Фома
После окончания "Символов Апокалипсиса" подумал было, что займусь "Сотворением из ничего", но не тут-то было, был посажен править комментарии к "Евангелию от Фомы", что и закончил сегодня (как мне кажется). Сюда помещаю Заключение, возможно, кому-то будет интересно. Предупреждаю, что это не каноническое евангелие, поэтому практически ничего христианского в нем нет. Так что имейте это в виду, заглядывая под кат. Все ссылки как всегда в верхнем посте.
Евангелие от Фомы
Попытка истолкования смыслов речений пророка Иисуса
Человек слаб и обуреваем страстями. Мало того, что он не может знать отдаленных последствий своих и чужих поступков - ни "хороших", ни "плохих", ему почти никогда не удается примирить все эти антагонистические уровни своей природы - плоть, эмоции, чувства, интеллект, подсознание, интуицию, дух, вот и бросает его из крайности в крайность, как утлый челн волнами. Он бы и рад обладать мудростью и разумом, только ведь разум и мудрость - это прежде всего умение гармонично уравновешивать и примирять все эти воюющие стороны, но кто его научит и успокоит его мятущуюся душу? Не исключено, что обращающийся к нам со страниц этого древнего документа еврейский пророк Иисус получил духовное откровение, понял, что нужно сделать для подобного примирения и попытался передать это людям, но не преуспел, а его учение впоследствии было искажено "наследниками" и истолковано совершенно иначе в различных религиозных течениях и сектах.
Заключение
Итак, оглядываясь в начало и подводя итоги, мы видим, что из 114 речений 19 полностью, да около десятка частично, к сожалению, являются явно неоригинальными, что хоть и немало, но представляется совершенно естественным на фоне тотальных христианских переделок древних текстов. Спасибо пустыне... Зато всё остальное, что можно отнести к оригинальным словам последнего еврейского пророка Иешуа, откровенно свидетельствует, с одной стороны, о том, что его проповедь не имела в виду создание новой религии, но была больше призывом к духовному поиску и самосовершенствованию, а с другой, о том, что греко-римские язычники, подхватив проповедь иудейского пророка, откровенно и беспардонно переработали ее так, как они увидели ее с позиций своей религии и философии, включив в нее по максимуму духовные прозрения предшествовавших религий и человеческую мудрость великих философов.
Тем не менее ничего не бывает в нашей жизни случайного. Похоже, Промысел Творца во многом благоприятствовал новой религии, которая все-таки сумела вытащить духовно погибавшую греко-римскую цивилизацию из того болота, в которое она попала в начале первого тысячелетия новой эры - эры, названной в честь христианства. Точнее, цивилизация-то погибла, но люди остались и создали новую. Именно синтез высочайших и недостижимых нравственных идеалов с архаическими элементами прежних культов, а также верой не в трансцендентного непостижимого Бога, непонятного простым людям, а в его воплощение из плоти и крови, позволило новой религии привлечь к себе многочисленные народы, захватить полмира и даже отчасти изменить самого человека.
Заметьте, в Евангелии от Фомы Иисус очень мало говорит о нравственных идеалах, нормах морали и, как нынче выражаются, "традиционных ценностях", да еще и предупреждает об опасности и губительности формального обрядоверия. Все это появилось позже, уже в христианских евангелиях, и было фактически развитием и переложением на религиозный язык философии Платона и стоиков. Но реальный Иисус не тратил на это время, ведь если человек познает самого себя и духовно разовьется, ему не нужно будет вдалбливать в подкорку заветы, заповеди и поучения - нравственные идеалы, которым человек будет следовать, сами рождаются в чистом сердце, если плоть и дух больше не ведут войну за доминирование в сердце человека и находятся в гармонии друг с другом.
Исходя из того, что мы видим в этом евангелии, Иисус был скорее философом вроде Сократа, нежели Сыном Божьим и Богом. Поэтому его учение могло быть доступным лишь избранным, способным самостоятельно исследовать душевные глубины и духовные высоты человека. Особенно бросается в глаза его нежелание говорить о "божественном" и о религии как таковой - есть у вас Отец, породивший вас, этого довольно, смотрите больше за собой и внутрь себя.
