Вспомнилось.
Сидел и сидел себе, и вдруг всплыли в памяти строки Введенского (вообще это время суток очень располагает к чтению обэриутов):
Пускай поёт и пляшет
Седой народ.
Пускай руками машет
Как человек.
В мирный день блаженства
Ты истекаешь.
Как скоро смерти совершенство
Я сам постигну.
Несутся лошади как волны,
Стучат подковы.
Лихие кони жаром полны
Исчезнув скачут.
Но где ж понять исчезновенье,
И все ль мы смертны?
Что сообщишь ты мне мгновенье,
Тебя ль пойму я?
Кровать стоит передо мною,
Я тихо лягу.
И уподоблюсь под стеною
Цветам и флагу.
Сыны, сыны. Мой час приходит.
Я умираю. Я умираю.
Не ездите на пароходе,
Всему конец.
Великий "Потец". Есть мнение, что в последней строфе Введенский имел ввиду пресловутый пароход современности, с которого кубофутуристы призывали сбросить классиков в своём знаменитом манифесте. Сидел на том пароходе и Максим Горький, который как раз сегодня, ровно 79 лет назад вопрошал мастеров культуры "с кем они". А с кем нынешние "мастера" уже и не разобрать.
Пускай поёт и пляшет
Седой народ.
Пускай руками машет
Как человек.
В мирный день блаженства
Ты истекаешь.
Как скоро смерти совершенство
Я сам постигну.
Несутся лошади как волны,
Стучат подковы.
Лихие кони жаром полны
Исчезнув скачут.
Но где ж понять исчезновенье,
И все ль мы смертны?
Что сообщишь ты мне мгновенье,
Тебя ль пойму я?
Кровать стоит передо мною,
Я тихо лягу.
И уподоблюсь под стеною
Цветам и флагу.
Сыны, сыны. Мой час приходит.
Я умираю. Я умираю.
Не ездите на пароходе,
Всему конец.
Великий "Потец". Есть мнение, что в последней строфе Введенский имел ввиду пресловутый пароход современности, с которого кубофутуристы призывали сбросить классиков в своём знаменитом манифесте. Сидел на том пароходе и Максим Горький, который как раз сегодня, ровно 79 лет назад вопрошал мастеров культуры "с кем они". А с кем нынешние "мастера" уже и не разобрать.