подошве. Чижик-Пыжик покинул свой насиженный насест на граните Фонтанки и перебрался пить водку на Московский вокзал.
Туда же до более тёплых времён переселился и знаменитый Голубь Мира, что не удивительно, поскольку голуби мира - очень теплолюбивые птицы. Так что теперь он, подобно Кащею, висит на цепях под вокзальными сводами и какает на головы приезжих.
Даже отчаянные питерские автолюбители, никогда не упускающие возможность сходу переехать одного-двух зазевавшихся на переходе ротозеев, начали вести себя и автомобиль более размеренно, а примерно каждый пятый даже давал возможность перейти дорогу, хмурясь и нажимая на педаль тормоза, с визгом резины останавливая свою арбу перед переходом. Правда для этого всякий раз приходилось преодолевать свой инстинкт самосохранения и заступать дорогу, гадая - остановится водила или, всё-таки, предпочтёт, не снижая скорости, объехать тебя, пусть даже и двумя колёсами по тротуару. Всё это ужасно нервирует.
Вообще, Петербург мне ужасно напоминает Москву, которая была была лет 10, а то - и все 15 назад. Пробки на дорогах уже появились, но - ещё не такие большие, как у нас. Часть магазинов, особенно - на городских окраинах, до сих пор напоминают советские - как по товару, так и по обслуживанию. Ну, и конечно, множество тусующихся по городу молодых людей в спортивных костюмах, в простонародье именуемых гопниками и людей постарше, в тех же спортивных костюмах ездящих на "геленвагенах" и, как две капли воды, напоминающих бандитов времён Перестройки. В Москве и те и другие давно вымерли, частично перестреляв друг друга, а частично подавшись в офисные работники, а в Питере - вот они, сколько угодно.
Всё это очень умиляет - когда видишь, например, всю -от люка в крыше до колёс- затюнингованную "девятку", увешанную огромными антикрыльями, дюжиной дополнительных фар разного размера и родными фарами, беспросветно чёрной краской закрашенными, на которой срываются с места так, что дым от колёс идёт, пара-тройка парней в тех же адидасовских куртках и, резко набирая скорость, несутся вперёд, чтобы через пару сотен метров остановиться на красный сигнал светофора, то невозможно не обернуться им вслед, обронив скупую слезу умиления. Наверно, так в Западной Америке сто лет назад смотрели на последние прерии ветераны войн Дикого Запада.
Но мы несколько отвлеклись.
В целом, несмотря на некоторый холод, весна уже втупала в свои права: уже начали весело чирикать и каркать птички, с неба сияло солнышко, от которого за зиму все успели отвыкнуть, а на Неве вскрылся лёд, открыв пути и фарватеры для всевозможных кораблей, стругов, плотиков и надувных лодок.
Весна - одно из самых прекрасных врёмён года в Петербурге. С одной стороны - уже нет сильных холодов, а значит, с улиц и из парков исчезли северные тролли и ледяные змеи, а вместе с полопавшимися льдинами из Невы уплыли полярные медведи и свирепые моржи (я лично не видел уже ни одного), сбились в косяки и улетели на далёкий полюс стада пингвинов. С другой стороны - на улицах и в парках ещё нет достаточно крупных динозавров и гигантских полуметровых шершней, а по очистившиейся ото льда реке с севера ещё не успели приплыть драккары с небритыми варварами на борту, которые из года в год терроризируют население, ломают памятники архитектуры и сильно снижают городские показатели по туризму. Единственные неприятности доставляют прыгающие пауки-каменщики, днём прячущиеся в коллекторных трубах и мусорных контейнерах, а в сумерках охотящиеся за одинокими прохожими, набрасываясь на них, опутывая паутиной и, наконец, нанося свой знаменитый укус, превращая жертву в живую окаменелость.
Ах, если бы знали беспечные туристы, сколь много каменных статуй в городе - не творение искусстных рук человеческих, а - жертвы безмозглых букашек, пусть даже и размером с теннисный мяч. Местные жители очень неохотно рассказывают о пауках-каменщиках, предпочитая делать вид, что ничего не знают и всячески пытаются замять этот разговор. Вы можете сами убедиться в этом, если посетите Петербург. Скорее всего, вам никто ничего не скажет. Считается плохой приметой говорить о каменщиках, особенно - на ночь глядя. Оно и неудивительно в городе, где теоретически паук-каменщик может вылезти из любого унитаза и нанести вам укус в самое уязвимое место.
Но, конечно же, всё это - мелочи по сравнению с суровым климатом.
Справедливости ради следует отметить, что далеко не все местные жители укутываются в тулупы и куртки от лёгкого северного ветерка. Вот, например, один из коренных ленинградцев, повстречавшийся нам недалеко от городского планетария:
Он был не очень разговорчив, но тем не менее не возражал против того, чтобы быть сфотографированным и даже любезно попозировал для камеры.