Будущие христиане его поправили, с одной стороны, максимально понизив планку вхождения в учение, с другой, наоборот, еще больше возвысив ожидания от такого вхождения, пообещав верующим непосредственное общение с Богом, его непременную, безотказную и безусловную помощь и возможность буквально "обожения" самого верующего. Те заповеди, что мы видим в канонических евангелиях, - это не призывы жить именно так, как написано, ибо понятно, что простой немудреный человек на это по большей части неспособен, - это нравственные идеалы, к которым следует стремиться, если хочешь найти и сохранить в себе высшее человеческое, а не только низшее животное. Путеводная звезда в небе, в направлении которой мы идем по грешной земле, падая и поднимаясь, где-то карабкаясь вверх, а где-то ползком, мордой в грязь.
Возможно, христианство было реакцией на провал предшествующих религий, прежде всего иудейской, где даже заповедь "не убий" понималась в рамках норм групповой морали, заданных заповедью "возлюби ближнего/брата своего", а следовательно, не могла стать всемирной, но только узко-национальной.
Но христианство в его церковной ипостаси неизбежно разрабатывалось и воплощалось вполне реальными, земными людьми, поэтому оставило высокие нравственные идеалы только в писаниях и проповедях, в реальной жизни по большей части проигнорировав их и подменив все той же обрядностью и догматами, как это проиллюстрировано в "Символах Апокалипсиса":
"Тем не менее "Антииисусом" можно было бы назвать ту ложь и подмену в виде таинств, догматов, обрядов и суеверий, которую взяли на вооружение уже первые руководители христианских общин, извратив учение, принесенное Пророком, и добавив к нему массу языческих измышлений. Ведь Иисуса тоже можно представить как символ - образ человека, каким бы хотел его видеть Творец. Следовательно, главным делом каждого христианина и прежде всего священника должны были стать не жертвоприношения и поклонение Богу и Христу, а уподобление Иисусу в мыслях и делах. Церковь же создала для внутреннего употребления совершенно иного Бога-Христа, удобного ей, в которого нужно прежде всего верить и "служить" ему (а главным образом верить в церковь и служить ей) - и все его приняли.
Все поверили в этот подмененный образ, старались подражать ему и даже не удивлялись, почему в Евангелиях Иисус запрещает делать то, что общепринято и нисколько не порицается в церкви и среди церковного народа: не называйтесь отцами; не молитесь напоказ и долго; не судите; не судитесь; не проклинайте; не клянитесь; не противьтесь злому; не служите двум господам; не собирайте сокровищ на земле; не заботьтесь о завтрашнем дне; не гневайтесь; не лгите; не творите милостыню напоказ; не ищите чудес и знамений. Церковь по большей части проигнорировала призывы Иисуса: любите врагов; благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас; больший да будет вам слуга. Самыми ненавистными и проклинаемыми врагами стали у нее большевики и советская власть. Даже торговые точки в храмах размещает, хотя Иисус показательно изгнал торгующих из храма. То есть христианская церковь всё сделала с точностью до наоборот, отвергнув божественные заповеди и придумав свои обряды и традиции, больше соответствующие нашей плотской природе и нашим тайным желаниям.
«Как-то раз, на Аугсбургской Диэте, архиепископ Майнцский открыл случайно какую-то книгу и стал ее читать, - вспоминает Лютер. - „Что это вы читаете, Ваше Преподобие?“ - спросил его один из его приближенных. „Я не знаю, что это за книга, но вижу, что в ней все против нас“, - ответил тот». Книга эта была Священное Писание (Д.Мережковский. Лютер)."
