К теме "Акупунктура"-11. "Концепция фемторисков" и ум полководца.
В прошлый раз мы остановились вот на чём:
("окна" возможностей)
Знание как их открыть => возможность добиться эффекта существенно мЕньшими средствами.
( http://waspono.livejournal.com/616659.html )
Знание как открыть "окно возможностей" - это и умение разглядеть в некой микродеталюшечке ("фемториск" - для кого "риск", а для кого и "возможность" :) ) нужное событие. Разглядеть и вырастить его в нужный каскад событий ("ЭМС").
Чтобы разглядеть - надо очень много знать. Иметь к этому моменту сложную информационную картину мира внутри. А дальше уже остаётся ( :) ) "мелочь" - направить течение мира внешнего по тому руслу, которое ПРЕЖДЕ было обдумано в мире внутреннем.
В этой "акупунктуре" главное не "иголка", а знание куда "колоть".
Одна из ярких иллюстраций - военное дело. Воют не только армии - модели мира в умах полководцев.
Алгоритм понимания происходящего может предполагать два варианта действий: а) сбор, систематизацию и анализ всей возможной информации, всех происходящих событий или б) сканирование, улавливание наиболее важных и значимых событийных сигналов, анализ которых может оказаться наиболее существенным для выстраивания цепочки причинно-следственных связей.
Проблема первого варианта в его объективной невозможности - ни физические способности человека, ни современные технические средства не в состоянии обеспечить оценку всего происходящего. Второй вариант реалистичен, но в свою очередь требует определения признаков и классификации тех сигналов, которые способны претендовать на роль “причины всех последующих причин”.
Из общих соображений мы можем предположить, что события, которые можно отнести к таким сигналам-причинам, должны обладать тремя очевидными свойствами: 1) оказывать влияние на состояние той среды, в которой они возникают, например, воздействовать на поведение людей (to impact); 2) нести в себе “зародыши” будущих событий, то есть предполагать последствия (to cause); 3) быть масштабируемыми, то есть порождать такую цепочку изменений, когда каждое последующее событие усиливает действие предыдущего (to scale effect). Такие “событийные сигналы” можно назвать экспоненциально масштабируемыми событиями, или ЭМС (exponentially scalable event, ESE).
Рассмотрим примеры некоторых ЭМС. Первый хрестоматийный пример - так называемый “эффект бабочки”. Наиболее наглядно он описан в рассказе Р. Брэдбери “И грянул гром”. В научной среде он ассоциируется с идеей Э. Лоренца о “детерминированном непериодическом движении”, со временем трансформировавшейся в известную сентенцию о том, что взмах крыла бабочки в Бразилии может вызвать ураган в Техасе [17].
Другой наглядный пример дает нам сатирический роман Дж. Свифта о путешествии Гулливера в страну лилипутов. Это история рождения политического “урагана” из-за детской неосторожности [18]. Во время завтрака сын императора лилипутов порезал себе палец, разбивая яйцо с тупого конца. За этим событием следуют: введение монаршего запрета разбивать яйцо подобным образом, появление несогласных с запретом “тупоконечников”, их преследования, эмиграция несогласных в соседнее государство, череда бунтов, война, гибель людей, армий и флотилий. Даже само попадание Гулливера в Лилипутию на этом фоне выглядит как предопределенное событие, замаскированная детерминированность.
В истории нашей цивилизации, запечатленной в хрониках, преданиях, мифах и канонах веры, можно найти множество примеров экспоненциально масштабированных событий, приводивших в движение механизмы детерминированности, в результате которых происходили революционные сдвиги, которые кардинально изменяли судьбы целых народов и государств. Попытки выявить такие ЭМС и дать им свои определения предпринимались неоднократно. Одним из наиболее “свежих” примеров является концепция фемторисков.