Ещё одна очень интересная окаменелость: древний маньчжурский лъв, присланный в 1907 году китайскими мандаринами семье Николая II в честь победоносного завершения Русско-Японской войны.
Несмотря на то (и даже - вопреки тому), что в России водится множество своих, отечественных лъвов, этот кхитайский лъв представляет исключительный интерес и является великолепной показательной моделью, демонстрирующей результат неправильного питания. Как вы сами можете убедиться, в отличие от большинства российских лъвов, этот лъв выглядит хилым и даже больным. Несоразмерно большая голова животнаго с трудом удерживается на дряблом туловище, хвост уподобился еловой шишке, огромный рот разинут в непрерывной отрыжке.
Вот к чему даже у таких сильных и царственных животных, как лъвы приводит постоянное питание рисом, суши и роллами из морепродуктов, и порочные приёмы пищи во всяких "ист-буфетах" и прочих "якиториях" вместо того, чтобы под стрёкот кузнечиков и блеяние жаворонка весело и неустанно гоняться за зайцами по цветущим васильками и ромашками бескрайним полям.
Тем временем, не задерживаясь на мелочах, мы держали путь к знаменитому крейсеру "Аврора", выстрелом в ночь на 25 октября 1917 года ознаменовавшим новую историческую эру в истории Вселенной. Несмотря на то, что не только большинство местных жителей, но и проводники экспедиционного корпуса не знали точно, где находится этот корабль, пройти мимо "Авроры" было невозможно - уже с Троiцкаго моста были видны вовсю дымящие три знаменитые трубы крейсера, высовывающиеся из-за Петропавловской крепости:
И вскоре мы уже высекали шпорами искры из деревянного трапа, ведущего на борт знаменитого корабля. Следует отметить, что на борт "Авроры" я попал впервые. Меня поразило обилие железа, из которого сделан корабль, равно как и то, что он под его весом не идёт ко дну. Много, много наконечников стрел получилось бы из "Авроры" и много мастеров потребовалось бы, чтобы эти наконечники изготовить.
Единственное дерево на "Авроре" - это палуба. И дерево это непростое. Вся палуба крейсера ещё 100 лет назад была выложена специальным сортом дерева, на заказ привезённого из Индии. Это обошлось правительству в двадцать ящиков золота, зато это дерево обладает массой достоинств: оно не гниёт, не горит и никогда не скользит под ногами, более того, будучи мокрым, его сила сцепления с обувью ещё более увеличивается. Тем не менее, как и на всех кораблях, перед боем вся палуба вокруг орудий обильно посыпалась песком во избежания возгорания от огня пушечных выстрелов и падающих горячих гильз. Раненых в бою и умирающих матросов относили вниз в лазарет и складывали там; поэтому до сих пор пол там выкрашен красной краской - чтобы обильно разлитая повсюду кровь не столь бросалась в глаза, оказывая на присутствующих деморализующее воздействие.
А это - та самая пушка "Авроры", произведшая исторический выстрел по Зимнему дворцу.
Как вы можете видеть, дуло орудия сейчас наглухо забито: сразу после Октябрьских событий 1917 года обеспокоенное человечество приняло все меры, чтобы этот роковой выстрел никогда больше не повторился.
На случай же всякого рода конфликтов, попыток переворота или прихода вражеской эскадры существует ещё одно эффективное средство: толстая тяжёлая цепь, один конец которой привязан к "Авроре", а другой - к огромной пробке, затыкающей дно Невы. Достаточно потянуть цепь и вытянуть пробку - и вся вода моментально вытечет из Невы, будто из ванны, оставив адмиралов противника в крайне невыгодном и дурацком положении.
Эх, долбануть бы:
Каска-шапочка дневального, подвешенная на болте.
Дежурящий на вахте матрос должен был стоять так, чтобы шапочка точно накрывала его голову со всех сторон. Это не только могло защитить голову от вражеских пуль и осколков, но и серьёзно дисциплинировало личный состав: караульный невольно должен был стоять прямо навытяжку, не спуская глаз со своей головы, не имея возможности расслабиться или заснуть; в противном случае колоколообразный шлем не только бил его по голове, но и издавал предательский звон, от которого просыпался весь корабль.
Но наиболее ответственный пост на всяком корабле - это капитанский мостик. Он намного важнее лейтенантского мостика или, к примеру, майорского.
Именно отсюда, опираясь на поручни, подняв воротник бушлата и поправляя просоленную фуражку, вглядывается в просторы открытого моря капитан корабля: не виден ли далёкий берег, не показался ли на горизонте встречный айсберг, не всплыл ли на поверхность океана кит, не маячит ли поблизости коварный пират или маркитанская лодка с вином и девицами лёгкого поведения.
А самое главное на капитанском мостике - это рупор и рули. Рупор, к сожалению, не сохранился, а рули - все в целости и сохранности, хоть и заблокированы тросами, велосипедными замками, гайками и прочими скобяными изделиями - во избежание угона судна. Хотя, на мой взгляд, это совершенно невозможно по причине вышеупомянутой пробки, которая непременно выдернется и не позволит кораблю уйти далеко. Но начальству виднее.