Тем не менее, если бы христианство просто приземлило запредельные требования к человеку, не оставив ничего в качестве идеала, к которому можно стремиться и даже достигать его, то стало бы не великой религией, данной в откровении, а обычным моральным кодексом, каких много, не путеводной звездой, а болотными огнями, которые, как бы ты ни стремился к ним, ведут только в обывательскую бездуховную трясину. Всё бы хорошо, но вот только в конце времен, когда по пророчеству "соль земли потеряла свою силу" и сила народа Божия иссякла, остро встал вопрос - а что же дальше? Человечество слишком привыкло быть ведомым, но кто поведет его и куда? Или, может быть, как Иисус, снова попытается научить его самопознанию и самосовершенствованию? Будет ли это какая-то религия или нечто другое? Желающих много, избранных... не видно.
* * *
И последнее. Похоже, единственным художником, сумевшим неожиданно для самого себя изобразить реального еврейского пророка Иисуса, каким он предстает перед нами со страниц Евангелия от Фомы, был И.Н.Крамской, написавший картину "Христос в пустыне". В ней нет ничего наносного и новопридуманного "по мотивам" для вчерашних язычников, того, что христианские апологеты азартно дописывали в первые записи евангелий, как об этом откровенно высказался римский философ Цельс еще во II веке: "Неудивительно поэтому, что некоторые из верующих, как бы в состоянии опьянения, доходят до того, что налагают на себя руку, трижды, четырежды и многократно переделывают и перерабатывают первую запись евангелия, чтоб иметь возможность отвергнуть изобличения".
Здесь нет ни дьявола, ни чудес, ни стекающихся к пророку толп, но изображен только сам пророк, а также крайняя, предельная степень его одиночества, непонятости и предчувствия катастрофы. Пальцы рук его судорожно переплетены, а в лике нет ничего благостного, вдохновенного и неотмирного, что так любят изображать художники. Наоборот, он как бы уже созерцает образы откровений Апокалипсиса, двухтысячелетний путь, который пройдет христианство от его проповеди и своего духовного взлета до последнего упадка и духовной деградации. Недаром сам художник, выставив свою картину, подходил к людям и спрашивал, что же они в ней видят, как бы пытаясь понять, что же он такое написал. Но объяснить было некому... Наоборот, многие были возмущены: "Это кощунство, насмешка над святыней!"; "Это не Христос, почему вы знаете, что он был такой?", а он "позволял себе дерзко отвечать, что ведь и настоящего, живого Христа не узнали". Да, не узнали...
* * *
Евангелие от Фомы
Попытка истолкования смыслов речений пророка Иисуса
Человек слаб и обуреваем страстями. Мало того, что он не может знать отдаленных последствий своих и чужих поступков - ни "хороших", ни "плохих", ему почти никогда не удается примирить все эти антагонистические уровни своей природы - плоть, эмоции, чувства, интеллект, подсознание, интуицию, дух, вот и бросает его из крайности в крайность, как утлый челн волнами. Он бы и рад обладать мудростью и разумом, только ведь разум и мудрость - это прежде всего умение гармонично уравновешивать и примирять все эти воюющие стороны, но кто его научит и успокоит его мятущуюся душу? Не исключено, что обращающийся к нам со страниц этого древнего документа еврейский пророк Иисус получил духовное откровение, понял, что нужно сделать для подобного примирения и попытался передать это людям, но не преуспел, а его учение впоследствии было искажено "наследниками" и истолковано совершенно иначе в различных религиозных течениях и сектах.
Заключение
Итак, оглядываясь в начало и подводя итоги, мы видим, что из 114 речений 19 полностью, да около десятка частично, к сожалению, являются явно неоригинальными, что хоть и немало, но представляется совершенно естественным на фоне тотальных христианских переделок древних текстов. Спасибо пустыне... Зато всё остальное, что можно отнести к оригинальным словам последнего еврейского пророка Иешуа, откровенно свидетельствует, с одной стороны, о том, что его проповедь не имела в виду создание новой религии, но была больше призывом к духовному поиску и самосовершенствованию, а с другой, о том, что греко-римские язычники, подхватив проповедь иудейского пророка, откровенно и беспардонно переработали ее так, как они увидели ее с позиций своей религии и философии, включив в нее по максимуму духовные прозрения предшествовавших религий и человеческую мудрость великих философов.
