65-летняя участница ветеранских протестов в Шанхае приговорена к 3-1/2 годам тюрьмы
65-летняя женщина, ставшая неформальным лидером борьбы за увеличение финансовой поддержки пожилых ветеранов, приговорена 2 ноября в Шанхае к 3-1/2 годам тюрьмы по обвинению в "организации сборища для создания тревожной ситуации".
Чжан Вэймин (Zhang Weiming) в течение 8 лет вела борьбу за пенсии, медицинское обслуживание и обеспечение жильем для тех, кого однопартийный режим бросил в начале 1960-х на освоение пустынных земель Синьцзян-Уйгурского автономного района. По идее председателя Мао, представители ‘чжицин’ или "образованной молодежи" должны были способствовать превращению Восточного Туркестана в колонию приграничных госкорпораций, находящихся под контролем приезжих ханьцев.
Чжан Вэймин и ее муж познакомились в ансамбле самодеятельности, созданном в Синьцзяне. "Вначале мой отец не осмеливался подойти к ней, так как происходил из семьи землевладельцев, был классовым врагом", - вспоминает ее 37-летний сын Се Цзюнь (Xie Jun). "Мать целыми днями была занята на сборе хлопка, так что мы с сестрой никогда не видели ее за обеденным столом. Мы сами готовили обед и относили ей в поле. Она была очень сильной и всегда перевыполняла задание". Жизнь в Синьцзяне была настолько тяжелой, что один их друг согласился съесть на спор живую крысу, чтобы выиграть талоны на рис.
Почти 20 млн представителей ‘чжицин’ были отправлены в сельскую местность, хотя в конце 1970-х большинству из них удалось вернуться домой. В 1981 году Шанхай согласился принять обратно 60 тысяч из 100 тысяч своих студентов. В 2000-м, после многолетней борьбы, им удалось добиться определенного успеха в борьбе за равные права с теми, кто оставался в городе. Вторая волна возвращения домой, в которой была и Чжан Вэймин, прошла только в конце 1990-х. Но к этому времени стоимость жизни в Шанхае стала для них слишком высокой.
Несколько тысяч человек, вернувшихся из Синьцзяна, сумели объединиться в общих акциях протеста, проходивших каждое воскресенье в течение последних лет. "Правительству Шанхая пришлось признать, что рабочие, вернувшиеся из принадлежат к числу наиболее бедствующих членов общества", - констатирует Се Цзюнь. "Власти по возвращении в Шанхай не предоставили многим из них регистрацию и не помогли в разрешении проблем с жильем. Моя мать отстаивала их права - до 500 человек получили от нее помощь. И постепенно для чиновников она стала шилом в боку".
В апреле Чжан Вэймин забрали агенты в штатском - формально в связи с акцией протеста, прошедшей в 2010-м перед комплексом правительства на Народной площади, но этой весной в материковом Китае хватали всех, кого можно было представить в качестве лидера на воскресных собраниях китайской ‘жасминовой революции’. "В тот день отец рано вышел из дома, чтобы вынести мусор, - рассказал Се Цзюнь в интервью британской Telegraph. - Снаружи он увидел машину, у которой стояли какие-то люди - это показалось ему странным, так как было еще очень рано.
Они сказали, что хотят поговорить с моей матерью. Так бывало, когда городские чиновники хотели обсудить с ней сложившуюся ситуацию, так что она оделась и вышла. Тогда мы видели ее в последний раз".
1 ноября к зданию суда в Шанхае подъехали три автобуса, набитых милиционерами - они без особых усилий разогнали пожилых людей, собравшихся на митинг протеста. "Когда я уезжал в 1965-м, в городе было так же, как повсюду в Китае: ужасная бедность. Я поехал в Синьцзян, потому что они пообещали, что я смогу выращивать виноград и арбузы и буду каждый день есть яйца и лапшу, что у нас будет горячая вода и электричество", - вспоминает один из участников протеста, 63-летний Гуань Хайдун (Guan Haidong).
"Я уехала в Синьцзян в 1963-м вместе со старшей сестрой, - вспоминала другая, 65-летняя Лу Лиин (Lu Liying). - Они говорили, что мы сможем вернуться через три года, но нас заставили остаться там. Нас отправили в Аксу выращивать хлопок, пшеницу и рис. Трудно даже представить такую жизнь - день за днем только пустота, трудности, работа. Обед ставили прямо на землю и мы ввосьмером толкались вокруг. На ночь выкапывали ямы в земли и набрасывали туда соломы, чтобы поспать. Часто думали: веревку к потолку и покончить со всем этим раз и навсегда".
Многие верят, что система, разрушившая их жизни, по-прежнему располагает властью для того, чтобы решить их проблемы. "В Шанхае теперь все очень дорого - мне на пенсию не выжить. Я хочу лишь, чтобы правительство контролировало цены на недвижимость, чтобы мы могли бы себе позволить однокомнатную квартиру за 200 тысяч юаней, но чиновники повторяют, что не могут повлиять на рынок", - говорит Гуань Хайдун.
2 ноября Шанхайский суд средней ступени №2 приговорил Чжан Вэймин к 3-1/2 годам тюрьмы. Ее близкие не ждали такого вердикта, отметил Се Цзюнь, ведь перед этим "судья спрашивал, собирается ли она в случае освобождения прекратить свою кампанию, и тем самым ввел нас в заблуждение".