Термин “фемториски” придумал Дж. Рамо, бывший старший редактор журнала Timе, а ввел его в научный оборот С. Левин, исследователь эволюционных процессов в комплексных экосистемах, в том числе роли в них малозаметных событий [19]. В 2012 г. Левин и Рамо с группой ученых из разных стран подготовили исследование, посвященное управлению системными рисками, где впервые представили свой неологизм [20]. Под фемторисками авторы понимают “опасности малого масштаба”, несущие вместе с тем катастрофические последствия для всей системы, в которой они рождены. Фемториски могут выстраиваться в некоторой последовательности, а также неконтролируемо распространяться подобно эпидемиям через глобальные социальные сети, которые буквально пронизывают отношения людей.
В 2014 г. концепция фемторисков получила дальнейшее развитие. В рамках исследований Национальной академии наук США была издана обновленная версия работы “Взаимодействие с фемторисками в международных отношениях” [21]. На примерах финансового кризиса 2008 г., арабской весны, украинского кризиса и ряда других социально-экономических и природно-климатических потрясений недавнего времени можно увидеть, как формируется цепочка нарастающих по своей силе детерминированных событий, истоком которых и являются фемториски.
Стоит заметить, что отличительная особенность всех приведенных литературных и научных примеров состоит в том, что описываемые в них цепочки причинно-следственных связей становятся понятными и очевидными лишь post factum. В этом смысле ретроспективное выявление ЭМС в цепочке последовательных и уже состоявшихся событий не столь сложно, как выявление ЭМС с расчетом на определение будущего. Мы, даже зная природу исходного импульса, не можем однозначно спрогнозировать долгосрочный результат вызванных этим импульсом событий. Вариантов перехода от причины к следствию может быть великое множество. Следовательно, идентификация ЭМС может оказаться ошибочной.
Точность определения причинно-следственных связей будет зависеть от того, какую выборку рассматриваемых детерминированных явлений мы берем за основу. Слишком широкий подход ведет к умножению “информационного шума”, а чрезмерное сужение охвата создает риск того, что важное событие, фемториск останется незамеченным. Именно поэтому само по себе признание факта существования ЭМС не уменьшает неопределенность и информационную асимметрию.
Более того, излишняя сконцентрированность на его поиске может вести к заблуждениям, ошибкам, иллюзиям, что лишь увеличивает риск принимаемых в таком состоянии решений. Вместе с тем без признания факта существования ЭМС как исходных импульсов и причин последующих событий мы не можем сделать следующего, третьего в соответствии с нашей “дорожной картой” шага - овладеть умением выявлять ЭМС и отличать их от других событий.
Миловидов В.Д. Управление рисками в условиях асимметрии информации: отличай отличимое.
Мировая экономика и международные отношения.8.2015.
В основе решения всякой задачи, стоящей перед полководцем, лежит анализ обстановки. Пока не выяснена обстановка, нельзя говорить ни о предвидении, ни о планировании. Сведения об обстановке - это те данные, исходя их которых должна решаться всякая стратегическая, оперативная или тактическая задача.
Но можно ли указать другую отрасль человеческой деятельности, где данные, из которых исходит планирующий и принимающий решения ум, были бы так сложны, многообразны и трудно обозримы, как данные об обстановке на войне?
Сведения о противнике, получаемые из самых разнообразных источников и касающиеся самых разных сторон состояния его армии, его действия и намерения, мгогообразнейшие данные о своих силах, данные о местности, в отношении которой иногда одна малозаметная деталь может иметь решающее значение, - во всем этом и еще во многом другом должен разобраться анализирующий ум полководца, прежде чем принять решение.
Таким образом, первая особенность интеллектуальной работы полководца - колоссальная сложность материала, подлежащего анализу.
Вторая, не менее характерная его особенность - простота, ясность, определенность продуктов этой работы, т.е. тех планов, комбинаций, решений, к которым приходит полководец. Чем проще и определеннее план операции или сражения, тем он при прочих равных условиях лучше. Эту мысль не раз высказывал и доказывал Клаузевиц: "Простота представлений ... составляет корень хорошего ведения войны"[14].