Тем не менее ничего не бывает в нашей жизни случайного. Похоже, Промысел Творца во многом благоприятствовал новой религии, которая все-таки сумела вытащить духовно погибавшую греко-римскую цивилизацию из того болота, в которое она попала в начале первого тысячелетия новой эры - эры, названной в честь христианства. Точнее, цивилизация-то погибла, но люди остались и создали новую. Именно синтез высочайших и недостижимых нравственных идеалов с архаическими элементами прежних культов, а также верой не в трансцендентного непостижимого Бога, непонятного простым людям, а в его воплощение из плоти и крови, позволило новой религии привлечь к себе многочисленные народы, захватить полмира и даже отчасти изменить самого человека.
Заметьте, в Евангелии от Фомы Иисус очень мало говорит о нравственных идеалах, нормах морали и, как нынче выражаются, "традиционных ценностях", да еще и предупреждает об опасности и губительности формального обрядоверия. Все это появилось позже, уже в христианских евангелиях, и было фактически развитием и переложением на религиозный язык философии Платона и стоиков. Но реальный Иисус не тратил на это время, ведь если человек познает самого себя и духовно разовьется, ему не нужно будет вдалбливать в подкорку заветы, заповеди и поучения - нравственные идеалы, которым человек будет следовать, сами рождаются в чистом сердце, если плоть и дух больше не ведут войну за доминирование в сердце человека и находятся в гармонии друг с другом.
Исходя из того, что мы видим в этом евангелии, Иисус был скорее философом вроде Сократа, нежели Сыном Божьим и Богом. Поэтому его учение могло быть доступным лишь избранным, способным самостоятельно исследовать душевные глубины и духовные высоты человека. Особенно бросается в глаза его нежелание говорить о "божественном" и о религии как таковой - есть у вас Отец, породивший вас, этого довольно, смотрите больше за собой и внутрь себя.
Будущие христиане его поправили, с одной стороны, максимально понизив планку вхождения в учение, с другой, наоборот, еще больше возвысив ожидания от такого вхождения, пообещав верующим непосредственное общение с Богом, его непременную, безотказную и безусловную помощь и возможность буквально "обожения" самого верующего. Те заповеди, что мы видим в канонических евангелиях, - это не призывы жить именно так, как написано, ибо понятно, что простой немудреный человек на это по большей части неспособен, - это нравственные идеалы, к которым следует стремиться, если хочешь найти и сохранить в себе высшее человеческое, а не только низшее животное. Путеводная звезда в небе, в направлении которой мы идем по грешной земле, падая и поднимаясь, где-то карабкаясь вверх, а где-то ползком, мордой в грязь.
Возможно, христианство было реакцией на провал предшествующих религий, прежде всего иудейской, где даже заповедь "не убий" понималась в рамках норм групповой морали, заданных заповедью "возлюби ближнего/брата своего", а следовательно, не могла стать всемирной, но только узко-национальной.
Но христианство в его церковной ипостаси неизбежно разрабатывалось и воплощалось вполне реальными, земными людьми, поэтому оставило высокие нравственные идеалы только в писаниях и проповедях, в реальной жизни по большей части проигнорировав их и подменив все той же обрядностью и догматами, как это проиллюстрировано в "Символах Апокалипсиса":
"Тем не менее "Антииисусом" можно было бы назвать ту ложь и подмену в виде таинств, догматов, обрядов и суеверий, которую взяли на вооружение уже первые руководители христианских общин, извратив учение, принесенное Пророком, и добавив к нему массу языческих измышлений. Ведь Иисуса тоже можно представить как символ - образ человека, каким бы хотел его видеть Творец. Следовательно, главным делом каждого христианина и прежде всего священника должны были стать не жертвоприношения и поклонение Богу и Христу, а уподобление Иисусу в мыслях и делах. Церковь же создала для внутреннего употребления совершенно иного Бога-Христа, удобного ей, в которого нужно прежде всего верить и "служить" ему (а главным образом верить в церковь и служить ей) - и все его приняли.