Гражданская активистка Ван Лихун приговорена в Пекине к 9 месяцам тюремного заключения
В Пекине задержаны художники, принимавшие участие в 'жасминовом' перформансе
17 иностранных журналистов были задержаны милицией в Шанхае в "жасминовое" воскресенье
Автономный легион
Синьцзян-Уйгурский автономный район ожидает 10-летний марш-бросок под командованием приезжих ханьцев
Чжан Вэймин (Zhang Weiming) в течение 8 лет вела борьбу за пенсии, медицинское обслуживание и обеспечение жильем для тех, кого однопартийный режим бросил в начале 1960-х на освоение пустынных земель Синьцзян-Уйгурского автономного района. По идее председателя Мао, представители ‘чжицин’ или "образованной молодежи" должны были способствовать превращению Восточного Туркестана в колонию приграничных госкорпораций, находящихся под контролем приезжих ханьцев.
Чжан Вэймин и ее муж познакомились в ансамбле самодеятельности, созданном в Синьцзяне. "Вначале мой отец не осмеливался подойти к ней, так как происходил из семьи землевладельцев, был классовым врагом", - вспоминает ее 37-летний сын Се Цзюнь (Xie Jun). "Мать целыми днями была занята на сборе хлопка, так что мы с сестрой никогда не видели ее за обеденным столом. Мы сами готовили обед и относили ей в поле. Она была очень сильной и всегда перевыполняла задание". Жизнь в Синьцзяне была настолько тяжелой, что один их друг согласился съесть на спор живую крысу, чтобы выиграть талоны на рис.
Почти 20 млн представителей ‘чжицин’ были отправлены в сельскую местность, хотя в конце 1970-х большинству из них удалось вернуться домой. В 1981 году Шанхай согласился принять обратно 60 тысяч из 100 тысяч своих студентов. В 2000-м, после многолетней борьбы, им удалось добиться определенного успеха в борьбе за равные права с теми, кто оставался в городе. Вторая волна возвращения домой, в которой была и Чжан Вэймин, прошла только в конце 1990-х. Но к этому времени стоимость жизни в Шанхае стала для них слишком высокой.
Несколько тысяч человек, вернувшихся из Синьцзяна, сумели объединиться в общих акциях протеста, проходивших каждое воскресенье в течение последних лет. "Правительству Шанхая пришлось признать, что рабочие, вернувшиеся из принадлежат к числу наиболее бедствующих членов общества", - констатирует Се Цзюнь. "Власти по возвращении в Шанхай не предоставили многим из них регистрацию и не помогли в разрешении проблем с жильем. Моя мать отстаивала их права - до 500 человек получили от нее помощь. И постепенно для чиновников она стала шилом в боку".
В апреле Чжан Вэймин забрали агенты в штатском - формально в связи с акцией протеста, прошедшей в 2010-м перед комплексом правительства на Народной площади, но этой весной в материковом Китае хватали всех, кого можно было представить в качестве лидера на воскресных собраниях китайской ‘жасминовой революции’. "В тот день отец рано вышел из дома, чтобы вынести мусор, - рассказал Се Цзюнь в интервью британской Telegraph. - Снаружи он увидел машину, у которой стояли какие-то люди - это показалось ему странным, так как было еще очень рано.
Они сказали, что хотят поговорить с моей матерью. Так бывало, когда городские чиновники хотели обсудить с ней сложившуюся ситуацию, так что она оделась и вышла. Тогда мы видели ее в последний раз".
1 ноября к зданию суда в Шанхае подъехали три автобуса, набитых милиционерами - они без особых усилий разогнали пожилых людей, собравшихся на митинг протеста. "Когда я уезжал в 1965-м, в городе было так же, как повсюду в Китае: ужасная бедность. Я поехал в Синьцзян, потому что они пообещали, что я смогу выращивать виноград и арбузы и буду каждый день есть яйца и лапшу, что у нас будет горячая вода и электричество", - вспоминает один из участников протеста, 63-летний Гуань Хайдун (Guan Haidong).
"Я уехала в Синьцзян в 1963-м вместе со старшей сестрой, - вспоминала другая, 65-летняя Лу Лиин (Lu Liying). - Они говорили, что мы сможем вернуться через три года, но нас заставили остаться там. Нас отправили в Аксу выращивать хлопок, пшеницу и рис. Трудно даже представить такую жизнь - день за днем только пустота, трудности, работа. Обед ставили прямо на землю и мы ввосьмером толкались вокруг. На ночь выкапывали ямы в земли и набрасывали туда соломы, чтобы поспать. Часто думали: веревку к потолку и покончить со всем этим раз и навсегда".
Многие верят, что система, разрушившая их жизни, по-прежнему располагает властью для того, чтобы решить их проблемы. "В Шанхае теперь все очень дорого - мне на пенсию не выжить. Я хочу лишь, чтобы правительство контролировало цены на недвижимость, чтобы мы могли бы себе позволить однокомнатную квартиру за 200 тысяч юаней, но чиновники повторяют, что не могут повлиять на рынок", - говорит Гуань Хайдун.
2 ноября Шанхайский суд средней ступени №2 приговорил Чжан Вэймин к 3-1/2 годам тюрьмы. Ее близкие не ждали такого вердикта, отметил Се Цзюнь, ведь перед этим "судья спрашивал, собирается ли она в случае освобождения прекратить свою кампанию, и тем самым ввел нас в заблуждение".
Гражданская активистка Ван Лихун приговорена в Пекине к 9 месяцам тюремного заключения
В Пекине задержаны художники, принимавшие участие в 'жасминовом' перформансе
17 иностранных журналистов были задержаны милицией в Шанхае в "жасминовое" воскресенье
Автономный легион
Синьцзян-Уйгурский автономный район ожидает 10-летний марш-бросок под командованием приезжих ханьцев