Мономах против половцев: битва за Русь
Веками Русь страдала от набегов варваров. Они приходили с юга и востока, грабя и убивая, разоряя сёла и уводя в плен женщин и детей. Борьба началась ещё в Древней Руси. Сначала были хазары - их разгромил Святослав. Потом пришли печенеги - на них управу нашёл Ярослав Мудрый. Однако Русь отдыхала недолго. В образовавшийся в Причерноморье «вакуум силы» хлынул новый враг - половцы. Хищные степняки нападали стремительно, и спрятаться в защищённой крепости крестьяне попросту не успевали. Жителям русских сёл приходилось держать дома оружие. Не было, пожалуй, ни одной семьи в южных княжествах, где бы ни оплакивали родственника, убитого или уведённого половцами в плен и проданного затем алчными грабителями в рабство.
Однако у русских нашёлся новый лидер. Внук Ярослава Мудрого, переяславский князь Владимир, по прозвищу Мономах, решил во что бы то ни стало защитить своё пограничное княжество и всю Русь от набегов. Справедливый и принципиальный правитель всю жизнь твёрдо следовал поставленной цели. Князь совершил множество походов в дикую степь, но главным стал тот, что состоялся весной 1111 года.
Половцы следили за Мономахом, стараясь быть в курсе того, где он сейчас. Подобраться к нему они не могли, но нападать решались, лишь когда князь был в отъезде. Зимой 1111 года им стало известно, что Владимир оставил молодую жену в Переяславле, а сам направился в Киев. Тогда они напали на его земли и вновь разорили переяславские сёла, заставив горожан глотая слёзы смотреть с крепостной стены на зарево огня и клубы дыма во всей округе. Но радовались хищники недолго. Ибо не знали, зачем князь поехал в Киев.
А поехал он туда, чтобы договориться со своим двоюродным братом Святополком, который правил в Киеве, о большом совместном походе на половцев. Чтобы одним могучим ударом уничтожить врага в его же логове. Мономах намеревался собрать силы князей от всех трёх ветвей рода Ярослава Мудрого. Святополк был ключевой фигурой в замысле переяславского князя: согласие старшего в семье потянуло бы в поход и остальных.
Но киевский князь был хитёр и осторожен, не желал рисковать лишний раз и потому сомневался. Мономах настаивал на своём.
- Что же ты, брат, не решаешься? Неужели, дед наш Ярослав не давал нам примера? Если б он тогда испугался печенежской рати, где б мы были сейчас? И владения наши и сёла наши?
- «Погоди, брат» - отвечал лукаво Святополк - «ты говоришь, пеших воинов взять, а кто сёла защищать будет? Как мужикам хлеб сеять? Сколько тогда казна потеряет?»
Мономах нахмурился:
- «Если половцы нападут, то и так хлеб некому сеять будет! Всех в плен уведут! Тогда твоя княжеская казна и вовсе ни гривны не получит!»
Святополк поразмыслил немного и согласился:
- «Будь по-твоему, брат. Соберём полки и пойдём на половчанина!»
Итак, поход начался. Идти решили, пока лежит снег, не дожидаясь до боли знакомой весенней распутицы.
Интересно, что Мономах приготовил не просто военное мероприятие, но своебразный крестовый поход. С иконами и хоругвями перед русским войском шли священники, а князья установили в поле большой крест и молились перед ним Господу Богу о даровании христианам победы.
И вот уже почти месяц русская рать, с обозами позади и сторожевыми отрядами по всем сторонам, шла в сторону Дона. Уже начал таять снег и продвигаться вглубь вражеской территории стало тяжело, но два больших половецких города были взяты - Шарукань сдалась без боя, а Сугров вздумал сопротивляться и был сожжён. В Шарукани, названной в честь главного половецкого хана, русичам достались богатые трофеи. А пленники - из наших и других земель - получили долгожданную свободу. Но сам Шарукан-хан ушёл. Коварный и жестокий, он не собирался признавать поражения и ускакал к своим - собирать полчища соплеменников для решающей битвы.
Русские, между тем, достигли Дона. Прошла и первая битва с кочевниками, завершившаяся успехом. Но на рассвете 27 марта разведчики принесли тревожную весть - приближалась невиданная орда степняков. Вскоре показались и сами враги. Противники сошлись у устья реки Сальницы.