Все поверили в этот подмененный образ, старались подражать ему и даже не удивлялись, почему в Евангелиях Иисус запрещает делать то, что общепринято и нисколько не порицается в церкви и среди церковного народа: не называйтесь отцами; не молитесь напоказ и долго; не судите; не судитесь; не проклинайте; не клянитесь; не противьтесь злому; не служите двум господам; не собирайте сокровищ на земле; не заботьтесь о завтрашнем дне; не гневайтесь; не лгите; не творите милостыню напоказ; не ищите чудес и знамений. Церковь по большей части проигнорировала призывы Иисуса: любите врагов; благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас; больший да будет вам слуга. Самыми ненавистными и проклинаемыми врагами стали у нее большевики и советская власть. Даже торговые точки в храмах размещает, хотя Иисус показательно изгнал торгующих из храма. То есть христианская церковь всё сделала с точностью до наоборот, отвергнув божественные заповеди и придумав свои обряды и традиции, больше соответствующие нашей плотской природе и нашим тайным желаниям.
«Как-то раз, на Аугсбургской Диэте, архиепископ Майнцский открыл случайно какую-то книгу и стал ее читать, - вспоминает Лютер. - „Что это вы читаете, Ваше Преподобие?“ - спросил его один из его приближенных. „Я не знаю, что это за книга, но вижу, что в ней все против нас“, - ответил тот». Книга эта была Священное Писание (Д.Мережковский. Лютер)."
Тем не менее, если бы христианство просто приземлило запредельные требования к человеку, не оставив ничего в качестве идеала, к которому можно стремиться и даже достигать его, то стало бы не великой религией, данной в откровении, а обычным моральным кодексом, каких много, не путеводной звездой, а болотными огнями, которые, как бы ты ни стремился к ним, ведут только в обывательскую бездуховную трясину. Всё бы хорошо, но вот только в конце времен, когда по пророчеству "соль земли потеряла свою силу" и сила народа Божия иссякла, остро встал вопрос - а что же дальше? Человечество слишком привыкло быть ведомым, но кто поведет его и куда? Или, может быть, как Иисус, снова попытается научить его самопознанию и самосовершенствованию? Будет ли это какая-то религия или нечто другое? Желающих много, избранных... не видно.
* * *
И последнее. Похоже, единственным художником, сумевшим неожиданно для самого себя изобразить реального еврейского пророка Иисуса, каким он предстает перед нами со страниц Евангелия от Фомы, был И.Н.Крамской, написавший картину "Христос в пустыне". В ней нет ничего наносного и новопридуманного "по мотивам" для вчерашних язычников, того, что христианские апологеты азартно дописывали в первые записи евангелий, как об этом откровенно высказался римский философ Цельс еще во II веке: "Неудивительно поэтому, что некоторые из верующих, как бы в состоянии опьянения, доходят до того, что налагают на себя руку, трижды, четырежды и многократно переделывают и перерабатывают первую запись евангелия, чтоб иметь возможность отвергнуть изобличения".
Здесь нет ни дьявола, ни чудес, ни стекающихся к пророку толп, но изображен только сам пророк, а также крайняя, предельная степень его одиночества, непонятости и предчувствия катастрофы. Пальцы рук его судорожно переплетены, а в лике нет ничего благостного, вдохновенного и неотмирного, что так любят изображать художники. Наоборот, он как бы уже созерцает образы откровений Апокалипсиса, двухтысячелетний путь, который пройдет христианство от его проповеди и своего духовного взлета до последнего упадка и духовной деградации. Недаром сам художник, выставив свою картину, подходил к людям и спрашивал, что же они в ней видят, как бы пытаясь понять, что же он такое написал. Но объяснить было некому... Наоборот, многие были возмущены: "Это кощунство, насмешка над святыней!"; "Это не Христос, почему вы знаете, что он был такой?", а он "позволял себе дерзко отвечать, что ведь и настоящего, живого Христа не узнали". Да, не узнали...
* * *