Крупнейшие полководцы обладали этим качеством в наибольшей степени. В характеристиках полководческого искусства Суворова эта сторона всегда отмечается как одна из важнейших: "Простота суворовских соображений была замечательная, и ей соответствовала простота исполнения"[15].
Итак, для интеллектуальной работы полководца типичны чрезвычайная сложность исходного материала и большая простота и ясность конечного результата. Вначале - анализ сложного материала, в итоге - синтез, дающий простые и определенные положения. Превращение сложного в простое - этой краткой формулой можно обозначить одну из самых важных сторон в работе ума полководца.
[...]
Пример Суворова, считавшего возможным атаковать даже в пять раз большие силы, но "с разумом, искусством и под ответом"[5], стремительным наступлением разгромившего под Рымником турецкую армию, по численности в четыре раза превосходящую русско-австрийские силы, и сделавшего это в результате глубоко продуманного расчета ("ежели турки еще не наступают, значит, они не закончили сосредоточения сил"), совершившего безумный по смелости штурм Измаила, но предпославшего ему единственную в своем роде по тщательности и осторожности подготовку (постройка копии измаильского вала и систематические упражнений на ней, воспроизводившие все фазы предстоящего штурма, разработка подробнейшей диспозиции и т.п.).
[...]
Несомненно, первое, что требуется от военачальника, - максимальная инициатива и способность подчинить своей воле волю врага. Но в том-то и заключается вся трудность задачи, что прямолинейное выполнение планов, "не считающееся с намерениями и желаниями неприятеля", есть лишь очень грубый и несовершенный способ "навязывания свой воли". Такой способ действия при поверхностном рассмотрении может казаться импонирующим, он может давать кратковременный эффект при столкновении со слабовольным и мало способным к сопротивлению противником, но в серьезной борьбе он не может привести к длительному успеху.
Большие мастера военного дела поступали иначе. Первой своей задачей они ставили проникновение в намерение и замыслы неприятеля: твердо держись принципа "неподчинения воле неприятеля", но именно для этого начни с того, что подчини свой ум сведениям о противнике, и только тогда составь свой творческий и максимально инициативный план и при составлении его волю противника подчини своей. И самое трудное заключается в том, что весь этот цикл постоянно повторяется при каждом новом изменении обстановки, при каждом поступлении новых сведений о действиях и намерениях противника.
Не удивительно поэтому, что способность проникать в замыслы врага, разгадывать его намерения всегда расценивалась как одно из ценнейших качеств полководца. "Как рассказывают, Фемистокл[6] однажды заметил, что он считает высшей добродетелью полководца умение понять и предугадать замыслы врага"[7]. "Ничего не делает полководца более великим, - пишет Н. Макиавелли[8], - как проникновение в замыслы противника". "Главное свойство, отличающее талантливого полководца, есть легкость разгадки характера своего противника" [М. Драгомиров[9]].
Прекрасное выражение "принципа неподчинения воле неприятеля!" Но ведь, чтобы последовать этому совету, нужно, прежде всего, знать, что же хочет противник, что он действительно хочет, а не что он должен был бы, по нашим предположениям, хотеть.
[...]
"Управлять - значит предвидеть", - говорит старинное изречение. Предвидеть - значит сквозь сумрак неизвестности и текучести обстановки разглядеть основной смысл совершающихся событий, уловить их главную тенденцию и, исходя из этого, понять, куда они идут. Предвидение - это высшая ступень того превращения сложного в простое, о котором ... уже пришлось говорить. Предвидение - результат глубокого проникновения в обстановку и постижение главного в ней, решающего, того, что определяет ход событий.
Все большие полководцы в той или иной мере обладали способностью предвидения...
[...]
