ГЛУПОСТЬ: ОНА ЗАСТАВЛЯЕТ ВЕЩИ ПАДАТЬ
"Плотин: «Поэтому некоторые находят материю пустой (отождествляют ее с пустотой). Я же говорю, что она есть призрак (фантазм) массы (тяжести), φάντασμα ὄγκου, поскольку душа, которая (предельно) сблизилась с материей, не может ничего (четко) различить (разграничить, ὁρίσαι, определить, поместить в пределы, в границы), начинает трястись (бесноваться, волноваться) в неопределенности, и у нее нет сил, чтобы нечто охватить взглядом (придать форму, очертить, распознать эйдос, эйдетические черты, определить) или прийти к (выявлению) знака (смысла), ведь это и было бы тоже, что и различить (а этого-то как раз она и не может)». Эта фраза развивает мысль о том, что тяжесть есть скорее состояние души, а не свойство материи, что тяжесть рождается из бесноватости, одержимости души, которая падает и отчаянно пытается остановить свое падение - но не через полет, а через черные и неблагородные операции, приводящие в конце концов к конституированию материальности - как печати глубочайшего вырождения ума."
"Материя для аполлонизма в целом представляет собой проблему. Мы уже видели, как Плотин трактует появление тел и низших эйдолонов через ужас Души перед бездной. «Душа также налагает эйдосы вещей на нее, ибо испытывает боль от ее неопределенности, подобно страху оказаться вне сущего, и не перенося более пребывания в не-сущем» . Чтобы принять в эйдосы, испускаемые Душой в защитных, оборонительных целях, материя как «подлежащее», ὓποκείμενον, Аристотеля, или «вместилище», ὓποδοχή, Платона, не должна обладать никакими свойствами вообще - то есть быть бесстрастной, безвидной, бескачественной. Но не пустой. Пытаясь пояснить, как же следует понимать материю, которую понять никак не возможно, так как в ней нечего понимать, Плотин обращается к «бастардному логосу», λόγος νόθος, Платона, с помощью которого он в «Тимее» предлагает постигать непостижимую «хору», χώρα . «Она постигается размышление, не исходящим из ума, а пустым» , утверждает Плотин. ἀλλὰ λογισμῷ οὐκ ἐκ νοῦ, ἀλλὰ κενῶς. Загадочный пустой, бастардный, незаконнорожденный логос не есть пустота сама по себе, так как это все же определенное свойство, но опустошенная мысль. Мысль может быть пустой, хотя, что это за мысль, требуется еще очень внимательно разбираться. Но материя не может быть даже пустой. И вот, стремясь все же как-то описать бездну, Плотин предлагает следующую схему.
«Οὐ τοίνυν ὄγκον δεῖ εἶναι τὸν δεξόμενον τὸ εἶδος, ἀλλ´ ὁμοῦ τῷ γενέσθαι ὄγκον καὶ τὴν ἄλλην ποιότητα δέχεσθαι. Καὶ φάντασμα μὲν ἔχειν ὄγκου ὡς ἐπιτηδειότητα τούτου ὥσπερ πρώτην, κενὸν δὲ ὄγκον. Ὅθεν τινὲς ταὐτὸν τῷ κενῷ τὴν ὕλην εἰρήκασι. Φάντασμα δὲ ὄγκου λέγω, ὅτι καὶ ἡ ψυχὴ οὐδὲν ἔχουσα ὁρίσαι, ὅταν τῇ ὕλῃ προσομιλῇ, εἰς ἀοριστίαν χεῖ ἑαυτὴν οὔτε περιγράφουσα οὔτε εἰς σημεῖον ἰέναι δυναμένη· ἤδη γὰρ ὁρίζει. »
В силу фундаментальности этого пассажа для всей структуры исследуемой нами ноомахии попробуем дать как можно более точный и приближенный к тексту и мысли самого Плотина подстрочный (смысловой) перевод. Здесь речь идет о том, имеет ли материя свойство «тяжести», «массы», «веса», «толщины», ὄγκος. Термин ὄγκος фундаментален. У него есть также значение «раздуваться», «пухнуть». Отсюда развилось и понятие «тщеславия», ὂγκωμα. Кроме того, слово «онкология», раковое заболевание происходит от того же корня: речь идет о неостановимом росте опухоли как нефункциональной пролиферации идентичных клеток. Метафора материи и рака чрезвычайно выразительна: идея злокачественной опухоли прекрасно подходит к материи как к глупейшей инстанции, бессмысленно умножающей идентичные, похищенные у бытия, у Души частицы смысла. Материя - это болезнь, причем, неизлечимая для всего того, что вступает с ней во взаимодействие. Поэтому материя есть смерть - все, чего она касается, умирает. Все материальное уже смертно. Кроме того, материя абсолютно и безнадежно глупа. Настолько глупа, что никакой ум, даже самый слабый, не способен допустить даже возможности такой крайней формы глупости. Она глупее тел, глупее частиц, глупее червей. Глупее самых глупых представителей человеческого рода. Глупее чертей и всего населения ада. И при этом она ядовита, навязчива, агрессивна и разъедает все, к чему прикасается. Материя - раковое заболевание эйдетической Вселенной, бездна, ставшая вирусом. Сильное световой существо она не затрагивает, но стоит эйдосу ослабнуть, и он захвачен хищной матрицей, хаотически производящей бессмысленные клетки и пьющей жизнь.