Вот очень важный руль. Это - руль управления персоналом, который обязан иметь любой уважающий себя руководитель:
Вот, допустим, решил начальник кого-то повысить по должности, поднять, продвинуть - тогда он крутит руль против часовой стрелки.
Решил кого-либо из подчинённых опустить - вращает руль в другую сторону.
А ежели надо казну пополнить - вращай колесо руля сразу в двух направлениях одновременно.
Очень хорошая и нужная вещь.
А ежели не полениться и заглянуть внутрь "Авроры", там можно увидеть то, как жили матросы и понять, что толкнуло их на бунт.
В дальнем углу мы видим огромный медный самовар с несколькими носиками. На столе разложена посуда: котелки, чашки, тарелки, блюдца и кружки для питья. На фото этого не видно, но можете поверить мне на слово: вся без исключения утварь прибита к столу гвоздями. Зачем это было сделано?
Кое-кто наивно предполагает, что сделано это для того, чтобы посетители крейсера не воровали на память посуду. Совершенно глупое и необоснованное предположение: кому нужны эти тарелки? Уверен, что вы (как и я, грешный), задумав прихватить с корабля что-то на память, украли бы, к примеру, пушку или, на худой конец, якорную цепь, но уж точно не стакан или постресканную тарелку.
Другие, настроенные более радикально (в основном это коммунисты и им сочувствующие) полагают, что посуду прибили к столу царские офицеры, чтобы издеваться над матросами: очень трудно разливать баланду из прибитого к столу котелка по прибитым к столу тарелкам, особенно если делать это прибитым половником. Да и пить компот из прибитого к столу стакана тоже не очень удобно и не слишком приятно.
Эта версия не лишена оснований (особенно, учитывая, что на столе нет ложек, вилок и иных необходимых для приёма пищи столовых приборов), но и она - ошибочна.
Разгадка проще и гораздо прозаичнее. Вся посуда прибита к столам для того, чтобы она не падала с них во время качки. Неупавшая посуда намного важнее пустого желудка. Нам, гражданским людям, непросто понять, что такое - суровая военная дисциплина. Особенно - на флоте.
Тут же, рядом со столом для приёма пищи, мы можем видеть подвешенные к потолку гамаки. Гамак - это очень опасное и предательское изобретение. Сколько раз матросы падали из гамаков по причине прорвавшейся ткани или развязавшейся верёвки и разбивались насмерть! А сколько их разбилось друг о друга в гамаках во время качки! Иногда матросы выпадали из гамаков во сне. А иногда - во время сна запутывались шеей в верёвке гамака и погибали от удушья. А иногда спросонья вскакивали в гамаке и насмерть разбивали голову о потолок кубрика. А как много матросов не успевали покинуть тонущее судно, потому что запутывались в гамаке и не могли вовремя освободиться. Никто точно не скажет, сколько матросских жизней унёс банальный гамак.
Когда уже мы собирались уходить, нас пригласили на эксклюзивную экскурсию в самое сердце корабля - в его машинное отделение. Раньше туда никого не водили, а теперь - начали пускать, правда - с экскурсоводом. Спускаться приходится по узким лестницам и довольно глубоко - дно находится на глубине двадцать метров ниже уровня Невы. Сотовые телефоны там тоже не работают.
Вопреки широко распространённому мнению о бетонном фундаменте, "Аврора" до сих пор находится на плаву; корпус корабля недавно переваривали и ещё лет на семьдесят его хватить должно. В машинном отделении раньше находилось три уникальных паровых двигателя. Когда они пришли в окончательную негодность, их вытащили и хотели отправить в доменную печь, но тут возникла проблема: освобождённая от веса двигателей, "Аврора" всплыла выше допустимого уровня и стала болтаться на волнах, рискуя опрокинуться. Стали искать балласт, чтобы заполнить трюмы корабля, а потом им неожиданно пришло в голову, что двигатели - это и есть самый лучший балласт. В результате из остатков трёх двигателей собрали один и вернули его на корабль, где он находится и сейчас. Два других двигателя всё-таки переплавили, о чём потом сильно жалели: паровых двигателей данного образца больше нигде в мире не сохранилось и многие музеи предлагали за мотор "Авроры" огромные суммы в золоте (что-то около миллиона $), но было уже поздно, а последний мотор решили оставить на крейсере.
В глубинах моторного отделения всегда было очень темно, душно и жарко - в тропиках доходило до +70 градусов по Цельсию. Работать там было очень тяжело.
А темно там и сейчас: это - единственный кадр, который удалось сделать в недрах "Авроры":
Одно из самых глубоких мест на корабле. Офицеры не появлялись тут никогда. Здесь матросы тайком собирались, читали газету "Правда" и устраивали митинги.
-Продолжение следует-