При непредвиденных изменениях обстановки вступает в силу другое важнейшее свойство ума полководца - быстрота ориентировки, соображения и решения. Все большие полководцы пользуются, конечно, обеими средствами борьбы с "мраком" военной обстановки: стремятся возможно больше предвидеть, а на непредвиденное готовы отвечать с наибольшей быстротой.
Недаром Цезарь[1] был любимым героем Суворова. В нем больше всего импонировала Суворову быстрота: "Юлий Цезарь побеждал поспешностью"[2].
Сам же Суворов в своем свойстве даже превзошел того, кого ставил себе в качестве образца. Быстрота, стремительность, подвижность (во всех решительно проявлениях) - органическое свойство Суворова.
Возьмем Рымникское дело[3]. Получив от австрийского командующего, принца Кобурга, известие о приближении к австрийцам огромной армии турок, Суворов написал ему в ответ на клочке бумаги карандашом одно слово: "Иду!" - и немедленно, глубокой ночью, выступил в поход. Идя по размытой дороге, под проливным дождем, вынужденный в пути наводить мост, он проделал в течение двух суток около 100 верст. "Существует рассказ: когда шпион доложил великому визирю о появлении Суворова, визирь велел его повесить за распространение небылиц"[4]. Прибыв на место, Суворов немедленно в сопровождении нескольких офицеров и небольшой партии казаков отправляется на рекогносцировку, влезает на дерево, внимательно осматривает крепость и тут же составляет план сражения, план, необычайный по смелости, в который входила перемена фронта в виду противника. Он поехал назад с готовым планом в голове"[5].
[...]
Психологическая природа интуиции полководца теснейшим образом связана с высоким развитием пространственных представлений и пространственного мышления. Мгновенность понимания и решения в акте интуиции предполагает наглядность мышления. В военном деле эта наглядность обозначает в первую очередь охват мысленным взглядом всех пространственных соотношений, способность видеть на некоторой воображаемой карте, схеме, плане и тому подобном все возможные комбинации действий в их отношении ко всем существенным особенностям местности.
Не менее важную роль играет в интуиции полководца и чувство времени. "На практике данная времени играет громадную роль: пропустили минуту, и лучшая мера может привести к катастрофе. Война есть дело такта и минуты; зачастую потеря минуты бывает равносильная потере партии"[11].
[...]
Недостаточно сказать: полководец должен быть умным человеком. К этому надо прибавить: полководец должен быть высокообразованным человеком: он должен иметь прекрасную военную подготовку и выдающееся общее образование.
Действительно, выдающиеся полководцы, те, которых можно не колеблясь отнести к категории великих, были не просто людьми "много знающими": они стояли обычно на самых верхних ступенях образованности своего времени. Яркие примеры дает уже античный мир. Величайшие полководцы древности принадлежали к числу самых культурных и образованных людей своей эпохи. Александр[43] был учеником (и не только номинально) Аристотеля, Ганнибал[44] был высокообразованным для того времени человеком, Цезарь, наконец, по широте знаний и блестящей культуре ума стоял в первых рядах великих людей античного мира. Можно ли это понять как простые случайности?
[...]
Не менее важное значение имеет присущая обоим способность к строгой и немедленной систематизации знаний. "Я верю Локку, - говорит Суворов, - что память есть кладовая ума; но в этой кладовой много перегородок, а потому надобно скорее все укладывать, куда следует"[59]. Наполеон говорил, что различные дела и различные объекты уложены у него в голове так же, как они могли бы быть уложены в комоде. "Когда я хочу прервать занятие каким-нибудь делом, я закрываю его ящик и открываю другой ящик дела; они не перемешиваются, и никогда одно дело не стесняет и не утомляет меня во время занятия другим". В последних словах Наполеона отмечается не только полная упорядоченность его умственного багажа, но и чрезвычайная легкость пользования им... Черта очень важная для ума полководца.
Теплов Б.М. Ум полководца.