Итак, весь пассаж будет звучать так.
«Чтобы принять эйдос, материя не (обязательно) должна быть тяжестью (сама по себе), она становится тяжестью (массой), и (становясь) позволяет другому (чем она) быть созданным.» Самое принципиальное в этом пассаже, что бытие, εἶναι, противопоставляется здесь становлению, γενέσθαι. Материя не есть тяжесть, она становится тяжестью, и не от себя, а при соприкосновении с другим. Сама материя не тяжела, она отяжеляет другое, легкое. Она делает тяжелым всё вообще, хотя сама не является тяжелой, поскольку не является никакой. Она дает о себе знать, через свое отравляющее дыхание тяжести. Материя отяжеляет. Прилагает ко всему измерение бездны, заставляет вещи падать.
Далее Плотин поясняет эту трудную мысль: «То, что (кажется будто) материя обладает тяжестью есть призрак (фантазм, галлюцинация, ложное видение), ведь будучи самой лишенной из всего и лишенной всего, материя в своем изначальном состоянии пуста от всех свойств, в том числе и от тяжести».
Это основа неоплатонической онтологии призраков, фантазмов. Сущность призрачности, более тесное знакомство с которой нам предстоит в главе о «черном Логосе» Кибелы, заключается в двояком процессе встречи предельно ослабленного эйдоса, гаснущего света души, рассеивающегося на периферии мира, со стремительным броском несуществующей материи, которая в этом броске одного/падении другого становится тяжестью, не будучи ничем. Но «тяжесть» не привносится в эйдос материей. Скорее, тяжесть привносится в материю эйдосом, но только совсем больным, усталым эйдосом. Тяжесть конституируется процессом падения души. Последний предел, ниже которого ничего нет, не обладая никакими свойствами, выпрастывает из себя самое омерзительное из возможных свойств, а точнее, подставляет себя под такое свойство, которое обретает действительность через трансгрессию эйдоса. Иными словами, если материи вообще нет, то материальность как призрак материи, как фантазм тяжести входит в бытие не сам по себе и не от материи, а от павшего эйдоса. Материи нет, а материальность, тяжесть, вес, а значит, смерть и болезнь, рак, опухоль, бессмысленность, безжизненность, неподвижность и самое страшное - глупость, есть не что иное как творение ума, игра ума - больного, слабого, извращенного, но все же ума, именно ума, то есть Логоса. Материя есть логическое явление. Она конституируется умом, светом и душой. Это очень плохая конструкция. Но какая есть. И вопрос о ее происхождении следует обращать не к материи, а к душе. Материальность творится душой, как результат ее помрачения, ее упадка, ее вырождения. А так как душа свободна, то значит, и становление материи есть акт свободы. Никто не обречен на падение. Любой луч имеет свободу выбора. И тот, кто выбирает ориентацию радикально вниз, кто решается прыгнуть в бездну, тот и создает фундаментальную структуру гравитации. Тяготение, как и рак, суть продукты ума, его черные игры."
НООМАХИЯ. т.1. гл.5. ПЛОТИН: радикальный вызов солярной философии