С таким войском русичи не сражались давно! Тысячи и тысячи конных и пеших воинов кружились вокруг кибиток ханов, среди которых возвышался шатёр Шарукана. Хан стоял на холме и потирал руки, предвкушая скорую победу: «Русских князей сделаю своими рабами, а затем пойду на Русь! Некому будет уже её защищать!» - строил последовательные стратегические планы Шарукан. Огромный пчелиный рой половцев то сжимался, то разлетался вновь, кружась в ожидании сигнала к атаке. В небе разразилась первая весенняя гроза. Ударил гром. Сырой и колючий ветер подул в лицо строящимся в боевой порядок русским дружинам. Дождь хлестал по их сверкающим доспехам. Вспышки молний освещали лица воинов. А половцы, тем временем, всё прибывали. Казалось, вся степь собралась на бой с Мономахом и Святополком.
План степняков был прост. Их было ощутимо больше, и Шарукан планировал сначала окружить русские полки, затем залить их смертоносным дождём из стрел и, когда ряды русичей потеряют стройность, добить атакой тяжёлой конницы.
Видя, что половцы окружают русский лагерь, Мономах решил нанести удар первым, вопреки устоявшейся оборонительной традиции. Он выехал перед строем и обратился к воинам: «Братья! Каждый из нас знает, как силён враг. Каждый знает, сколько бед он принёс русской земле. Нет сил терпеть больше его грабежи и набеги! Ответим ему за всё! За родных наших будем биться, за землю нашу, за тех, кто угнан был погаными в плен! А если погибнем, то все здесь поляжем. Но не отступим! И мы, князья, здесь с вами биться будем и вместе, если надо, умрём! Так постоим же за Русь!»
- «Веди нас, князь!» - дружно ответили ему полки.
Мономах лично возглавил свою переяславскую конницу и бросился на врага. Его правый фланг размашисто атаковал половцев до того, как они успели окружить основные силы русских. Битва пошла не по сценарию Шарукана. Видя это, хан срочно бросил в бой свою конницу, приказав ей атаковать русский центр, где находились киевские копейщики. Удар половцев был поистине страшным. Они не отступали как обычно, чтобы накатиться вновь, но рубились непрерывно, стремясь разорвать русский строй. Но копейщики стояли насмерть. Русская стена гнулась, но не ломалась. Однако и половцы продолжали наседать. К ним уже подходили свежие подкрепления.
Черниговская конница Святославичей на левом фланге также вступила в бой и смогла оттеснить противника. Видя, что судьба битвы решается в центре, Владимир приказал сыну Ярополку принять правый фланг, а сам рванулся на помощь киевлянам. Удар русской конницы в бок половцам был несокрушим. Отступать степнякам было некуда - впереди ждали острые копья пехоты, с боков блистали могучие мечи конников. Враги стушевались. Всадники Мономаха разрезали их ряды. Затем ещё раз и ещё раз. Видя, что расклад меняется, подходившие половцы растерялись. Конница Ярополка согнула их, развернув «фронт» на 180 градусов. Ветер теперь дул степнякам в лицо, а сверху на них вместе с дождём падали стрелы. Шарукан, злобно выругавшись, вскочил на коня и помчался прочь, не дожидаясь, пока русские ворвутся в его уютный шатёр. Вместе с ним побежали и другие ханы. Паника охватила ряды противника, усиливая потери. Половцы погибали и сдавались в плен тысячами. Всего в тот день их полегло не меньше ста сотен. Так что победа русичей была полной.
После боя, уставший, в окровавленных и разбитых доспехах, но живой и очень счастливый Мономах, проезжал мимо пленных половцев. Увидев их, он спросил:
- «Что же вы побежали? Почему не смогли победить нас? Ведь вас было больше!»
На что половцы, как сообщает летопись, ответили следующее:
- «Как же мы можем победить вас, если некие сверху на белых конях ездят и вам помогают!?»
Что это было за странное видение, так и осталось загадкой.
- «Спасибо, что выстояли» - обратился к своим воинам Мономах - «Вся добыча от похода - вам. Мы, князья, ничего себе не возьмём!» Решение было справедливым. Даже прагматичный Святополк не возражал.
Своих воинов народ встречал как героев. Слава о русской победе быстро разнеслась по всей Европе. О ней узнали и венгры, и чехи, и поляки, и германский император, и даже сам констанинопольский базилевс. С тех пор два десятка лет половцы боялись приступать к Русской земле. И пока она была едина, мысль о Мономахе внушала им страх, отбивая всякую охоту ходить с набегом на Русь.
Михаил Алхименков.