Горная рента и социогенез. В Майнголии.
Говоря о природе экономического национализма в современной Монголии, мы констатируем наличие преемственности между советскими проектами нациестроительства и современными ультраправыми риториками. Монгольский экономический национализм - феномен постсоциализма, с характерным для него пониманием собственности нации на природные ресурсы. Нация выступает как некая юридическая абстракция, реальным агентом которой является государство, представляющее ее интересы. Государство распоряжается природными запасами от имени нации, зачастую передавая их в концессии иностранным корпорациям. Подобные отношения отличают постсоциалистический экономический национализм от постколониального, в условиях которого агентом выступает национальный бизнес (Chakrabarty 2000). В Монголии такая система не могла сложиться априори, т. к. национальный бизнес начал формироваться лишь после 1990 г. и не имел финансовых возможностей инвестировать в добывающую отрасль.
[…]
Одновременно мы имеем возможность проследить процесс конструирования новых национальных идентичностей (Михалев 2011). Прежняя монгольская идентичность, основанная на кочевом скотоводстве, уходит в прошлое, Монголия перестает быть сельскохозяйственной страной. Все чаще проводятся аналогии с Саудовской Аравией или ОАЭ, т. е. формируется новая идентичность нации-рантье, живущей за счет доходов от продажи природных ресурсов. В зарубежных изданиях страна получила неофициальное
название Майнголия (от англ. mine «рудник»)
[…]
именно бывшие скотоводы-араты под влиянием падения цен на шерсть и массового падежа скота фактически основали нелегальную индустрию добычи и контрабанды золота. Старатели-нелегалы, добывая золото, постоянно перемещаются от одного месторождения к другому, вырабатывая наиболее легкодоступные верхние слои почвы. Это явление получило название «кочевой золотодобычи» (Grayoson et al. 2004), что представляется некой переходной к оседлости формой экономической деятельности.
[…]
ниндзя - это старатели-нелегалы, специализирующиеся на добыче золота, получившие такое название из-за зеленых металлических тазов, которые они носят за спиной, что придает им сходство с «черепашками-ниндзя» - героями голливудского фильма «Turtles» (Grayoson et al. 2004). Термин ниндзя является устоявшимся в Монголии благодаря многочисленным экологическим экспедициям европейских и американских ученых. Ниндзя - достаточно неоднородная группа. Среди первых представителей этой профессии были рабочие горнодобывающей промышленности, которые после преобразований 1990-х гг. остались без работы. Вслед за ними пришли инженеры и геологи - все те, кто в период «социализма» трудился в советско-монгольских геологических экспедициях. Сегодня в числе ниндзя сельские учителя, врачи, студенты, скотоводы, пенсионеры. В сущности, это маргинальная группа, включившая в себя тех, кто не смог найти себе другой заработок (Ibid).
[…]
Самая влиятельная группа - скупщики золота, непосредственно связанные с контрабандистами, экспортирующими это золото в Китай. Среди всех, кто имеет отношение к золотодобыче, они наиболее материально обеспечены. Легкость их передвижения обусловлена тем, что вся система торговли и услуг размещена в юртах, а не в стационарных зданиях. 100 % товаров, предлагаемых старателям в магазинах (дэлгу-ур), равно как и ртуть, привозятся из КНР (Интервью с К. Мунх-Цэцэг). Чаще всего скупка золота ведется на деньги китайских заказчиков, но некоторые вкладывают и свои средства для получения большей прибыли. Черный рынок золота фактически меняет социальную структуру ряда аймаков Монголии, их жители оказываются вовлечены в систему нелегальных экономических отношений.
Наряду со скупкой металла процветает нелегальная торговля. Помимо торговли ртутью и бытовыми товарами особое значение имеет торговля оружием. Так, на черном рынке приблизительная цена китайского АК-47 составляет около 40 граммов золота, пистолета ТТ китайской сборки - 15 граммов. В условиях криминализации экономических отношений оружие пользуется особой популярностью в связи с необходимостью обеспечения безопасности (Интервью с Ц. Дамбадоржем). В результате распространения оружия появляются влиятельные криминальные группы, контролирующие аренду территорий для золотодобычи и торговли. Они состоят преимущественно из мужчин среднего возраста. Эти объединения различаются по количественному составу и по обеспеченности оружием. Последний фактор важен, т. к. покупку оружия могут себе позволить не все, поскольку большинство старателей тратят добытое на еду и товары первой необходимости (Интервью с К. Мунх-Цэцэг).
[…]
в условиях масштабной «золотой лихорадки» официальная власть в лице правоохранительных органов почти не контролирует ситуацию в этой сфере. На наш взгляд, тому две причины: коррупция и масштабность и стихийность явления «золотой лихорадки» в стране с низким уровнем доходов и высокой безработицей. В ситуации кочевой и полукочевой золотодобычи в среде ниндзя реанимировался институт вождества. Ключевыми фигурами, принимающими решения относительно распределения мест разработки на уровне сообщества ниндзя, являются атаманы. Атаманы - неформальные лидеры поселений, их власть опирается на силу, авторитет и в некоторых случаях на возраст.
[…]
Фактически атаман выполняет функцию средневековых вождей кочевников. В частности, мы можем сослаться на слова Гильома де Рубрука о том, что всякий начальник знает границы пастбищ, которыми пользовались подчиненные ему скотоводы, и места кочевий в разные времена года (Марков 1998: 114). Определенно схожую картину рисует «Сокровенное сказание» монголов. Так, Онгодай-хан повелел, чтобы от каждой тысячи были избраны особые нунтуучины, которые и разделили бы земельно-водные угодья (Марков 1998). Схожесть функций атаманов и нунтуучинов практически полная, различие лишь в природе этого феномена.
[…]
Количество ниндзя, ориентированных на силовые варианты ведения своего бизнеса, составляет 5-10 % от их общей численности (Mongolian Statistical Yearbook 2012). Между тем захваты золотоносных участков представляют собой почти обыденное явление. Специфика здесь заключается лишь в том, что иностранные компании не имеют права применять оружие против ниндзя при защите своей собственности и бизнеса и вынуждены обращаться к властям. Монгольские чиновники по политическим соображениям не всегда идут на компромисс с иностранными инвесторами. Сами же ниндзя в своей среде решают конфликтные ситуации либо с применением силы, либо за счет достижения соглашений между лидерами различных групп приискателей. В целом силовой вариант организации золотодобычи не теряет своей актуальности, поскольку позволяет разрабатывать наиболее перспективные золотоносные участки и при минимальных затратах эксплуатировать захваченную технику.
[…]
Экономический национализм как политическая тенденция, характерная для современного монгольского общества, в условиях слабого государства ведет к совершенно иному эффекту, нежели декларируемая им цель - рост благосостояния монгольского общества. Слабость государства, заключающаяся в неспособности сохранять монополию на насилие и контролировать сбор налогов, а также экспорт ценных металлов, ведет к тому, что вне правового поля оказывается целый сегмент экономики - золотодобыча. Труд тысяч старателей-нелегалов используется в интересах иностранных предпринимателей, скупающих золото и незаконно вывозящих его их страны. Усилия же монгольских националистов по борьбе с иностранными компаниями ведут лишь к сокращению количества вполне легальных фирм, заинтересованных в сотрудничестве с государством. В итоге складывается парадокс, при котором защита национальных интересов наносит ущерб им самим посредством увеличения нелегального сектора и сокращения числа налогоплательщиков.
Михалев А.В.
Повседневность экономического национализма, или кому принадлежит золото Монголии?
Журнал социологии и социальной антропологии. 2014. номер 5. стр. 177-191.
Золотодобыча в Монголии является частью теневой экономики, в которой, по разным оценкам, (данные Г.С. Яскиной и Р. Грайосона) занято приблизительно от 60 тыс. до 100 тыс. человек*.
* Население Монголии, по данным Национального статистического агентства Монголии, составляет 2,9 млн. человек, из которых 1,48 млн. проживает в столице в г. Улан-Батор (данные 2014 г., источник: http://www.nso.mn/).
Кушать (даже :) ) золото напрямую нельзя.
Нужен сбыт во внешний мир.
Без которого горная рента к извлечению невозможна. Так и останется лишь - потенциальной. Но не реальной.
Связь с внешним миром открывает возможность к получению этой ренты (пусть только части).
Приток ренты в страну запускает механизм социогенеза.
Заново.
На месте доведенного едва ли не до деклассироваанного, аморфного, прежнего (пред- и полу- социалистического) общества.
Получается (пока) что-то вроде кучи микромонархий, разбросанных "по диким степям Забайкалья, где золото роют в горах" [:) :)] .
Вопрос, когда на месте этой кучи сложится крупная централизованная сырьевая держава, - вопрос времени. Ну и везения, конечно :) - случаи, когда ресурсно-богатая страна достичь прочного единства так и не смогла, не единичны в истории. [Не обязательно где-то в Африке. Взять хотя бы первую Речь Посполитую - природную ренту с богатейших чернозёмов (будущей) Новороссии и Малороссии ц е н т р а л и з о в а т ь из рук магнатов {тамошних "атаманов" :) } в пользу единой власти так и не смогли … ].